Ночная погоня (Повести) - Кулешов Александр Петрович - Страница 45

Через несколько минут санитары в белых халатах укладывали в свои машины пенсионера Степанова, студента Диму, бывшую стюардессу Лидию Романовну…

Санитары повидали много горького и страшного — такая уж у них работа. Но сейчас и они не могли скрыть подавленности.

Они бережно укладывали тела на носилки, они делали свое дело, и машины на бешеной скорости мчались в Институт Склифосовского. Но они прекрасно понимали, что для спасения этих троих машины могли уже не спешить…

Были раненые. Их перевязывали, делали им уколы и увозили. Был увезен и инженер Румянцев.

Выездные инспектора и следователи дежурного по городу щелкали фотоаппаратами, растягивали рулетку, милиционеры, отчаянно свистя и жестикулируя, восстанавливали движение. Вскоре разбитую «Волгу» утащили на буксире, убрали с тротуара стекло и заложили витрину фанерой. Люди разошлись, инспектора в своих машинах, выстроившихся вдоль тротуара, опрашивали потрясенных свидетелей.

С ровным гулом мчался по улице Горького поток машин, спешили по своим делам прохожие, зажглись фонари…

Жизнь для тех, кто продолжал жить, входила в нормальную колею.

Для тех, кто продолжал жить.

Для Лены, например.

Где она? Что случилось с ней в эти страшные минуты? Как поступила она, поняв, что совершила, чему была виной?

Быть может, в отчаянии бросилась под машину или рыдала, упав на холодный асфальт? Может быть, оцепенев, стояла недвижно в толпе, глядя на дело рук своих…

Нет. Лена, озабоченно поглядывая на часы, переминалась у двери вагона метро, мчавшего ее на свидание к Никитину.

Когда, чудом избежав гибели под колесами машин, еще дрожа от пережитого, Лена выскочила на тротуар, она услышала за спиной страшный грохот, звон, крики. Она не обернулась: о такси она теперь не думала, лишь бы удрать от милиционера или от этих активных граждан (есть же такие, вечно лезут не в свое дело) — еще остановят! Плати штраф, выслушивай нотацию. Она заторопилась ко входу в метро, по-прежнему не оглядываясь, удалялась своей легкой походкой.

В суматохе и растерянности, царившей в первые секунды после происшествия, никто Лену не задержал а даже не разглядел как следует.

«Перебегала какая-то девушка…», «Девчонка выскочила из-под машины…», «Ну какая? Обыкновенная, юбка короткая, волосы по плечам. Цвет юбки? А бог его знает, не заметил…» — так говорили свидетели.

А Лена нетерпеливо пощупывала резиновые прокладки вагонных дверей, ожидая, пока поезд остановится.

Наконец поезд остановился, двери со стуком разъехались, и она торопливо побежала к эскалатору, стуча каблуками. Эскалатор, по ее мнению, тоже шел медленно. И люди в дверях толклись… Черт! И так опаздывает. Ну ничего, Никитин простит. Она сейчас рассмешит его своей обычной шуткой. Впрочем, нет, на этот раз она ничего не расскажет. Почему? Лена сама не могла бы ответить на этот вопрос. Но настроение ее неожиданно испортилось. Оно стало совсем плохим, когда, войдя под гулкие своды туннеля, туда, где вдоль стен выстроились продавщицы цветов, она не увидела знакомой высокой, широкоплечей фигуры.

Не может быть! Не мог он уйти! В конце концов, это свинство: она опоздала всего минут на пятнадцать — это даже меньше, чем обычно. Неужели он решил ее проучить? Ну погоди! Имеет же девушка право опаздывать! Это испокон веку ведется, это всегда было…

А может, его задержали по службе? Нет, он всегда умудрялся предупредить ее. Да и было так всего раза два. Тогда что же?

Лена почувствовала, как слезы выступили у нее на глазах. Раньше эта мысль даже не приходила ей в голову. Сейчас впервые она вдруг подумала: а что, собственно, она собой представляет? Девчонка как девчонка, таких тысячи по Москве бегают. И такие же красивые, и такие же разодетые, с такими же фигурами и прическами. Что она, очень уж умная или талантливая? Может быть, великая актриса, чемпионка по гимнастике, кандидат наук? Да она никто! Никто!

Потом Лена взяла себя в руки. Нет! Этого не может быть. В конце концов, не так уж много таких красивых, как она, таких обаятельных, кокетливых, изящных…

Лена долго пересчитывала мысленно свои достоинства и постепенно успокоилась.

То и дело бросая взгляд на часы, она продолжала ходить по туннелю.

Просто он задержался. Еще несколько минут, и придет.

Но Никитин не пришел…

Посматривая на часы, Никитин прохаживался вдоль асфальтовой магистрали. До конца дежурства оставалось не так уж много времени — он успеет. Тем более что не было еще случая, чтобы Лена не опоздала на свидание.

Лена! Сейчас они встретятся в туннеле у Белорусского вокзала, где такой выбор цветов… Но вообще-то место встреч надо менять — осень, в туннеле продувает, холодно. Вместо цветка придется приобретать шоколадку.

А сейчас он купит ей самый яркий цветок, какой будет, и они отправятся смотреть какой-то приключенческий фильм, который, как всегда, «методом анализа» доски объявлений обнаружит Лена.

Глядя на схватки и происшествия на экране, Никитин, имевший представление о настоящих схватках и приключениях, не смеялся. Он уважал искусство и считал, что хороший фильм не только интересен, но и полезен.

Лена, обожавшая детективы, была разочарована, когда выяснилось, что ее любимый, хоть и офицер милиции, судя по его рассказам, никогда не рисковал жизнью, не был героем немыслимых историй и вообще его имя не связывалось ни с какими кровавыми и жуткими драмами.

Никитин улыбался про себя, но ему было приятно, что он все же нравится Лене как человек, а не из-за каких-нибудь там романтических фантазий. И он сознательно говорил о своей службе как о чем-то очень будничном, все время эту будничность преувеличивая.

Лена быстро примирилась и стала восхищаться Никитиным как спортсменом. Она ахала и охала, внимая рассказам о его спортивных победах, и здесь, будем откровенны, Никитин порой позволял себе кое-какие невинные преувеличения.

Снисходительно улыбаясь про себя, он представлял, как Лена наводит красоту перед зеркалом. Затратив на это добрый час, она затем пытается за пять минут доехать от своего дома до «Белорусской». Такси она, конечно, не находит, на троллейбусе долго, на автобусе неудобно (нет автобусных билетиков), на метро — спускаться-подниматься… Она мечется и опаздывает еще больше.

Наконец, наверняка перебежав улицу где-нибудь в неположенном месте, она самым длинным и неудобным путем добирается до места свидания.

Кстати, эта вот манера Лены пренебрегать правилами уличного движения не только профессионально раздражает Никитина, но, если быть откровенным, беспокоит его.

Уж он-то знает, к чему это может привести. Скольких молодых, еще за минуту до этого здоровых, полных сил, видел он неподвижными на носилках, с восковыми лицами, навсегда изувеченными, калеками, а то и…

…Мысли о Лене ни на секунду не отвлекали Никитина от прямого дела. Поэтому его привычный, опытный взгляд мгновенно уловил что-то необычное в движении трехтонки: выехав из туннеля на Башиловку, она повернула направо с намерением, вероятно, попасть на Ленинградский проспект.

Водитель трехтонки ничем, казалось бы, не нарушил правила, и машина его была внешне в порядке, но выработавшаяся с годами интуиция, натренированная наблюдательность, а главное, профессиональная бдительность подсказали Никитину: остановить! Он засвистел и сделал повелительный знак жезлом, раньше чем понял причину своих действий — водитель наверняка выпил. Смущали неуловимые детали в движении машины, в том, как она делала поворот. Неуловимые, но достаточные, чтобы Никитин мгновенно поднес свисток ко рту.

Грузовик остановился.

Никитин неторопливо подошел к кабине водителя и, приложив руку к козырьку, произнес:

— Инспектор Никитин. Пожалуйста, водительское удостоверение и путевку.

Водитель не вылез из машины, не опустил окно. Он открыл дверцу и протянул документы. Его желание держаться от инспектора подальше было настолько очевидным, что, если даже у Никитина не было подозрений раньше, они возникли бы теперь.