Выбери любимый жанр

Затерянный остров (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Гидеон покачал головой: он терпеть не мог научную фантастику.

— Азимов изобрел новую науку, которая объединила в себе историю, социологию и статистику. Психоисторики могли делать прогнозы поведения групп людей. В своем QBA Глинн попросту претворил психоисторию в жизнь, позволил ей выйти за рамки художественной литературы. Его программы составляют прогнозы, но не для групп людей. Они помогают предсказать, как один конкретный человек будет реагировать на те или иные события, — Гарза сделал глоток пива. — Можешь быть уверен, QBA на нас с тобой Глинн уже давно составил.

— Как мило.

— Согласен, это звучит странно и даже пугающе. Тем не менее, стоит смириться: Эли знает о тебе больше, чем ты сам.

Гидеон вспомнил то время, когда впервые встретился с Глинном, и то необычайное количество информации касательно него, которым этот человек уже владел, включая терминальную стадию его болезни.

— Итак… как же Глинн перешел от анализа аварий к инженерии?

— Анализ аварий — только одна сторона медали, — пожал плечами Гарза. — Инженерия — другая ее сторона. Инженерия — наука о том, как сделать так, чтобы этих аварий не было. О том, чтобы сделать все правильно. Но недостаточно просто знать, как сделать что-то правильно. Нужно также знать, как не надо делать, чтобы не нарваться на ошибку. Нужно заранее проанализировать все возможные варианты исхода и отсечь провалы. Только тогда можно быть уверенным в успехе.

— Как в случае с метеоритной катастрофой… — буркнул Гидеон.

— Это был наш единственный провал. Хотя, должен признать, он был крупным. До этого момента ЭИР никогда не допускала подобных ошибок. Таков был наш товарный знак.

— Значит, Глинн уверен, что с проектом «Форкис» мы добьемся успеха?

Гарза мрачно уставился на бутылку «IPA», а затем тихо усмехнулся.

— Простой Карибский круиз? С фанатичным вниманием Эли ко всем деталям и каждому возможному варианту развития событий? О, да, Гидеон, удача точно будет на нашей стороне.

15

Очень поздно следующей ночью Эли Глинн в гордом одиночестве сидел в своем инвалидном кресле посреди безмолвной просторной центральной лаборатории ЭИР, перелистывая потрепанный, наполовину сожженный и разваливающийся на глазах томик стихов У.Г. Одена[28]. Было почти пять часов утра, но Глинн не мог уснуть — его искалеченное тело терзала старая боль, которая никогда не покидала его.

Наконец, убрав книгу в карман, он направил свое инвалидное кресло прочь из лаборатории в сторону лифтов. Двери открылись, и он положил руку на цифровой сканер. Через мгновение двери снова закрылись, и светодиодный дисплей показал, что кабина движется к пентхаусу.

Когда двери открылись, Глинн выкатил кресло наружу. Тремя годами ранее, обнаружив, что его недуги все сильнее затрудняют перемещения, Глинн превратил самый верхний этаж штаб-квартиры ЭИР в небольшой пентхаус с террасой на крыше, предназначенный для облегчения его физических ограничений. Здесь он мог скрыться, когда ему это было необходимо, а затем — снова появиться в разгар работы, нагрянув в самые неожиданные моменты — днем или ночью — чтобы проконтролировать, что происходит в его лабораториях и офисах. Он редко покидал здание — это было слишком затруднительно. Кроме того, Глинн больше не чувствовал себя комфортно среди незнакомых людей. Слишком много он ловил на себе жалостливых взглядов, слишком многие говорили с ним тихим голосом, как с маленьким ребенком, который готов спрятаться за юбку матери, и указывали на него пальцем, когда он появлялся в поле зрения.

Инвалидное кресло въехало в квартиру по полированному полу. Массив стен холодного серого оттенка успокаивал глаза, а пространство, обставленное в стиле Дзен, умиротворяло нервы своим аскетизмом. Мебель здесь практически отсутствовала: сам Глинн был прикован к инвалидному креслу, а посетителей сюда — в свою святая святых — он почти никогда не звал, что устранило необходимость в диванах и стульях.

