Кофе с дождем (СИ) - "слава 8285" - Страница 4

Странное дело, но после всех этих пьяных признаний он ощущал легкость на сердце. Словно сила, сдавливающая грудь и давящая на сердце, ослабла и немного отступила.

Но он все еще был слишком возбужден для сна.

Переодевшись, он набросил кобуру на плечо, взял бутылку коньяка и сел за руль.

Долго и бесцельно колесил он по пустому сырому городу.

Внутри, в груди, было хорошо. Даже пить не хотелось, и он прикладывался к бутылке больше по привычке.

С осторожной радостью он чувствовал, что душа его наконец устала и готова ко сну. Больше всего на свете он боялся спугнуть это чувство.

«Все будет хорошо, — думал он, петляя по темным дворам. — Я отдохну и придумаю что-нибудь. Я справлюсь. Все не так уж и плохо в моей жизни. Я зря так сильно волновался.»

Вдруг около дверей библиотеки, переделанной под дешевый ночной клуб, он увидел парня, одинокого и покорного. Дождь почти кончился, и парень тихо стоял у дверей, ожидая кого-то.

Сердце Паши наполнилось умилением. Он был счастлив и хотел поделиться этим счастьем с другими. Захотелось подвезти этого пацана. Поболтать о чем-то пустяшном. Угостить его. Просто так. От чистого сердца. Без заднего умысла.

И он уже стал подруливать ко входу, как из дверей вышла девушка. Она повисла на шее у парня, парочка захохотала и замерла в смачном поцелуе.

Сердце Паши дало мучительный перебой.

Схватившись за руки, легкомысленная парочка скрылась за углом.

Из надорвавшегося сердца хлынул поток ледяной черноты.

Паша зажмурился, стиснув зубы.

«Конечно! — завопила язвительная мысль. — Все люди счастливы! Все, кроме меня! И все имеют пару! Все! Кроме меня! А я проклят и одинок! Я никому не нужен! Никто меня не понимает! Никто! — страшная сила, которая так недавно отпустила его, вдруг накинулась на Пашу с новой, невиданной яростью. — Ну и ладно! Я знаю, что делать!»

Решение пришло само собой. Оно казалось естественным и единственно верным.

Он просто представил себе — что вот вернется домой… Опять в эти же комнаты пустые. Опять этот запой. А утром опять, непонятно зачем, ехать на автомойку, чтобы видеть его и мучиться? Зачем?! Сколько можно?! Хватит!

Паша остановился у небольшой реки. Проверил пистолет, взял остатки коньяка, заглушил машину и вышел во влажную предрассветную темень.

Кусты на берегу были грязные, мокрые и непролазные.

Река была черной, холодной и неподвижной.

Решительно шагая, он подошел к обрывистому бережку. Встал. Замер. Поднес пистолет к виску, вздохнул и задержал дыхание.

«Грязно… Холодно тут…» — заныла мысль. Решимость покинула его, и он сел в примятую траву. Сделал глоток коньяка.

— Что за место поганое? — прошептал он, зябко оглядываясь. — Грязное. Вонючее. Избы какие-то старые, наркоманские. Мусор. Забор бетонный. Херово тут умирать. Скоро рассветет. Люди на работу пойдут, увидят меня. Я лежу на грязной траве, в рубашке, среди мусора. С прострелянной головой. Глупо. Нелепо… Начнут по карманам шарить. Понаедут скучные серые менты. Начнут фотать… Уродство какое-то. Да и сыро лежать тут до рассвета на траве!

«И дальше жить и мучиться? — подползла ядовитая мысль. — Какая разница? Не сегодня, так завтра. Доделывай, раз уж начал.»

— Да… наверно придется… — и Паша опять приставил дуло к виску. Бутылка коньяка под ногами соблазнительно булькнула. — Ладно уж. Допью бутылку, и тогда.

Паша отложил пистолет и припал к горлышку.

— Господи! — прошептал он, чувствуя горячую волну опьянения. — Если ты есть. Если слышишь меня! Помоги мне! Яви чудо! Что делать — не знаю… Кто мне поможет, если не ты?!

Но ответа не было. Река молчала. И только на востоке небо стало слегка голубеть.

— Ну и ладно! — усмехнулся Паша, швырнул пустую бутылку в реку и начал искать пистолет. Он положил его рядом, на траву, но пистолета не было. — Телефоном подсветить не судьба? — подколол он сам себя и выудил телефон из кармана. Экран моргнул и показал девять пропущенных от Бубы.

Пока Паша смотрел на экран, телефон зазвонил опять.

— Ты где? Чё делаешь? — тут же затараторил Буба.

— Вешаюсь… — устало ответил Паша.

— А я тоже зашиваюсь! Павлентий! Короче! Это полный финиш! Деньги займи. Если ты не займешь, то все — мне вилы, реально! Займи, на тебя последняя надежда!

— Ладно… — недовольно буркнул Паша. — Приезжай ко мне. Посмотрим, че там у тебя.

Через час они сидели на Пашиной кухне. Во всем мире уже просыпался серый рассвет.

Буба был бледный и дерганый. Дикий. Словно бежал от погони.

— Насели на меня. Очень сильно. Очень крутые! Вчера предупредили — до сегодняшнего обеда вернуть весь долг с процентами! Бегаю по всему городу. Ищу. Занимаю! Суки! Ненавижу!

— Ну, попроси отсрочку… — вздохнул Паша.

— Это Сильвестр! Какая рассрочка?! — сделал дикие глаза Буба.

— Ё-о-о-о-о… Ну и дура! Я говорил тебе с ним не связываться!

— Но такую сумму мог занять только он!

— Да хватило бы тебе денег и без займа!

— Да что уж теперь-то?! — вскрикнул Буба.

— Да вот и именно! Чё уж теперь-то! — передразнил Паша. — Сколько?

— Двести… — с усилием превозмогая себя, словно бы боясь этой суммы, объявил Буба.

— Всего-то?!

— Не нашими. Настоящими. В фунтах…

— Двести тонн фунтов! — вскрикнул Паша, и Буба сморщился. — Четверть миллиона! Ты совсем опиздаумел?! Где ж я тебе возьму столько?!

— Умоляю! Пашечка! Они же меня на вилы поднимут! Они же меня в яму посадят! Ты же знаешь, что это за публика!

Паша ошарашенно блуждал глазами. Встав, он пошел к сейфу:

— Я не знаю… Такие деньги! Прямо так вот! Ты, конечно, даёшь! Подведешь меня под монастырь!

— Паша, я к тебе всей душой, ты знаешь! У меня вот! Берег для себя, но и тебе отдам по-братски.

Паша оглянулся и увидел небольшой пухлый золотой кейс.

— Чё это?

— О! — дрожащими губами оскалился Буба. — Это… Это так не объяснишь! Это чудо-вещество! Мне брательник из-за бугра прислал. Это пробник. Триста тонн стоит. Фунтами, разумеется. Тебе — за двести отдаю. Да ты не морщи так рожу-то! Вот тут просканируй. Тут вся инфа.

— Дай-ка! — буркнул Паша и навел камеру на штрихкод на боку чемоданчика. Тут же полезла куча всякой информации на иностранном языке, но, поблуждав по ссылкам, Паша наткнулся и на родную речь. Как это не показалось ему странным, но Буба был прав — эта штука (чем бы она ни была) стоила на рынке триста тысяч фунтов и даже больше. — Так что это? Наркота какая-то?

— Наркота! — обиделся Буба. — Это вещество высшего порядка! Это будущее!

— Прям круче героина?!

— П-ф-ф! Героин — это пошло! Герыч — это позапрошлый век! А это… Это чудо!

— Ладно… — тяжело вздохнул Паша и начал выгружать Бубе упругие пачки валюты из сейфа.

— Ты мой спаситель! — чуть не заплакал Буба. — Я хочу от тебя детей!

— Двести штук! Но я не покупаю у тебя эту байду! Ты понял?! Она мне не нужна! Я беру у тебя ее в залог! Как рассчитаешься с кредиторами… как вернешь мне долг — так я тебе ее верну назад! Окей?

— Да! Да! Да! — кивал Буба, сгребая пачки. — Как скажешь, бро!

— Она мне не нужна! — твердил Паша. — Я жду мои бабки назад!

— Ты супер! — вскрикнул Буба и полез целоваться.

— Вали нахер! — отмахнулся Паша, и Буба исчез.

Тяжело вздохнув, Паша выпил воды.

За окном уже совсем рассвело.

Подойдя, он опять взял в руки кейс.

— Эйла… Ейлу… Как это читается-то? — нахмурился он, глядя на гравировку. — Эй… Эйлизиум! О! Элизиум! — Паша вздохнул. — Какой только херни не напридумывают!

Спрятав кейс в сейф, он выпил ударную дозу сильного снотворного и вскоре провалился в тяжелую, пустую, тревожную тьму.

====== Глава 3 ======

Денис, в одних шортах, сидел на широком подоконнике, ел мандарины и смотрел вниз, на ночную набережную.

Он был загорелый, бронзовый, а мандарины сочные и ароматные. И глядя на его загорелую голую спину, Паша ощутил такой прилив счастья, что не удержался и улыбнулся.