Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 13

- Случайности случаются.

- Это не случайность, - покачал я головой. – Это талант разрушения планов.

- Стандартная особенность любой девушки, - недоуменно пожал Артем плечом. –

Вон, вчера Вера мою парадную рубашку постирала, а я уже ее цвет успел передать связному лицу в Москве.

А то бы он Артема, с его габаритами, иначе не узнал. .

- Другое. – Отрицательно повел я подбородком. – Мы не смогли просто дойти до главного   корпуса   и   сдать   документы.   Ты   не   смог   снять   квартиру.   Я   не   мог нормально сдавать экзамены, и даже меры, которые против этого предпринимались

– и тем словно ломало хребет. Это врожденный талант Силы.

- Такого не бывает.

- Не бывает медведя в сокровищнице князя Туровского.

- Не бывает, - закаменело его лицо. – И быть никогда не могло.

- Разумеется, - примирительно повел я ладонью. – Не умеют медведи проходить сквозь   стены…   Я   думаю,   врожденного   таланта   «Разрушителя   планов»,   что передается по женской линии раз в шесть поколений, тоже не бывает. Сойдемся на этом и забудем.

- Договорились, - нахмурился Артем, но все-таки не выдержал. – Это что же,

«Антипророк»?

- Это хуже, - задумчиво протянул я, посмотрев в темноту улицы за окном. - И это стоит любых денег. Представляешь - когда ничего не получается, хоть плачь, хоть смейся. .

И отдать такое кому-то еще – никогда.

- Думаешь, сможешь поставить талант себе на службу?

-  Я  даже   не  знаю,   можно   ли   его  вообще  контролировать.  –  Перевел я  вновь взгляд на Артема. – Там, где я прочитал, про это ничего нет. Может, это пассивная способность. Может, ее придется обуздать и развивать.

И никогда бы не узнал об этом, если бы не увидел Силу Крови Ники вживую.

Слабому и молодому роду Еремеевых такое даже близко не полагалось! А вот коекому, кто некогда проживал гораздо южнее и был с гарантией признан мертвым,

отчего все его секреты стали просто занятным архивным фактом…

Во   всяком   случае,   если   мои   планы   –   десяток   раз   перепроверенные   и продублированные - перестанут разламываться и трещать по швам, это уже будет бесценно.

- Нике все это может не понравиться. – Скептически покачал головой Шуйский.

- Попрошу по-родственному, - вздохнул я.

- Ты ей не отец. Пошлет подальше.

- О-о, скоро у меня будет власть, которая и не снилась ее отцу. И ты мне в этом поможешь. Пожалуйста.

- Максим, ты ее хоть любишь? – Замялся Артем.

- Сам как думаешь? – Смотрел я на него со спокойной усталостью.

- Понятно, - неловко поднялся друг из-за стола, скрывая взгляд. – Вот, пока не забыл – перстни твои из дома закажи. Семейные, родовые, охранные - которые с гербами. Пусть видят, что не абы кому дочку отдают, а уважаемому человеку, а? –

Хохотнул он неискренне. – А то твоя вечная белая рубашка и брюки. Стиля бы тебе немного, - цокнул он, собираясь на выход. – Ну, я пошел.

-   Что   не   так   с   моим   стилем?   –   Нахмурился   я.   –   Между   прочим,   последняя коллекция, - покосился я на сорочку.

- Угу. Практичная и ноская, хоть сейчас контракт подписывай.

- Так это ведь хорошо?

- Контракты должны подписывать твои подчиненные! – Наставительно покачал

Артем пальцем.

- Это тебе Вера сказала. – Четко определил я.

- Ну, да. – Замялся он. – В общем, со стилем тоже надо что-то делать.

С чем и юркнул за входную дверь.

«Две недели тут, и уже все лучше меня знает», - проворчал я про себя.

Поднялся вслед за ним, вышел в прихожую. Подумав, свернул к балконной двери и, облокотившись на перила, посмотрел в темноту улицы, подсвеченную желтым светом фонарей.

Внизу   неспешно   прошагал  за   угол  соседнего   дома   Артем,   и   там   почти   сразу заработали   три   басовитых   мотора.   Мгновение   –   и   кавалькада   белого   кортежа мелькнула в видимом уголке соседнего двора.

Памятуя   о   повестке   дня,   все   же   дозвонился   до   грузовой   компании,   сообщив правду   про   оставленные   фотографии.   Те   обескуражили   ответом   –   мебель   они выгружали   на   каком-то   пустыре,   после   чего   перегрузили   на   другие   газели   без номеров, и куда те уехали – они без понятия. Учится, однако…

Люблю  ли я  такую девушку?  Какая  глупость  – искать  ответ,  после  которого станешь завидовать.

В этом весь Артем – задавать вопросы, после которых ему становится грустно.

То «насколько умен твой кот», «насколько сильна твоя собака» и «весело ли жить в большой семье». То вот это.

Но верхний этаж моей высотки, конечно, надо все равно переделать в темницу.

Хватит Нике шастать по съемных квартирам.

Снилось   темное   и   тревожное   –   бесконечные   переходы   технических   этажей,

нитки кабелей на бетонном потолке и паутины проводов по углам, в тени которых,

казалось, пряталось что-то хищное и разумное. Редкие участки рассветного неба над головой – блеклого и почти бесцветного, которые тут же скрывались за очередным участком темноты. В этом сне были ощущения падений и подъемов, и отчего-то -

холода и жара.

Опытный астролог наверняка растолковал бы эту напасть, а если собрать их несколько, то через некоторое время они врали бы хором что-то одно: про забытое прошлое, тревожное настоящее и будущее, которое точно станет счастливым, если заплатить.

Но каждому сну суждено завершиться. На этот раз: под звуки проснувшегося города,  шум автомашин  и лай  собаки где-то вдали.  Наверное, не закрыл окно. В

пользу этого говорил и холод, сквозняками касающийся лица, и плотно подвернутое под тело одеяло, особенно тщательно обнимающее ноги. Подушка, правда, куда-то подевалась за ночь, да и постель чувствовалась откровенно жестковатой и давящей на затылок и плечи.

Это я у Ники вчера, что ли, заночевал? И действительно, путь от ее дома до моего отсутствовал в памяти, хотя решение остаться в незнакомом месте, да еще спать на полу – мне уж точно несвойственно. Наверное, была причина, и главное ее вспомнить   –   но   мысли   неохотно   приходили   после   сна,   а   веки   никак   не   хотели подниматься. Частично я все же справился – хотя бы глаза открыл.

Передо мной во весь размах потолка какой-то невообразимо огромной комнаты стояло   перевернутое   изображение   столицы.   Словно   в   отражении   воды,   виделась довольно   странная   для   запечатления   подборка   современной   архитектуры:

многоэтажные   панельные   дома   с   надстроенными   мансардами,   Сергиевский   храм чуть в стороне справа, здание Лефортовского суда там же и вдали левее – силуэт

Кремля с его башнями. В общем, такая себе композиция, пусть и очень реалистичная.

Вон,   по   улице   Сергия   Радонежского   даже   машины   замерли   на   светофоре,   как настоящие.

А потом светофор сменился на зеленый, машины поехали, и стало как-то очень нехорошо.

Я дернулся, обнаружив руки плотно прижатыми к бокам. Резко повел шеей в стороны,   констатировав,   что   под   спиной   вовсе   не   бетонный   пол,   а   вполне   себе вертикальная плита фасада жилого здания – та, которая под самой крышей, и вовсе не сквозняк все это время дул в лицо, а ветер, которому на высоте сорока метров быть и полагается. А я, получается, на этом самом здании подвешен над улицей вниз головой.

- Ну, теперь ты мне веришь? – Произнес вкрадчиво подозрительно знакомый женский голос

Верилось решительно во все. И в бога - особенно сильно.

Продышавшись   и   успокоившись,   посмотрел   в   сторону   ног,   зафиксировал   в памяти серый холщовый мешок по шею, в который я был плотно упакован, и канат,

которым были тщательно завязаны мои ноги поверх мешка. Канат шел выше, уходя за край крыши. На бортике рядом с ним обнаружилась Ника, расположившаяся там как та Аленушка с картины Васнецова – даже наряд с длинным платьем цветочного мотива   и   светлой   кофтой   поверх   был   чем-то   схож,   как   и   распущенные   рыжие волосы. Разве что вместо грустного выражения лица – азартное довольство.