Жатва (СИ) - Федоренко Марго - Страница 8

— Здравствуйте, юноша! Да, как видите, столь прекрасное утро было омрачено этим кровавым зрелищем. — Кустистые брови мужчины полезли вверх, а на лице углубились морщины, он почесал бороду.

— А что это? Какой-то чудак мясо из окна выкинул, или что? — удивился Женька.

— Это? Мясо? Как бы не так! Всё, что осталось от дворовых котов! — дворник сделал широкий жест, пытаясь захватить как можно больше растерзанных тушек несчастных животинок.

— То-то я слышал, коты были неспокойные всю ночь, а потом резко затихли. Но кто тот живодёр, что сотворил с ними такое? Неужели это из-за того, что они спать мешали? — озадачился Женька, его лицо вытянулось от удивления.

— Ну… похоже, что их зверь какой-то растерзал. Человек так не может. У нас понимаешь, двор на окраине города располагается, может, гляди, из леса волк иль медведь вышел, совсем оголодавший, видать, раз на котов позарился, — предположил Василий Петрович.

— Хм… можно, я подойду ближе? — осведомился Женька, призадумавшись.

— Да валяй, коли не стошнит! — махнул рукой дворник.

Женька подошёл к одной из тушек, проскользнув взглядом по земле, нашёл веточку от дерева, присел на корточки, приподнял то, что несколько часов назад ещё было котом, прутиком, чтобы лучше рассмотреть характер повреждений. Кусок мяса переливался алым на свету, был мягок, обвис безвольно на ветке, стало отчётливее пахнуть кровью и… ещё присутствовал какой-то запах, но Женька не мог различить, какой.

— Ну что там? — заглядывая через плечо, переспросил нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу дворник. Он явно удивлялся крепости желудка парня.

Женька склонил голову набок, его брови задумчиво надвинулись на переносицу, а несколько тёмно-русых прядей упало на лицо:

— А часто у вас такое случалось?

— Нет, что ты! Впервые за мою сорокалетнюю практику такое вот… вижу! А самое обидное, мне убирать! Сколько мусорных пакетов нужно? А куда потом их… того? Сейчас лето… загниют ведь! — сетовал мужчина. — Хорошо, утро ранее и мамочек с детками пока нет! Что делается? Что делается?!

— Какой-то странный зверь, вовсе не голодный! По крайней мере, этого кота не съели, а просто разорвали! — Женька привстал, подошёл к другой тушке, кровь на ней уже стала запекаться и чернеть. — Все органы на месте!

— Э… а ты что, медик? — изумился Василий Петрович, морщины перебрались ему на лоб.

— Нет, но анатомию знаю, могу понять, что кот без сердца — не жилец, если уж волк решил сожрать котяру, то точно закусил бы сердцем, лёгкими и другими внутренними органами, а в этом случае они на месте. Да и жестокость, с которой убили животных… Звери так не делают! Достаточно перебить хребет или перегрызть горло, а не рвать конечности из тела и куски мяса, — положив ветку подле тушки, сказал Женька. — Сожгите их!

— А может, стоит сообщить полиции? — уточнил дворник.

— Что они сделают? У них куча глухарей с человеческими убийствами, а вы им ещё странные смерти кошек хотите подкинуть? Плюс ко всему, пока мы дождёмся прибытия патруля, точно весь дом проснётся. Вы хотите паники? Особенно после вчерашнего? — не без толики иронии в голосе спросил Женька, отряхивая руки.

Ему стало жаль животных, может, если на их месте оказался человек, было бы проще. У людей уйма причин убивать себе подобных, причём поводы могут быть мизерными, иногда же убитые заслуживают своей участи. Только что такого натворили эти животинки, чтобы заслужить подобное?

— А чего именно сжечь? Может, закопать? — подойдя к Женьке, доверительным шёпотом уточнил дворник.

— Поверьте, так будет лучше, — кивнул Женька, посуровев.

Василий Петрович вздохнул, поплёлся за горючим и зажигалкой. Женька проследил за ним взглядом, пока не наткнулся на припаркованную возле дома машину, у неё были спущены колёса, а на боку были какие-то царапины. Юноша подошёл к автомобилю и понял: на бочине не просто повреждения, полученные в результате ДТП, а именно следы от когтей… острых… способных выцарапать глубокие бороздки на металле! Что ж это за волки-то такие? Чернобыльские, что ли? Женька пригнулся, прошёлся подушечками пальцев по царапинам, потом достал смартфон, сфотографировал их. Его взгляд привлёк блестящий осколок, он поблёскивал на солнце, это оказалась… чешуя.

