Тайна Черного моря - Гречин Игорь - Страница 59
- Предыдущая
- 59/127
- Следующая
– Поверьте, мы ваши союзники.
Тут Хутчиш почесал затылок. Столь банальный поступок тем не менее произвел на парочку сильное впечатление. Им мучительно хотелось узнать, что скрывается за этим жестом. Явно ведь неспроста он репу чешет. Будет тебе мегатонник просто так чесаться.
– Девушка, я от вас устал, – обезоруживающе улыбнулся Анатолий. – Я занимаюсь исключительно восточным фольклором. А диссидентские байки меня интересуют мало.
Машину опять затрясло: хороший асфальт кончился.
«Чероки» притормозил, перевалился через трамвайные рельсы, срулил с улицы и по колдобинам пробрался на задний двор типового крытого рынка. Встроенные в панель автомобиля электронные часы показывали семь ноль одну утра. Рыжая автогонщица мотор не заглушила.
– Ну что ж, – устало зевнул Вискас. – Мы тебя привезли туда, где восточного фольклора хоть попой ешь. Той попой, которой ты уселся на мою шляпу.
– Да, – согласился Анатолий, выуживая из-под себя тряпичный блин. – Перекусить бы не мешало. Хотя рынку я бы предпочел ужин в недорогом ресторанчике, а потом восемь тихих часов в мягкой постельке… Можете подсказать гостю города на Неве, где у вас тут кормят и спать укладывают?
Ответом было молчание. Хутчиш пожал плечами и с сонной улыбкой принялся ждать, что будет дальше.
Дальше мятый человечек выполз из машины, неловко протопал по асфальтовым выбоинам к недолговечному коробу из стекла и бетона, вписавшемуся меж постройками екатерининского фонда, нащупал и нажал кнопку звонка у крашенных в зеленый армейский цвет ворот. Огненновласая ведьма задумчиво барабанила пальчиками по рулю, не выдавая любопытства, хотя сама здесь оказалась впервые. Да и до любопытства ли, когда сзади сидит нечто, эквивалентом объединяющее Содом, Гоморру, Хиросиму и Нагасаки.
– Вас, наверное, зовут Алиса.
Прапорщик положил руку на шершавый подголовник переднего сиденья и сунул голову между креслами. Волосы дивы пахли «Пантином про-ви», кожа – консенсусом «Ханимекса» и «Луциона», старый комбинезон – машинным маслом.
– Почему-то мне кажется, что вам подошло бы это имя. Несмотря на одежду. Диссонирует одежда, извините за откровенность.
– Верно, Алиса, – блеснув зубками, подтвердила дива.
И принялась стаскивать с себя комбинезон монтажника. Под ним обнаружились линялые штаны «Lee» и свитер с якутскими народными мотивами. Комбинезон рыжая небрежно швырнула на заднее сиденье, рядом с прапорщиком и пуховиком, а сам прапорщик, к сожалению, продолжения стриптиза не дождавшись, развил тему разговора:
– А я Хутчиш. Анатолий Хутчиш. Собиратель восточного фольклора…
Снаружи Вискас, кое-как вернувший шляпе форму, сказал что-то в притулившееся сбоку от ворот переговорное устройство. Ворота со скрипом открылись. Скрип был как зевок человека, ночь боровшегося с рулеткой в казино, но оставшегося при своих. Алиса тронула педаль газа, и «джип» плавно вкатился внутрь.
Место, где они очутились, можно было принять за обычную разгрузочную площадку для дальнобойщиков, пригнавших из прекрасного далека фуры с арбузами, дынями или помидорами. Если бы не одно но.
Возле давно не беленной стены на рукодельном коврике верблюжьей шерсти сидел одетый в полосатый халат и пеструю чалму древний, как скифская баба, азиат и потягивал дымок из видавшего виды мельхиорового кальяна. На коленях сторожа покоился автомат Калашникова. Лак на прикладе облез, и ясно видны были несколько впитавших грязь параллельных зарубок. «Джип» проехал мимо. Отрешенный страж глазом не повел. «Джип» повернул направо и остановился.
Анатолий, выбираясь из «чероки», от души хлопнул дверцей. Стоящий рядом с машиной Вискас дернулся, будто его пчела укусила. Из предбанника вдогонку отчетливо сладко пахло опиумом. Вышла из машины и предводительница. Потянулась, изогнувшись, как кошка.
Но ни громкий хлопок дверью, ни это действие не привлекли внимание там и сям занимающихся своими очень важными делами статистов.
Глазам прапорщика предстала умилительная картина. Вроде это был торговый зал рынка: тюки с нераспроданным вчера товаром, лабиринт выложенных белым кафелем прилавков с отчасти неубранным вчера товаром, бетонный, пахнущий плесенью пол, запахи домашнего творога, запекшейся коровьей крови, подгнивших мандаринов, специй…
А ещё это очень походило на тренировочный лагерь коммандос. Один межприлавочный коридор был заставлен опутанными колючей проволокой деревянными козлами, и несколько черноволосых смуглых бойцов в полной боевой выкладке учились подползать под эту проволоку, прорубая в ней проходы швейцарскими ножами. У стены, каким-то хитрым образом втиснутый в помещение, стоял дальнобойный МАЗ с фургоном, и несколько шурави на себе таскали внутрь параллелепипеды явно тяжелых зеленых армейских ящиков. Анатолий отметил, что в одной связке пыхтят и иранец, и сириец, и курд – значит, вояк объединял признак не национальный, а то ли религиозный, то ли финансовый.
– В девять, к приезду директора, – на правах гида Вискас повел группу в глубь строения, – здесь будет обычный рынок, а пока…
Экскурсия свернула за угол.
– Весело тут у них, – констатировал Хутчиш, разглядывая по дороге двоих детей Востока, которые кропотливо маскировали самодельное часовое взрывное устройство пучками петрушки, кинзы, салата и прочей травки.
– Куда это ты нас привел? Кто они такие?
Алиса озиралась вокруг с видом семиклассницы, впервые очутившейся в секс-шопе.
Анатолий же никаких признаков удивления не выказывал. Хотя и взял на заметку, с какой скоростью бойцы преодолевают проволочные заграждения, какой взрывчаткой начинен «будильник», и многое другое.
– Террористы, – буднично пояснил Василий. – Международные. Базу тренировочную здесь организовали. «Священный самум» называется. Местным мафиози «мандаринных» денег вбухали уйму, разослали приглашения «диким гусям» по всему свету, плюс дали подписку о несовершении терактов в пределах города. Отцы и согласились – зачем нашим бандюганам лишние заморочки со взрывами и убийствами?.. Салям, – поздоровался он, проходя мимо поджарого пышнобородого афганца в белом, закляксанном кровью халате, методично, с десяти шагов швыряющего отточенные мясницкие ножи в подвешенный на крюки ряд коровьих туш.
– Салям, – ответил, не отрываясь от работы, бородач.
Тут же, рядом с рабочим местом бородача, Вискас, изобразив физиономией мину «так здесь принято», вынул из наплечной кобуры полицейский «бульдог» и положил на пень для разделки туш. Алиса пожала плечами и нехотя пристроила рядышком никелированный дамский «браунинг» с инкрустированной перламутром рукоятью. Далее оба посмотрели на Хутчиша.
Прапорщик в ответ только лучезарно улыбнулся. Честно признаться, огнестрельное оружие он недолюбливал. Во-первых, запах оружейного масла в ненужное время и в ненужном месте способен подставить агента не хуже, чем буденновка и тянущиеся за спиной стропы парашюта. Во-вторых, толковые специалисты при осмотре задержанных очень пристально изучают любые потертости и мозоли, да и одежду на предмет характерных мест износа чуть ли не до ниточки распускают. А в-третьих – зачем огнестрельное оружие человеку, знающему, например, сорок семь способов умерщвления обычной одноразовой зажигалкой «Крикет»?..
– Вай! Васылый! Какые луди, а?! – повернулся к гостям, жизнерадостно улыбаясь, ещё не старый, бритый наголо детина. До этого он руководил пятью молодыми голыми по пояс узбеками, отрабатывающими броски через бедро на джутовых мешках с картошкой. – Ныкак нэ ожидал! Ваш прыход – это такая неожиданность для мэня! Сейчас стол накривать будэм, барашка рэзать будэм! У мэня есть одын живой барашек – толко сем мэсяцев, как родился! Мясо нэжное, как кожа юной пэри, вкусное, как глоток воды в пустыне!..
Алисе представились сочные, плачущие жиром ломтики мяса на шампуре. Вискас уже свирепо раздувал ноздри, предвкушая блаженный аромат. Анатолий довольно подумал, что к баранине наверняка найдется и приличная корочка свежеиспеченного домашнего хлеба.
- Предыдущая
- 59/127
- Следующая
