Ночная погоня (Повести) - Кулешов Александр Петрович - Страница 13

Было ясно, что Повар появится (если он вообще появится) в последнее мгновение, когда посадка будет заканчиваться. Оставалось еще несколько минут, и дежурный милиции коротко передал Владимиру то, что просил передать ему для информации Голохов.

В общих чертах предположения милиционеров оправдались. Дежурному по городу позвонили из девяносто шестого отделения милиции и сообщили, что туда доставили гражданина Гокиели.

Гражданин Гокиели дал следующие показания.

Он очень спешил на Внуковский аэродром. На площади Революции такси не было, да еще стояла большая очередь. Он пытался остановить машину у «Метрополя», у «Москвы», не удалось.

Наконец, когда очередное такси остановилось у подъезда гостиницы «Москва», высаживая пассажиров, он, даже не дождавшись, пока они вылезут, решительно сел рядом с шофером и сказал: «До Внукова. Хорошо заплачу». Но шофер все-таки подъехал к стоянке автобуса и спросил, не нужно ли кому на аэродром. Желающих не было, и шофер уже собирался ехать, когда к машине подбежал какой-то здоровенный запыхавшийся мужчина и сказал, что он торопится на аэродром (с какой стороны подбежал, пострадавший не заметил). Мужчина сел сзади (гражданин Гокиели сидел рядом с шофером). В пути пассажиры молчали, болтал один шофер.

Гражданин Гокиели молчал, а второй пассажир только однажды спросил: «А бензина-то хватит?» (Голоса человека он не запомнил.) На что шофер сообщил, что бак заправлен «до крышки».

Когда выехали за город, второй пассажир начал смотреть в окно так внимательно, словно искал номер дома на неизвестной улице, хотя кругом была только дождливая ночь и лес.

И вдруг — гражданин Гокиели даже побледнел при одном воспоминании об этом — второй пассажир вцепился в плечо шофера и закричал:

«Стой! Стой! Не видишь?!»

Ошалевший от неожиданности шофер резко нажал на тормоза. Машина заплясала по скользкому шоссе и, чуть не въехав в кювет, остановилась. И тогда человек выхватил нож и изо всех сил ударил шофера по голове рукояткой. Потом быстро, но спокойно перетащил тело (причем без всякого труда — он, наверное, был очень силен) на заднее сиденье и, бросив дрожащему гражданину Гокиели угрожающее: «Не рыпайся!» — сел за руль.

Видимо, преступник хорошо водил машину, потому что, ловко развернувшись на шоссе, съехал на какую-то боковую дорогу (свидетель не помнит какую, он из Тбилиси, Москву не знает) и довольно быстро поехал по ней. Ехали долго (сколько, свидетель не запомнил). Наконец остановились. Преступник сделал гражданину Гокиели знак вылезать, сам вытащил шофера и, быстро обыскав его и забрав выручку (свидетель запомнил, что она была значительной), оттащил тело к обочине. Потом он обыскал гражданина Гокиели и взял у него все деньги, затем поднял руку с ножом и ударил гражданина Гокиели. Тот потерял сознание. Когда он пришел в себя, посмотрел на шофера, тот слегка стонал. Гражданин Гокиели с трудом, спотыкаясь и падая, добрался до шоссе. Затем он остановил первую же машину — ею оказался грузовик. Поехали за шофером. Тот уже пришел в себя и тоже пытался дотащиться до шоссе.

Всех доставили в отделение милиции. Хотя шофер не успел разглядеть преступника, а гражданин Гокиели его внешности и одежды не запомнил, можно было предположить, что нападение совершил Повар. Непонятным оставалось только то, почему он не убил свои жертвы. Во всяком случае, ему привалила неожиданная удача — он располагал теперь большими деньгами и машиной.

Дальше преступник, видимо, действовал так: он доехал до Внукова, оставил машину где-нибудь на подъезде и, войдя в аэропорт, купил билет до Ашхабада.

Затем он, наверное, решил на всякий случай дождаться объявления посадки где-нибудь снаружи. Тогда-то он и увидел подъехавшие милицейские машины. Он был слишком опытным преступником. Опытным и решительным. Поэтому он немедленно побежал к брошенному им такси и помчался в Шереметьево. Рассуждал он, наверное, так: до посадки еще час, да то, да се. В общем, часа полтора в его распоряжении. Дождь перестает, он хороший шофер — за это время по пустынной ночной Москве, да еще лучше по кольцевой, домчаться до Шереметьева он сумеет. А его там начнут искать, лишь когда станет ясно, что к отлету ашхабадского самолета он не явился. За это время, если в Шереметьеве есть подходящий рейс, он сумеет улететь.

Повар выполнил свой план. Он добрался в рекордный срок до Шереметьевского аэродрома, бросил машину где-то в лесу, купил билет до Красноярска и снова вышел. Он наверняка спрятался снаружи и наблюдает.

Владимира и его помощников он видеть не мог — вряд ли он сообразит, что они прибудут на вертолете. Патрульные машины к аэродрому не подъезжали. Они стоят неподалеку на шоссе (прибыв туда уже после того, как Повар проехал) и связываются с милицией в аэропорту через дежурного по городу по радиотелефону.

Наконец, по утверждению докладывавшего все это лейтенанта, дружинников Коростылев распознать не мог. Они ничем не приметны, среди них есть даже девушки.

Владимир был далек от такой уверенности. Он прекрасно знал, каким хитрым и осторожным преступником был Повар. От такого следовало всего ожидать. Во всяком случае, теперь достигнуто главное — напали на след.

Если даже, почуяв опасность, Повар не выйдет на посадку, куда он денется? Шоссе перекрыто патрульными машинами. Шереметьево не такой уж большой населенный пункт, чтобы он сумел здесь спрятаться. Можно поднять на ноги всю местную милицию, вызвать собак…

В репродукторе раздалось:

«Производится посадка в самолет, вылетающий рейсом двадцать девятым по маршруту Москва — Омск — Красноярск. Пассажиров просят пройти на перрон для посадки в самолет».

Владимир, Логинов, Русаков и дежурный лейтенант стали в неосвещенном углу, недалеко от выхода на поле, когда начали появляться первые пассажиры.

Владимир то и дело поглядывал на часы. Они отсчитывали секунды, секунды слагались в минуты, минуты шли, а Повар не появлялся.

Репродуктор уже дважды возвестил: «Заканчивается посадка…» — а они все стояли, напряженно всматриваясь в лицо каждого выходящего пассажира. Наконец вышел последний, пассажиры уселись в автобус, и он бесшумно укатил куда-то в ночь, в дальний край летного поля.

В ту же секунду из дверей выскочил запыхавшийся парень, он торопливо огляделся и, увидев дежурного лейтенанта, бросился к нему.

— Он… там… побежал! — Он задыхался от волнения, и не сразу удалось понять, что произошло.

Оказывается, Повар проник в здание аэровокзала не через дверь, а через плохо запертое окно в одном из коридоров первого этажа. У выхода из этого коридора в пассажирский зал стояли двое дружинников, Повар подошел незаметно и, видимо, услышал, о чем они разговаривали. Он все понял и повернул было обратно. Но в этот момент дружинник обернулся и встретился с Поваром глазами. Он сразу же бросился за мим, крикнув другому: «Зови милицию!»

Парень говорил быстро, на ходу. Вся группа уже подбегала к коридору, когда он закончил свое сообщение. Владимир, Логинов и Русаков выскочили в окно и побежали прямо к лесу — больше отсюда преступник никуда бежать не мог, в других направлениях была открытая местность. Дежурный лейтенант остался, чтобы распорядиться дружинниками.

Не прошло и нескольких минут, как десяток комсомольцев уже спешили по следам милиционеров к лесу.

На опушке преследователи наткнулись на неподвижно лежащее тело. Владимир быстро наклонился, осмотрел дружинника и, облегченно вздохнув, выпрямился — парень был невредим, его просто свалили ударом кулака. Повар, наверное, спрятался за деревом и, когда дружинник пробегал мимо, ударил его. Коростылев знал, что человек, получивший удар ножом, мог перед смертью указать направление, в каком скрылся преследуемый. Оглушенный же (да еще таким кулаком, как v Повара), он долго не придет в себя.

Погоня продолжалась.

И вдруг Владимир остановился. Коротко бросив: «Продолжайте преследование, прочешите лес!» — он повернул обратно.

У аэровокзала подбежал к автомобильной стоянке. Пусто.