— Эй! Ты что там у моей машины забыл? — гулким басом окликнули кого-то.

Поскольку Женька был единственным человеком, находящимся подле автомобиля, он понял, что обращение адресовано к нему. Юноша поспешил выпрямиться и, спрятав чешуйку в карман, ответил:

— Простите, я ничего такого не хотел, вам машину кто-то повредил.

— Что?! — владельцем машины оказался высокий, лысый квадратнолицый мужик, ему было лет под сорок.

Он перемахнул ступеньки, оказался подле машины, отпихнул щуплого Женьку, парнишка стал ещё меньше на фоне этого качка. Владелец машины взглянул на пробитые колёса, на царапины, покраснев лицом от гнева, схватил юношу за ворот белой рубашки:

— Ты что, совсем уже?! Жить надоело? Да я тебе! — замахнулся кулачищем размером с голову юноши.

— Отпустите мальчика, вы совсем, что ли? На детей кидаетесь? — пришёл на выручку юному следователю Василий Петрович.

Лысый мужик посмотрел сначала на Женьку, который довольно-таки невозмутимо отнёсся к тому факту, что ему будут бить лицо, потом на дворника.

— А какого лешего он мне тачку повредил? — злобный владелец кивнул на своего четырёхколёсного пострадавшего.

— Где? — дворник подошёл к тому месту, где стоял мужик, и посмотрел на бочину. — Мать моя женщина, роди меня обратно, вот это волки-то! — аж присвистнул от изумления тот.

— Какие волки? Ты что, старый, совсем умом тронулся? — поморщив лицо, переспросил лысый.

— А ты посмотри вокруг! — указав в сторону трупов животных, предложил Василий Петрович.

Лысый посмотрел вокруг, а когда увидел тушки, его глаза округлились, лицо стало бледнее, чем у Женьки, а потом и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Мальчишку он всё же отпустил и… вытошнило этого героя прямо на сдутое колесо своего многострадального авто.

— Совсем желудком слабый! Не то что, вон, молодёжь! — дворник кивнул в сторону Женьки. — Парнишка не побоялся подойти вплотную к трупам и осмотреть их, даже не поморщился при этом, а этот громила…

— Что это? — с выпученными глазами спросил, стоя на полусогнутых, дрожащим голосом амбал.

— Кошки, точнее сказать, части множества кошек или фарш, служат иллюстрацией минусов жизни на окраине города, ведь неизвестно что выползет из чащи леса, пожрёт животных, а машиной закусит! — дёрнул плечами Женька, поправляя рубашку и вертя головой.

— Да вы одурели тут! Как и та баба! — ругался владелец авто.

— Что за баба? — заинтересовался Женька.

— У меня окна во двор выходят. Ну это, чтобы машине ноги не сделали, я, как всегда, решил проверить, как там моя ласточка, выглянул в окно… а там… эта… такая бледная, как смерть, и тощая с длинными патлами… прикиньте, аж до пят! Да одета она, как на маскарад! — амбал указал на окна первого этажа, аккурат напротив машины.

— Это как? — склонил голову набок Женька, скрестив руки на груди.

Василий Петрович тоже заинтересовался.

— Ну, в платье таком, в странном, таких не видел даже в секс-шопе! — наконец выпрямившись во весь рост и вытирая рот рукавом рубашки, ответил лысый.

— А у вас есть опыт в этом? — не удержался от колкости Женька, изогнув иронично бровь.

— Будешь гундеть, точно в хлебальник залетит! — озлобился внезапно владелец авто.

На трупы зверей он старался взгляд не бросать.

— Ладно-ладно! Прости… герой… Скажи, а в каком часу ты её видел? Что она делала? — задавал наводящие вопросы Женька.

Мужик напрягся, если бы не пение птиц и не гудок поезда, проносящегося неподалёку, то можно было услышать надрывное скрипение извилин: шестерёнки туго, но верно работали, наверное, больше, чем за всю жизнь.

— В три часа ночи! Просто стояла вон возле того фонаря! — мужик кивком головы, на которой бликовало солнце, указал на столб, стоявший напротив подъезда. — Хоть лица я её не видел, но гадом буду, вот вам крест… — он перекрестился. — Она словно в душу мне глядела! Так жутко стало! Я впервые боялся с выключенным светом спать, такое со мной было аж в десять лет! — рассказывал владелец авто свои наблюдения; в его глазах промелькнул испуг, он нервозно жестикулировал. — Я даже крест нательный решил надеть… — он вытащил из-за ворота чёрной рубашки, что туго облегала его широкий торс, серебряный крест с распятием. — Может, ещё в церковь заехать, святой воды набрать?