Глинн подкатил инвалидное кресло к одному из немногочисленных столиков своих апартаментов, взял пульт дистанционного управления, оснащенный циферблатом и множеством цветных кнопок, и включил газовый камин. Следующим нажатием на пульт он открыл небольшую дверцу, которая с мягким шипением скользнула в сторону, явив за собой пространство его спальни. Еще один щелчок пульта включил воду в гидромассажной ванне, а четвертая кнопка заставила замерцать ряд ароматических свечей.

Скупясь на движения, с помощью двух силовых платформ и роботизированной руки, Глинн разделся и опустился в пышущую паром гидромассажную ванну. Это была не роскошь, а необходимость для его травмированного тела — только такие ванны могли хоть немного унять боль, которая накапливалась к концу дня.

Откинувшись на бортик ванной, он снова поднял потрепанный томик Одена и начал читать его знаменитое стихотворение «Хвала известняку». Через некоторое время он отложил книгу в сторону. Творчество этого поэта было рекомендовано ему женщиной… единственной женщиной, существовавшей в его жизни. Вернее, почти существовавшей: их отношения закончились, так и не начавшись, из-за ее трагической гибели при крушении супертанкера «Ролвааг».

Это навсегда лишило Глинна возможности любить.

Не сказать, что и до этого он слыл безнадежным романтиком. Он стал сиротой в два года, когда его родители погибли в авиакатастрофе, причину которой так и не удалось установить. Это был первый секретный проект, за который он взялся, основав ЭИР, и результаты его оказались весьма банальны: самолет потерпел крушение из-за разрыва топливной магистрали. Глинн ожидал чего-то другого и даже чувствовал легкое разочарование, но теперь ответ на вопрос, как погибли его родители, хотя бы перестал быть его навязчивой идеей и терзать его.

После смерти родителей последовала целая череда приемных семей, и Глинн закрыл свою душу от людей, как бутон на замерзшем дереве.

Во время несения военной службы у него не возникало потребности в друзьях, возлюбленных, семье, в праздновании дней рождения, Днях Благодарения, семейных ужинах, подарках на Рождество, новогодних елках или пятничных вечеринках. Ему требовалась лишь верная команда, готовая беспрекословно выполнять все его приказы, и эти свои скромные потребности он с лихвой удовлетворил. Единственное, что поистине требовалось ему для полноты жизни — это возможность решать чрезвычайно сложные задачи. Он страдал неиссякаемой жаждой таких задач и в этом отношении был идеалистом, стремился к лучшему. Как оперативник разведки, он мог взорвать практически любой мост или здание… он мог взломать почти любой компьютер, разработать самую надежную систему защиты или снести ее. Однажды, на расширенном курсе криптоанализа в академии профессор задал им задачу. Это была отвратительная уловка, потому что студенты понятия не имели, что им поручили трудный случай под названием Опыт Майкельсона[29], который так и не был решен. Глинн работал над заданием 48 часов подряд, и сумел найти решение к следующему занятию.

Невозможность решения была для него своеобразным вызовом, незаменимым топливом, которое и привело его в военную структуру, а потом позволило основать ЭИР. Решать невозможные задачи — таков, пожалуй, был принцип всей его жизни.

А затем произошла та катастрофа с музеем Ллойда, которая погубила единственную женщину, которую Глинн мог бы когда-либо полюбить, а его самого — приковала к инвалидному креслу.

С тяжелым вздохом Глинн снова поднял книгу и прочитал:

Я — одиночество. То, что не просит и не обещает.

Так — я дарую свободу тебе. Ведь любви не бывает.

Есть только зависти облики, что нас печалят[30].

Закончив читать стихотворение, Глинн снова откинулся на бортик ванной, и его мысли отчего-то потянулись к той странной фразе на древней карте: «Respondeo ad quaestionem, ipsa pergamena» — «Ответ на вопрос дает сама страница».

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело