Шиноби скрытого Хогвартса (СИ) - "Кицунэ Миято" - Страница 84

— Кентавры тоже хотят что-то кушать и делают заготовления на зиму. Они любят и орехи, и каштаны, да и желудями не брезгуют… — пробормотал сенсей, настороженно осматриваясь. — Видимо, здесь уже территория акромантулов, и они нападают на лакомок. И волшебная рябина тут растёт. И грибы, которые олени любят… Кентавры их тоже собирают. Будь наготове. Согласно карте, которую сделал кто-то из моих предшественников, там дальше должна быть сухая лощина. Удобное место для колонии. А ещё там встречался поташ.

— Да, — согласился я, выхватив из ножен палочку.

Мы продвинулись дальше. И на самом деле деревья стали реже, а уклон изменился, из прелой земли, покрытой разноцветными листьями грабов, дубов, ясеней, клёнов и каштанов, всё чаще выступали крупные валуны.

По кустам зашуршало.

— Акромантулы размещают свою липкую паутину на земле, в углублениях, между корней деревьев, создавая ловушки для зверей, так что смотри под ноги, — напомнил Снейп-сенсей. — Кажется, за нами уже следят.

— Овраг глубокий, — оценил я. — Может, воспользуемся мётлами? Или захватим одного, чтобы проверить, насколько они разумны? Пусть покажет, где гнездо.

— Неплохо придумано, — согласился сенсей и резко выстрелил каким-то невербальным заклинанием в кусты.

К нам подтащило паука, который упирался всеми восемью ногами. Сразу как-то «Круцио» от Шизоглаза вспомнилось.

На свету акромантул был даже симпатичным, мохнатеньким таким и немного полосатым, со светлой, серой и чёрной шерстью. Наверное, если замрёт, то в сумерках и в темноте такого очень сложно различить из-за такого окраса. Два глаза у него были большие-пребольшие и круглые, почти на всю мордочку, в них, как мне показалось, сияли печаль и обречённость. Ещё два глаза — поменьше — располагалось сбоку, и четыре — совсем как пуговички, кучкой были там, где мог бы быть нос. Под пушистыми светленькими «усами» у него были жвала, которые он оголял и усиленно щёлкал, стараясь нас напугать. Испугаться в принципе было чего: жвала были похожи на зубы, когти и крюки одновременно, такими подцепить и рвануть на себя, и мало не покажется. Зато спрячет в меховые ножны и прямо медвежонок. Неудивительно, что Хагрид на такую «зверушку» умилялся.

— Этот ещё мелкий, его жвала яд не выделяют, — удерживая сопротивляющегося паука магией, поковырял его челюсти кунаем Снейп-сенсей. — Нужна половозрелая особь. Поэтому этот яд такой дорогой и ценный для таких часто встречающихся магических существ, как акромантулы.

— Прислушайтесь, кажется, он что-то говорит, — посоветовал я. Наш пленник действительно пытался что-то сказать, но его голос заглушало его же лязганье жвал.

— Успокойся, малыш, перестань щёлкать и скажи, — посоветовал я, доставая из мини-печати усыплённую крысу, которую я специально поймал для этого дела. — Хочешь перекусить?

Сыграем в игру «Добрый ученик и злой учитель», точнее «Плохой человек — хороший человек», вряд ли акромантулы различают ещё и статус. Да и к тому же, если у него нет яда, значит, его добычей является всякая мелочь типа крыс, белок, бурундуков, хомяков и других грызунов Запретного Леса.

Чёрные глаза, кажется, ещё больше округлились и явно уставились на крысу, которую я держал за хвост.

— Дай! — очень отчётливо услышали мы.

— А что-то ещё ты говорить умеешь? — покачивая крысой, как маятником, спросил я. — Знаешь, кто мы?

— Вы л-люди, — клацнул жвалами акромантул. — Нельзя нападать на людей. Арагог ругается. Но Арагог скоро умрёт. Тогда будет можно.

Я отдал ему крысу, и мы с сенсеем с интересом понаблюдали за трапезой, точнее, как наш пленник быстренько протолкнул крысу в глотку, помогая себе передними маленькими лапками и челюстями.

— И кто будет главным после Арагога? — спросил Снейп-сенсей.

— Мосаг, — ответил нам акромантул. — Она большая и сильная. Она — мать.

— Мосаг живёт в лощине? — спросил я.

— Нет, там живёт Арагог и мы, — всё более уверенно говорил паук. — Мосаг живёт дальше, за камнями и холмом. Она сделала гнездо в поваленных деревьях. Они с Арагогом спариваются раз в год, летом, когда тепло-тепло. Мосаг делает кладку. Но выживают только самые сильные. Арагог говорит, потому что тут холодно и нет Хагрида, который бы делился теплом. В моей кладке выжил я, ещё один брат, ещё брат, сестра, ещё сестра и ещё брат.

Похоже, что считать он пока не умеет…

— Сколько тебе лет? — поинтересовался я. — Сколько вёсен ты помнишь, после того, как родился?

— Помню весну, потом ещё одну и ещё одну, и ещё одну.

— На Денниса напали пауки чуть крупнее этого, возможно, пятилетки, — сказал я сенсею, — их было, кажется, восемь или девять.

— Пять лет назад была довольно тёплая зима, — подумав, ответил Снейп-сенсей. — Снега и заморозков почти не было.

Я вспомнил, что Гермиона упоминала о том, что кладка взрослой самки акромантула может составлять до сотни яиц размером с футбольный мяч. Если учесть, что Мосаг Хагрид вывел примерно лет тридцать назад, когда его паук, видимо, намекнул про самочку. Потом сама Мосаг должна была достичь половозрелости, которая у акромантулов наступает в двадцать лет, значит, размножаются они не больше десяти лет. Если в кладке выживает пять-десять особей, то значит, мы имеем популяцию примерно от пятидесяти до сотни акромантулов возраста от десяти лет до года, которые пока не достигли зрелости и не могут размножаться сами, но и не имеют ценного яда.

Если убить всех самок, кроме одной на замену Мосаг, то популяцию вполне можно контролировать. И что-то мне боевой настрой этой Мосаг не очень нравится. В природе самки простых пауков обычно крупнее и агрессивней, видимо, это и у акромантулов прослеживается. Это натолкнуло меня на мысль.

— Скажи… Э… как там тебя зовут? А кто у вас главнее: взрослый самец или взрослая самка? Кого вы слушаетесь в первую очередь?

— Взрослый Самец, Вожак, — щёлкнул жвалами наш пленник. — И у меня нет человеческого имени, как у Мосаг или Арагога.

— Хорошо, тогда ты будешь… М… Окума… потому что похож на медвеж… на медведя, — назвал его я, и уточнил: — Но когда Арагог умрёт, то главной, то есть Вожаком, станет Взрослая Самка, так как у вас не будет Взрослого Самца?

— Да. Мосаг главнее всех, пока не вырастет Взрослый Самец, — согласился со мной Окума.

— Сенсей, хочу напомнить, что если будет жарко, то мы сможем призвать Кибу и ещё кого-то из его потомков для битвы с пауками. Тем более, что ядовиты только взрослые.

— С другой стороны, мы можем вырастить Взрослого Самца, — посмотрел сенсей на немного сжавшегося под его взглядом Окуму. — И у нас будет лояльный правитель колонии. Отведёшь нас к Арагогу, — с угрозой, чуть придавив паука магией, приказал Снейп-сенсей.

— Окума может приносить Арагогу только добычу, — робко заметил акромантул.

— Ладно, — грозно усмехнулся сенсей. — Тогда самое время проверить на тебе кое-что…

Он достал кусок шкуры, который достался ему после последней летней линьки Годрика и ткнул в Окуму.

— Что это? Что это?! — нашего пленника начала бить крупная дрожь, он попытался вырваться, перебирая лапками и чуть не вращая глазами. Даже нижние «пуговки», кажется, стали в два раза крупнее.

— Ну что, отведёшь нас к Арагогу? Или мне отнести тебя к хозяину этой шкуры и скормить ему? Он сказал, что очень любит полакомиться паучками, — грозно спросил Сенсей.

Роли злодеев у него всегда получались отменно.

— Окума отведёт, — быстро протёр передними лапками самые крупные глаза акромантул, и показалось, что он расплакался и смахивает слёзы.

Когда мы шли, Окума двигался с моей стороны, иногда прижимаясь почти вплотную, словно искал защиты от сенсея. Шерсть у него оказалась совсем мягонькая, как у кролика, но кое-где были более толстые чёрные волоски, словно кошачьи усы. Спуск был крутым, но мы немного обошли овраг и попали на тропу, явно протоптанную пауками. Нас провожали взглядами и потихоньку окружали, двигаясь следом, но на приличном расстоянии.