Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 1

В основе каждого строения – инженерный расчет. Придет шквальный ветер с осенними штормами, ударит ледяная вьюга студеным февралем, разойдется грозой небо поздней весной или солнце устроит пекло без единого ветерка в разгар лета –

любая постройка обязана выдержать. Особенно, если речь про сооружение исконно военное,   коему   предписано   стерпеть   не   только   погодные   ненастья,   но   и человеческую волю, вооруженную и злонамеренную.

Стены   Московского   Кремля   помнили   шесть   сотен   лет   и   в   четверо   больше сезонов, были биты пушечными ядрами и горели в огне, видели под сотню штурмов и   раскаты   стихий   в   каждом   из   них,   ведомой   противостоящими   Одаренными.   Во времена оные, в небе над шпилями башен сталкивались грозовая синева и багровое пламя, блекло-желтый песок и аквамарин кристальной чистоты. Целый калейдоскоп красок   и   Сил   раз   за   разом   сходились   в   смертельной   битве,   но   в   местах   их столкновения   всегда   был   один   и   тот   же   цвет   –   темно-красный   цвет   крови,

одинаковой у нападавших и защищавшихся.

Многое пережили стены, и не всякое событие оставляло их целыми. Латались прорехи,   перестраивались   обрушенные   участки   и   закладывались   новые фортификационные сооружения – спешно во время войны, и куда более вдумчиво во времена спокойствия и мира. Бывало, в сытые и спокойные годы некрасивые, но надежные   сооружения   сносились   целиком,   чтобы   выстроить   на   их   месте   нечто скорее прекрасное, чем функциональное.

А бывало и так, что целую башню кремлевской стены отдавали царским указом в руки отличившегося боярства – и те тоже не оставались равнодушными к новому приобретению, вкладывая богатство рода в лучший символ личного благополучия,

который   только   и   может   быть   в   стране   –   в   собственную   башню,   высокую,   да роскошную на зависть всем остальным. Слева, правда, у этой башни будет ветхая стена в пять метров толщиной, да справа тоже вид не самый лучший – но сама будет настолько хороша, что на защиту ее от врага будет призвана вся ближняя и дальняя родня. Даром, что этой родне до столичных битв за власть никакого дела не было –

но вот за личное имущество уже можно и порадеть. Таким путем восемь из двадцати башен обрели новых хозяев, перейдя из щедрых рук самодержца в собственность весьма   влиятельных   семейств.   А   власть   на   престоле   Московском   утвердилась настолько, что более некому в стране стало шептаться по углам, что кровь в царе варяжская, не наша – и не по праву ей быть во главе русских земель. Проблемы-то,

ради которых их когда-то призвали, давно уж решены. .

Странно, но те, кто выжил в тех противостояниях, сбежав за границу – не очень то   сотрясали   воздух   гневными   речами   в   адрес   правителей,   а   скорее   исходили искренней ненавистью к победителям из числа своих, что были по иную сторону.

Так получалось, что всякий раз воевало боярство против равных себе по титулу и положению, а сами Рюриковичи ни в одном междоусобном сражении свою силу так и не   явили,   пусть   и   присутствовали   самолично   во   время   каждой   битвы.   Оттого   –

кровная   месть   тоже   была   к   своим,   но   никак   не   к   потомкам   варягов,   некогда приглашенных на княжение, да оставшихся на века.

Времена   активных   битв   уже   два   столетия,   как   позади.   Вокруг   высится прекрасный   город,   украшенный   высокими   шпилями   княжеских   башен   –   тех семейств, кому в свое время не досталось награды за ратный подвиг в виде части кремлевской стены, но позже, в обмен на услуги трону, интриги, подвиги или горы золота был получен во владение участок столичной земли под строительство. И,

разумеется, были эти высотки куда роскошнее и выше кремлевских. «Меняю старые лампы   на   новые»   -   кричал   как-то   персонаж   одной   восточной   сказки,   готовый   с радостью обменять яркий и красивый новодел на пыльный и ветхий. В этом мире «джинны» сами владели своими старыми башнями и меняться не желали – равно как и исполнять чьи-либо желания, кроме своих собственных.

