"На синеве не вспененной волны..." (СИ) - "dragon4488" - Страница 35

Комментарий к

У Автора стойкое ощущение, что он ходит по кругу и затягивает не только с написанием, но и с развитием сюжета… Поэтому он морально готов к принятию увесистых тапок или отсутствию отзывов…)

Минула неделя.

Тимоти, всецело окружённый заботой и вниманием, шёл на поправку и в уходе сестры милосердия более не нуждался.

Сердечно поблагодарив добрую мисс Суинтон, Габриэль отказался от её услуг, заверив, что далее они легко справятся сами. Сестра, покорённая обаянием молодого художника, в свою очередь заявила, что с чистой совестью и спокойным сердцем передаст подопечного в такие надёжные руки, как его. И в этом она не ошиблась. Данте с совершенно несвойственной ему ответственностью чётко исполнял все, оставленные ею инструкции: бегал к аптекарю за растираниями и микстурами; пресекал любые попытки незадачливого мистера Тейлора устроить нечаянный сквозняк в комнате Тимоти; следил за рационом больного и, несмотря на полные смущения протесты, неизменно разбавлял полезную, но не самую вкусную еду различными лакомствами, кои в изобилии таскал из лавки. Вознаграждением за всю его беготню была возможность собственноручно натирать Тимоти приятно пахнущей травами мазью.

Мягко массируя исхудавшую спину, он наслаждался нежностью кожи, тёплым шёлком скользящей под ладонями. Прикрывая горящие бесстыдным блеском глаза, он отчаянно боролся с искушением покрыть предмет своей любви страстными поцелуями, но в конце сеанса неизменно норовил пощекотать проступившие на боках рёбра и вызывать тихий возмущённый возглас, впрочем, отнюдь не лишённый веселья. Этим он был согласен заниматься бесконечно долго и желательно в отсутствии вечно причитающего дяди, который, вероятно движимый интуицией, редко оставлял их наедине надолго.

− Мне надоело валяться в постели, − пожаловался юноша, с грустью глядя в окно, за которым неяркое солнце, поддёрнутое лёгкой дымкой облаков, отдавало последнюю дань уходящему лету.

− Строгий постельный режим, молодой человек, − менторским тоном возразил итальянец, точно скопировав интонации доктора Марлоу, тут же фыркнул и нежно сжал маленькую ладонь. — Не стану спорить, ты уже не похож на умирающего и я бы с радостью выкрал тебя из этой осточертевшей комнаты, но, как мы смогли убедиться: я далеко не доктор и слушать меня − значит подвергать свою жизнь риску.

− Что ты имеешь в виду? — удивлённо приподнял брови Тимоти.

− К сожалению, мой рецепт оказался никудышным, − вздохнул Габриэль и пояснил: − Как оказалось, грог вовсе не панацея от простуды.

Тимоти тихо рассмеялся и кивнул.

− Не панацея, но я благодарен тебе за попытку. Возможно, если бы не грог, приготовленный тобой, я ещё неделю назад послужил бы студентам-медикам прекрасным образцом для исследований в анатомическом театре, скончавшись от воспаления лёгких.

− Святая Дева Мария! Не говори таких ужасных вещей! — воскликнул итальянец, горячо обняв его. — Даже думать не смей об этом!

− Хорошо, не буду, − согласился Тимоти, зарываясь лицом в шелковистые тёмные кудри и обнимая художника ослабевшими за время болезни руками. — Прости, но пока я горел в лихорадке, какие только мысли не посещали мою голову. И лишь одна придавала мне сил и желание бороться.

Габриэль улыбнулся: голос Тимоти все ещё звучал немного хрипло, но в нем уже слышались так горячо любимые им переливы серебряных колокольчиков.

− Какая же?

− Забыл. Я же был в бреду, − тихо фыркнул юноша.

− Лгунишка, − промурлыкал итальянец в светлую макушку. — Мой любимый лгунишка…

Тимоти счастливо вздохнул.

− Честно говоря, было бы очень обидно умереть сразу после твоего признания, и я решил немного обождать.

− Немного?! — Габриэль заглянул в искрящиеся голубые глаза и приподнял бровь. — Ну, уж нет. У нас с тобой впереди ещё очень, очень много времени, любовь моя. Только…

Он не успел договорить — в дверь комнаты негромко постучали. Тимоти испуганно вздрогнул и попытался отстраниться, удивлённо взглянув на итальянца, который даже не подумал выпустить его из объятий, тогда как в другое время старался не распускать руки — коротко постучавшись, мистер Тейлор обычно сразу распахивал дверь, вырастая в проёме внушительной горой.

− Не тревожься, − улыбнулся Габриэль, − твой дядя отправился на рынок. А это — твои гости.

− Гости? — Тимоти сконфуженно подтянул одеяло к подбородку. — Но я… Габриэль, в таком виде не встречают гостей!

− Возможно, − согласился итальянец. — А друзей − встречают? Прости, но я взял на себя смелость и позволил жаждущим навестить твоё бренное тело. Это Розалия… − за дверью раздался грохот и громкие басовитые извинения, − и, кажется, она не одна…

В ответ юноша с тихим стоном уткнулся в одеяло.

Габриэль рассмеялся, потрепал его по золотистым кудрям и прошёл к двери.

В следующее мгновение крохотная комнатка Тимоти наполнилась гомоном.

Юноша удивлённо улыбнулся, пожав крепкую руку Морриса, и покосился на сломанный светильник, который тот тщетно пытался спрятать за спиной. Художник громогласно извинился за причинённый ущерб, пообещал все исправить и тот час зацепился за ножку кровати. Если бы не Габриэль, вовремя послуживший надёжным заслоном, он непременно раздавил бы Тимоти своей мощной фигурой.

Отодвинув Морриса на безопасное расстояние, и насильно усадив на единственный в комнатке стул, Данте убедительно посоветовал ему держаться подальше от своей, едва начавшей подавать признаки жизни модели. Выслушав реприманд, Уильям запричитал ещё яростнее, и в порыве эмоций чуть не расшиб себе злополучным светильником лоб.

Пока итальянец успокаивал впавшего в совершенный конфуз друга и отбирал у него испорченную часть интерьера, Тимоти вяло отмахивался от звонких причитаний верной Розалии, сетующей на его бледность, почти прозрачность, на то, что бессовестным итальянцем был закрыт доступ к нему в течение всей прошлой недели. А ведь она места себе не находила от переживаний и желания помочь!

− Ты и помогла, − бросил через плечо Габриэль, удерживая немного притихшего Морриса. — Лишь благодаря твоим знакомствам удалось найти достойного доктора.

− Но мог бы позволить навестить моего мальчика! — возмутилась Розалия, ласково приглаживая золотистые кудри юноши и целуя прохладный лоб. — Ты так похудел, солнышко… но все так же красив… Надеюсь, этот негодяй не обижал тебя? — она кивнула на Россетти.

− Нет, что ты! Он не отходил от меня ни на шаг. Ещё никто не заботился обо мне так, как Габриэль… − замотал головой Тимоти и отчаянно покраснел под спокойным, как морские глубины, все понимающим взглядом прекрасной мисс Верден.

− Прошу простить за то, что мы вторглись к вам без приглашения, милый Тимоти, − проворковала красавица и нежно сжала его руку, − но Уильям и я были очень огорчены известием о вашей болезни, поэтому случайно встретив мисс Барнетт, спешащую к вам, не смогли отказать себе в радости проведать вас.

− По правде сказать, мы искали Габриэля, − подал голос Моррис, выглянув из-за спины итальянца, − чтобы объявить о моём… о нашем согласии… Ну, позировать Джейн для образа Беатриче…

− Уильям… − красавица со вздохом закатила глаза.

− А что? — не понял художник.

− А то, что картина может немного обождать, как и разговоры о ней, − пояснила Джейн и улыбнулась Тимоти. — Потому как один из главных персонажей временно выбыл из работы.

Юноша вернул ей смущённую улыбку и потупил взгляд. Он знал о том, что полотно почти завершено, осталась дописать только Беатриче. Всю неделю он пытался убедить итальянца в необходимости возобновить работу, но тот только отмахивался, не желая обсуждать эту тему. Однако от внимательных голубых глаз не ускользало то, как омрачалось лицо художника, стоило только заговорить о картине. Разумеется, дело было в мисс Верден, Тимоти это прекрасно понимал: итальянец не видел никого в образе прекрасной девы, кроме неё. Несомненно, Габриэль страдал от невозможности заполучить желанную модель, как и от поспешного обещания послать всё к черту, данного в бездумном страстном порыве, но старательно изображал смирение с тем, что работе не суждено быть оконченной, во всяком случае, не в ближайшее время. