Педагогическая баллада (СИ) - Тулина Светлана - Страница 13

Но могла и додумать. Тоже вполне.

Второй раз свет мигнул, когда Сандра шла через холл первого этажа. И это она заметила точно — из-за большого настенного экрана, на котором в беззвучном режиме шло какое-то музыкальное шоу. Трудно не заметить, когда прямо перед тобой изображение танцующих девиц вдруг схлопывается в точку и полстены заливает чернота с мелкой рябью помех. Изображение вернулось через секунду, Сандра не успела даже шага замедлить. Впрочем, она и так шла не быстро.

Сколько прошло времени после первого перепада (если исходить из того, что она его все же видела) до вот этого, уже точно замеченного? Немного. Несколько метров по коридору второго этажа, потом спуститься по лестнице и пройти до середины парадного холла. Она шла медленно, да. Но ведь и расстояние небольшое.

Выйти в сад Сандра не успела — дверь распахнулась резко, чуть не заставив ее отскочить. И в следующий миг отпрыгнуть ей все-таки пришлось — иначе доктор Вайс просто отбросил бы ее со своего пути, словно досадную неодушевленную помеху. Во всяком случае, так показалось Сандре, мимо которой обычно флегматичный немец буквально промчался, будто мимо пустого места. Окликать его и спрашивать, что случилось, было, ясное дело, бесполезно.

Ситуацию немного прояснила вбежавшая следом Долли — запыхавшаяся, бледная, но хотя бы уже не рыдающая. Уставившись на Сандру расширенными глазами и ломая стиснутые перед судорожно вздымающейся грудью пальцы, она выдохнула одно слово:

— Викки…

***

========== Глава 10. Предательство ==========

Дальнейшие события помнились Сандре обрывочными фрагментами. Отдельные яркие картинки, словно выхваченные стоп-кадром.

Вот Говард Крейн с налитыми кровью глазами и побагровевшим бритым затылком нависает над мелким взъерошенным Гаем и шипит свистящим шепотом, огромный и страшный в своей тихой ярости:

— Скажи мне, защитничек, — как?! Ты же мамой клялся, что система неприступна! Тогда как им удалось отключить силовой купол?!

А компьютерный гений, которого грозный начальник охраны мог бы шутя заломать одной левой, кричит, срываясь от возмущения на визгливый фальцет:

— Это ты мне скажи — как?! Вернее — кто?!

И тычет пальцем в запутанную схему на экране, и сыплет скороговоркой непонятные термины, между которыми лишь изредка вклинивается что-то относительно осмысленное:

— Вот, смотри! Все по протоколу… Видишь?! Систему не сломать! Извне!.. Внутренний ключ-код… высшего доступа… Видишь? Видишь?!

И огромный начальник охраны на глазах сдувается и словно бы становится меньше ростом.

***

Вот Филлис, перепуганная, зареванная, с растрепанной прической и некрасиво размазанной тушью. И дурацкая, обжигающая своей неуместностью мысль, что тушь эту жене управляющего наверняка рекламировали как патентованную и влагостойкую.

Вот Шарль Нодье, бледный до полной бесцветности, говорящий очень спокойным голосом:

— Я признаю свою вину и готов понести… в полном объеме…

Вот доктор, застыл у окна, глаза совершенно больные, собачьи. Шепчет почти беззвучно что-то вроде молитвы. Но если подойти, можно разобрать:

— Это я виноват… я… Я не должен был…

Подходить не хочется.

Вот Дороти Дженкинс, собранная и решительная, деловито сообщает, что начальник полиции обещал быть через семь минут. Все смотрят на Гая, колдующего над планшетом прямо тут, в угловом кресле. Тот досадливо отмахивается, не поднимая головы, и говорит, что справится и как раз перезапустит, если ему не будут мешать.

Вот кадры из записей с камер видеонаблюдения, их запустили прямо на огромном экране холла, там, где раньше танцевали красотки в перьях. И короткое имя, выплюнутое кем-то сквозь зубы:

— Лесли!

И Филлис, в истерике выкрикающая:

— Нет, он не мог, не мог!!!

Вот мистер Браун, шагнувший навстречу крупному добродушному мужчине, неловко вылезающему из полицейского флайера (компьютерный гений справился и снял осадный режим вместе с силовым куполом, и машина полиции припарковалась прямо на клумбе перед ступеньками крыльца, сломав розовый куст). А тот успокаивающе поднимает крупные пухлые ладони со словами:

— Ну вы же знаете моих ребят, сэр, они носом землю роют! Мышь не проскочит! Да будь во мне хотя бы одна целая косточка, я бы и сам, вы же меня знаете… Космопорт перекрыт, а на Шире этим мерзавцам не спрятаться…

И они уходят на второй этаж, в хозяйский кабинет. А в холле становится как-то тесно от полицейских, хотя вроде бы тех всего трое.

Из последовавших затем бесед под протокол (нет, мисс, это не допрос, всего лишь сбор свидетельских показаний, стандартная процедура, подпишите вот здесь и вот здесь, да, спасибо) она вообще не смогла позже вспомнить ни слова.

***

Силовой купол был отключен на три минуты. Ключ-картой высшего доступа, с комма, стоявшего в павильоне у бассейна, Гаю удалось отследить путь сигнала. Таких карт было три: у начальника охраны, управляющего и самого Ричарда Брауна. Шарль Нодье свою предъявить не смог. Как и не смог точно указать время ее пропажи, поскольку утром забыл забрать ее из сейфа. Да, он помнит, что обязан носить ее при себе все время, но после вчерашнего происшествия был несколько… Нет, код от личного прикроватного сейфа он никому не давал. Да, он признает свою вину и готов понести…

Через три минуты после выключения силовой щит над домом и садом снова заработал. И вместе с ним автоматически был задействован режим осадного положения с блокировкой всего и вся. Из-за чего пилотам вместе с охраной оставалось только беспомощно материться у бесполезных машин.

Купол был отключен на три минуты. Похитителям, среди которых и слуги, и сам мистер Браун уверенно опознали Лесли Уориша, бывшего начальника охраны, хватило полутора. На то, чтобы преодолеть расстояние от ограды до детской площадки, вырубить Грега блокатором, а Викки — станнером, закинуть оглушенную девочку в салон и покинуть территорию до того, как снова заработает силовой купол. Им хватило времени даже на то, чтобы забрать сообщника.

Рэнди.

***

— Камера не врет, сэр.

Они сидели в кабинете мистера Брауна — сам мистер Браун, доктор Вайс, Говард Крейн, Шарль Нодье, начальник полиции мистер офицер Лавров («только не надо всех этих церемоний, зовите меня просто Фредом, мисс») и сама Сандра, сжавшаяся в уголке диванчика и не очень-то понимавшая, почему ее до сих пор не выгнали, но надеявшаяся, что не выгонят и дальше. С Филлис опять случилась истерика, доктор вколол ей успокоительное, но она все равно всхлипывала, и миссис Дженкинс пришлось ее увести.

— Врать могут только люди. Или киборги. Если им приказано. Но не камеры.

На записи было отчетливо видно, что флайер похитителей на несколько секунд завис в полутора метрах над землей, чуть подрагивая, будто от нетерпения — уже с Викки внутри и даже с захлопнутым блистером. Словно чего-то ждал. Или кого-то. И как метнулась к нему через детскую площадку фигура в спортивном костюме от Фиорелли — тоже было отлично видно. Одним движением ввинтилась под днище, распласталась между полозьями. Флайер выждал еще пару секунд, словно давая последнему пассажиру время закрепиться поудобнее, и лишь после этого стартанул с места в форсаж. Словно действительно только его и ждал, этого последнего пассажира в спортивном костюме от Фиорелли.

Впрочем, почему «словно»? Все обитатели Вест-Хауса уверены, что именно его он и ждал. А мистер Браун молчит. После того как сказал, что заплатит за детей любую сумму и это не обсуждается. Потом говорили другие. Горячо, прочувствованно, аргументированно. А Сандре тоже приходится молчать, закусывая губы изнутри, потому что у нее будет только одна попытка, и глупо тратить ее на тех, кто уже уверен, кого не переубедить. Все здешние обитатели заочно зачислили мальчика в предатели и подписали ему приговор, который обжалованию не подлежит.

Даже Говард Крейн больше не сомневается. А Сандра сперва так обрадовалась, когда он начал спорить с мистером офицером Лавровым (только так, мистер офицер Лавров, потому что тот, кто считает Рэнди предателем или вещью, недостоин того, чтобы Сандра называла его по имени даже мысленно!). Нет, ну правда же: зачем сообщнику прятаться под днищем машины, словно диверсанту в плохом боевике? Его должны были забрать в салон! Логично же!