Мир, правда, в джиннов не верил и предпочитал ходить в Кремль на экскурсии…

В ту его часть, которая для посещения была открыта.

- Господа! Прошу обратить внимание направо. Перед вами Архангельский собор

-   шедевр   зодчества   начала   шестнадцатого   века,   построенный   по   проекту архитектора Алевиза Фрязина из Милана.

Группа экскурсантов послушно повернулась в сторону белоснежной громады с золотыми   и   серебряными   куполами.   Было   их   ровно   два   десятка   –   совершенно разных,   приезжих   и   местных,   в   парадных   нарядах   и   легкомысленных   шортах   и футболке по нынешнему жаркому дню. Но внимали они своему гиду - основательной на   вид   брюнетке   четвертого   десятка   лет   в   сером   костюме   и   белой   блузке,

обладающей хорошо поставленным голосом и властными жестами, с одинаковым интересом   в   глазах.   Разумеется,   кроме   одутловатого   и   массивного   господина   в темных   очках,   прочитать   эмоции   за   которыми   не   представлялось   никакой возможности.

Мужчина, обладающий недюжинными габаритами – под два метра ростом, в косую   сажень   плечами   и   настолько   выдающимся   животом,   что   в   футболку   с американской символикой, его прикрывавшей, можно было запросто завернуть трех человек средней комплекции, а синие шорты казались полноразмерными брюками,

предпочитал   стоять   позади   всех,   с   левого   края.   Крайне   неудобный   гость   для женщины-гида – слишком высокий, да и стоит особняком, оттого обращалась она к группе, глядя в первые ряды. Соседи же по экскурсии тоже неохотно бросали на мужчину   взгляд   –   смотреть   на   огромный   живот   не   было   ни   малейшего удовольствия, а для разговоров с явным иностранцем не доставало знаний языка.

В   общем,   момент,   когда   крайне   габаритный,   крайне   заметный   и   массивный человек развернулся на месте и ушел в сторону Тайницкой башни, не заметил никто из группы, продолжавшей разглядывать белокаменный собор.

Собственно,   куда   можно   подеваться   с   закрытой   территории   внутри

Кремлевских   стен?   Внутрь   государевых   построек   –   не   допустит   стража.   Внутрь клановых башен, горделиво устремившихся ввысь на уровень нынешних девятыхдесятых этажей, не пропустят слуги могущественных владельцев.

Но так получилось, что окованная черным металлом ставня дверей Тайницкой башни,   оказавшаяся   на   пути   мужчины,   отворилась   навстречу   сама   –   ровно настолько, чтобы пропустить габаритного господина под сень владений великого рода Черниговских князей и тут же закрыться вновь.

- Питер Юзефович, прошу вас, - внутри роскошного холла, следовавшего сразу за дверьми,   габаритному   господину   поклонился   незаметный   человечек   с   обликом клерка и указал на правый рукав коридора, вскоре закруглявшийся, следуя силуэту строения. – Вторая дверь налево.

Мужчина не ответил на поклон и молча проследовал указанным маршрутом,

двигаясь по белому мрамору пола, вдоль закрытых до середины алым бархатом стен,

через   прохладу   и   тишину,   созданную   массивными   кирпичными   стенами   башникрепости.   Массивный   господин   шел,   игнорируя   строгие   лики   в   мундирах   с портретов,   золото   электрических   подсвечников,   освещающих   путь   и   создающих причудливые   тени   на   лепнине   низких   потолков.   В   его   шагах   не   было   нервной поспешности от осознания могущества ожидающей его персоны, а во взгляде – и малейшего любопытства к окружающей роскоши, будто бы все вокруг было видено им не единожды – хотя служка у входа мог бы поклясться, что видит гостя в первый раз.

Понадобилось около сотни шагов, чтобы добраться до нужной, второй по счету,