Стрелки (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна - Страница 5

— Спасибо, — пробормотал Гэльд.

— Он думал, что ты бросишься ему на шею, Хель, — хмыкнул Саент.

— Хель?! — воскликнул Гэльд, не веря своим ушам. Девушка поморщилась, как от сильной горечи:

— Ох, Саент, длинный язык доведет тебя до Пустоши...

Саент покраснел, оглянулся:

— Так ведь нет никого...

— Ну конечно, — вздохнула она, — барона ты уже считаешь своим.

— А у барона теперь два пути: либо с нами, либо в канаву, — Саент погладил рукоять кинжала.

Рука Гэльда невольно вновь потянулась к мечу. Хель заметила его движение.

— Не стоит, Гэльд Эрнарский, — с отчужденной усмешкой сказала она. — Саент быстрее. Придется вам идти с нами.

Гэльд вздохнул почти облегченно:

— Хорошо. Главное, что я узнал, кто вы.

— Вы действительно слишком много узнали, — проговорила Хель с сожалением. — Ну что ж, Саент, пойдем.

И они пошли — впереди Хель, за ней Гэльд, следом Саент. У Гэльда вертелись на языке кое-какие вопросы, но те двое шли молча, и он решил не заговаривать первым.

Они шли по кварталу стеклодувов. Улочка становилась все уже и наконец уперлась в невысокий зеленый дом с галереями, обвитыми алыми вьюнцами. Перед дверью покачивалось на цепях овальное медное зеркало. У зеркала сидел взлохмаченный мальчишка в синей рубахе и подкидывал на ладони деревянную чашку с монетами.

— Здравствуй, Лин, — Хель потрепала мальчишку по космам, бросила в чашку монетку. — Что мастер?

— Ожидает, — весело сказал мальчишка и тут увидел Гэльда. — Э, а это что такое? Наш?

— Теперь наш, — коротко ответила Хель и обернулась к Гэльду:

— Проходите.

Дверь затворилась за ними. Гэльд очутился в кромешной тьме и остановился, не зная, куда идти дальше. Хель и Саент стояли за его спиной. Потом наверху замигал огонек, приближаясь к ним, и по лестнице спустился со свечой высокий худой человек в длинном фартуке.

— Рад видеть, — сказал он, подойдя. — Идите за мной. Все давно собрались и ждут вас.

«Кто это все? Кого ждут? — подумал Гэльд. — Заговор — в Ландейле, в квартале стеклодувов? Смешно».

Они прошли под лестницей и спустились в большую комнату без окон, с низким потолком, похожую на трапезную. Два масляных светильника скупо освещали ее и людей, сидевших вокруг стола. Увидев Хель, они встали.

— Наконец-то, — сказал плечистый рыжебородый воин. — Мы уже тревожились.

— Напрасно, — ответила Хель. Оглянулась на Гэльда:

— Это Гэльд, барон Эрнарский.

Кто-то присвистнул. Все смотрели на Гэльда, и ему стало неуютно.

— Он с нами? — недоверчиво спросил темноволосый юноша.

— Теперь с нами, Клэр, — ответила Хель почти так же, как недавно мальчишке.

— Барона нам только не хватало! — поморщился невысокий узкоглазый крепыш, по выговору южанин. — И без того с лесу по ветке.

Гэльд стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь оскорбительное. Он понимал, что надо сдерживаться. Хотя бы ради Хели. А она стремительно повернулась к южанину:

— Не веришь баронам, Данель?

— Не верю, — буркнул тот.

— А мне? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я за него ручаюсь.

Наступило молчание. Потом кто-то из угла сказал:

— А, пусть сидит. Жалко, что ли?

Гэльд сел у стены — подальше от светильников. Оттуда лучше было видно Хель и всех остальных, а сам он оставался в тени. Собралось человек десять, не считая вновь пришедших, и были они все разные — действительно, с лесу по ветке. Торговцы, мастеровые, воины. А один был в кольчуге с гербом Тинтажеля и в черной маске.

— Начинайте, мастер Райс, — сказала Хель, и человек в фартуке, встречавший их, неспешно заговорил:

— Новость на чужой взгляд небольшая, но тяжелая. Из Рисанты пришел вестник. В степях объявилась конная нежить.

— Не может быть! — воскликнул Данель. — Век их там не бывало!

— Десять лет назад их и на Севере не было, — заметил его сосед, ремесленник с широким, изъеденным медной пылью лицом. — А что, вести верные?

— Вернее некуда, Тиль, — сурово ответил мастер. — Два селения выбили.

— Расползается нечисть.

— Разве в этом дело? — громко спросила Хель. — На Юге они впервые, на Севере уже привычны, скоро и дальше пойдут. А было у них — одна Пустошь да Замок-за-Рекой. Останавливать их пора.

— Пополнять отряды Стрелков? — спросил Тиль. Остальные мрачно покосились на него. Мастер пробормотал:

— Не к утру будь помянуты.

— Я отрядов не пополню, Тиль, — спокойно сказала Хель, — ты знаешь. А найти у них слабое место — надо. Не может быть, чтобы они были неуязвимы!

— Пойти да спросить, — хмыкнул Данель.

— Не спрашивать надо! — крикнул вдруг Клэр. — Драться!

— Вот именно, — кивнула девушка.

— Да ведь мы же о них ничего не знаем!

— Узнаем. Для того и собрались. Книга у вас, мастер?

Мастер встал, обошел сидящих и из ниши над головой Гэльда вынул книгу, завернутую в полотно. Он нес ее бережно и осторожно, без стука положил на стол под свечу. Развернул полотно, расправил плотные шуршащие листы, проведя по ним ладонью.

— Вот, — проговорил он изменившимся голосом.

— Прочтите вы, мастер, — попросила Хель мягко.

Мастер сел, отодвинул свечу, чтобы воск не накапал на страницы, и, низко склонясь над книгой, глуховатым голосом начал читать:

«Покончено было с Замятней, и люди, отерев кровавый пот, мечтали о мире. Но, видно, дух войны не упился еще кровью. И пришли из-за Кены, из проклятых людьми и небом развалин Замка-за-Рекой безликие воины. И прежде чем успели узнать их и ужаснуться, навье воинство захватило Пустошь, бывшую издревле полем битв — видно, мертвая кровь манит нежить. А потом о них услышали все...

Стрелки приходили на рассвете, когда у милосердного солнца не было еще сил рассеять их и испепелить. От топота их коней дрожала земля. Капюшоны плащей их скрывали пустоту, но стрелы — били без промаха. Одно спасение было — бежать, но кони нагоняли бежавших... Так погибли первые. А те, кто спасся, на рассвете следующего дня снова увидели навьих всадников, но теперь у них были лица. И радостно бросились люди к отцам своим, сынам и братьям, и тогда безжалостные стрелы поразили их на бегу, и нежить обрела новые лица, и ужасные вести потрясли Двуречье. И все новые селения погибали под стрелами нежити. Лица детей и жен не нужны были нави, и они, теряя плоть и речь, бродили призраками в опустевших домах, взывая обликом своим к состраданию... И все больше на нашей земле призрачных селений, которых сторонятся люди, и все громче звучат на наших дорогах копыта конной нежити...»

Голос мастера сорвался, он умолк. Хель, стоявшая за спиной мастера, осторожно коснулась его плеча и продолжила звенящим голосом:

«...Нежить отбирает у мужчин лица их, но не души. И стрелы ее разят правого и виноватого, ибо безликость — печать, отметившая Врага, и по ней можно было бы узнать навье воинство, а они не желают быть узнанными и жаждут власти. И стоны возносятся к небу, но что им наши стоны. И несется по земле конная нежить, навье воинство, прозванное Стрелками, и нет им предела, и отпора нет, и не берет их оружье, и не спасают от них ненависть и доброта...»

— Вот и все, — сказала она, поднимая голову. — Дальше он не успел написать.

Мастер закрыл книгу, тяжело поднялся.

— Это хроника Рубийского Ухрона Светлой Матери, — проговорил он, сдерживая горечь. — Писал ее брат мой, хроникарь Лирайс. Все, что от ухрона осталось... подорожный принес. Нежить выбила всех...

Гэльд шевельнулся в своем углу. Сдавленный голос мастера царапнул по сердцу. В комнате стояло тяжелое молчание. Прервала его Хель:

— Кто у очага, дайте уголек.

Она склонилась над столом, и все придвинулись ближе. И Гэльд, не выдержав, встал.

— Вот Кена, — Хель уверенно чертила, — вот Замок-за-Рекой, здесь Стрелки появились два года назад. Вот Пустошь. Они захватили ее почти сразу, после Замятни. Через месяц о них пошли слухи в Тинтажеле, и тогда же они выбили первое селение.