Тайна Черного моря - Гречин Игорь - Страница 69

• Предыдущая
• 69/127
• Следующая

– Е-мое, вспомнил!

Оказывается, напарник не очень-то её слушал.

– Что вспомнил?

За время знакомства агент Лис успела привыкнуть: у Полосуна природное чутье на всяческие каверзы судьбы. И если он сообщает о чем-то с подобной интонацией, значит, худшее, конечно, впереди.

– Запах вспомнил!

– Какой ещё запах?

Алиса повела носом. Вроде бы от китайцев ничем не пахнет. Все прочие ароматы перебивало благоухание сосновых стружек.

Вискас мгновение помялся.

– В общем, второго дня я работенку одну выполнял для какого-то типа из Москвы. Скупердяй, мать его, еле «тонну» выбил. Так он заказал мне найти в Питере одну девку – просто найти, и все. Я и нашел. Так от нее, девки этой, пахло «Сиреневым кустом» – духи такие, в Киеве бодяжат. Редкая дрянь, хотя стоят немерено…

– Знаю, знаю. Ну и что с этими духами?

– А то, что минут десять назад пахнуло ими. Значит, девка где-то здесь.

– Не гони, Вискас. Мало ли кто душится этой отравой…

Почему-то в этот момент Алису кольнуло подозрение – уж не начал ли напарничек вести самостоятельную игру. Придумал нелепый повод для… А вот для чего именно, это мы сейчас увидим.

– Черта с два: эту отраву к нам не экспортируют, – буркнул Вискас. – Ни под каким видом. Наш рынок дерьмом обожрался давным-давно.

– Ну допустим, девка здесь. И что с того?

Ну же, сволочь, отвечай, зачем ты какую-то чушь про духи выдумал? Что у тебя на уме? Избавиться от меня хочешь, покуда субъект в очереди мнется? Сам все бабки получить хочешь? Или про мои собственные игры против Доктора ему же и настучать? Я для тебя никто, ты для меня никто. Мы – два дикобраза, жмущиеся от холода друг к другу и ранящие друг друга иголками! Стоп. А как же Вискас без меня свяжется с Доктором? Шалишь, никак. Значит, её подозрения из пальца высосаны. Извини, погорячилась.

– Не знаю. А где наш юный друг, кстати?

Лицо Полосуна продолжало хранить озабоченный вид. Неуютно он себя чувствовал на открытом пространстве.

Алиса обернулась к ларьку с хот-догами. Прапорщика в очереди не было. Не было его и нигде поблизости. Алиса закусила губу. Неужели отвалил? Тоже мне, Карлсон…

К сожалению, Хутчиш Карлсоном не был, а то упорхнул бы из плена с превеликой радостью.

Придя в себя, он не поторопился открывать глаза. Прежде следовало кой в чем разобраться. Даже несмотря на то, что голова плохо соображала. Вроде связан. Вроде скотчем. Хуже скотча может быть только капроновая веревка.

– Откуда у тебя эта дрянь?

Если говорят вслух, значит, их как минимум двое, неуверенно прикинул пленник и параллельно отметил, что неуверенность является следствием инъекции «Пробела 417». Это никуда не годилось. Ну связан, ну скотчем, ничего особенного, если сознание под контролем. Если же иначе, то и паутинкой можно так опутать – ни в жисть не освободишься. Когда Белый Орел желает наказать, он лишает разума. А далее проштрафившийся находит себе проблемы сам.

– Сама сделала. Вчера. Меня Ирка научила. В Киеве еще. Я и запомнила рецепт. Вдруг, думала, пригодится. Вот и пригодилось…

Прапорщик мысленно поморщился. После этих слов отпадала потребность отгадывать, зачем Анатолия спеленали: колоть будут какую-то микстуру. Предстоящее мероприятие ничуть не радовало. Мало ли что девчонка в шприц наболтала. Вдруг перепутала проценты составляющих или схватила что-нибудь не то с полки. Так и коньки отбросить на халяву можно. Когда дети играют в шпионов, трупы вокруг скапливаются быстрее, чем если бы за ломберным столом встретились взрослые.

И даже если при составлении инъекции инструкция не нарушена, где гарантия, что эти сопляки используют одноразовый шприц?

Анатолию представилось, как нервная девица на грязной кухне готовит снадобье. Сперва кипятит зелье в закопченной плошке, потом процеживает сквозь серую марлю. Потом остаток собирает в не вымытую после обеда столовую ложку и долго держит её, проклятую, над синим огоньком зажженной таблетки сухого спирта. А волосы спадают на лоб и лезут в глаза, а по лбу катятся виноградины пота. Бр-р-р…

Видение было до невозможности ярким. Спасибо влиянию «Пробела 417».

– А ты уверена, что подействует?

– Должно. Препарат новый, но уже проверенный.

– На кошках? – нервно попытался пошутить парень. – Проще было его сразу прикончить…

– Нет, Т?ма. Мы не можем уподобляться этим… этим гадам. Мы просто зададим ему несколько вопросов.

Теперь глаза можно было и не открывать. И так ясно: у парня и девушки сообщников нет. Во всяком случае, поблизости. Иначе Хутчиш уловил бы звук ещё чьего-нибудь дыхания или скрип мусора под ногами.

Парень стоит слева, девушка – справа. Очень удобно, если собираешься внезапно атаковать. Но атаковать прапорщик решил погодить. Сначала выпытать у детишек, зачем они играют с огнем и, вообще, где взяли спички. Да они и Вискаса знают – это не совпадение.

– И о чем будем спрашивать?

– О деле, Артем. О «деле врачей». Те, кто убил Петра Львовича и сейчас гонятся за мной, знают что-то очень важное. Они думают, что Петр Львович якобы успел сообщить мне какие-то сведения. Поэтому я должна быть в курсе. Чтобы бороться. Чтобы было с чем идти к прокурору…

Анатолий с тоской отметил, что попал в лапы непробиваемых праведных идиотов. Теперь не мешает установить, на какой территории происходит данная сцена. Пахнет прелью. Чуть пошевелил ногой – мягко. Значит, его положили на голую землю. Холодновато, но ветер отсутствует напрочь. Значит, его отволокли в помещение. Если тщательно прислушаться, произнесенные слова рождают почти незаметное эхо. Процентов девяносто шесть: прапорщика доставили в помещение пять на семь метров с каменными стенами. Прикинем. Действие «Пробела 417» длится от полутора до четырех минут – в зависимости от комплекции одурманенного. Где за это время можно спрятать безвольное тело в Петропавловке, чтобы и пол был земляной, и тесные стены каменными?

Только в одном месте. В каком-нибудь реставрируемом каземате.

Ого! Спасибо, ребятки, теперь я приравнен к декабристам и прочим узникам самодержавия!

– А если этот тип – всего лишь шестерка?

– Тогда мы узнаем, кто стоит за ним.

И в правое плечо Анатолия укусила сколопендра. И впрыснула порцию горячего яда.

Притворяться не пришедшим в сознание уже не было смысла.

Хутчиш открыл глаза. Мир покачивался, точно прапорщик плыл на пироге по неспокойной Атлантике. Слегка подташнивало. Все стало вокруг голубым и зеленым. Проникшая в плечо доза безнадежно рассасывалась по капиллярам.

Опутанный липкой лентой по рукам и ногам, он лежал на земляном полу в одном из долгореставрируемых казематов южной куртины Петропавловской крепости. Неровный пол к правой стене проваливался настолько, что добрую четверть каземата занимала затхлая лужа, в которой буйками плавали голубенькие банки из-под «джин-тоника», торчала кость, приобретшая от древности маслянисто-желтый цвет, и бугрилось несколько макушек, весьма похожих, если б не ржавая накипь, на бильярдные шары. Очевидно, забытые с героических времен пушечные ядра.

Лунную поверхность стен оживляли отчерканные мелом и кусками кирпича визитные надписи: «Улан-Удэ 75», «СПТУ-32» и т. д. Под другой стеной, аккуратно поставленные, явно свежие, красовались пустые водочная и две пивные бутылки. Хлипкая, проржавленная решетка, закрывавшая вход в каземат, была сорвана, снаружи доносились отзвуки музыки, птичий щебет и близкий плеск невских волн, поднятых, скорее всего, прошедшим мимо экскурсионным двухпалубным пароходиком.

Дьявольщина, вот так разведчики и сгорают – на пустяках, на сущей ерунде, из-за случайностей, не поддающихся прогнозированию даже самых крутых стратегов из ГРУ. Хутчиш, например, слышал байку о семимегатоннике Сереге Броздунове по кличке Пиркс. Осенью восемьдесят пятого, когда Карлссон[50] стал министром обороны, под видом директора канадской холдинговой компании Броздунов был заброшен из Москвы в Стокгольм, имея тайную цель затормозить свежие натовские планы расширения на Восток. Легенда у Сереги была – не подкопаешься. Прикрытие – Клинтону не снилось. И что же? Зима в Стокгольме выдалась морозной, и Серега прибыл туда в роскошном пальто. С меховым воротником. Натуральным. Из бобра, кажется.

• Предыдущая
• 69/127
• Следующая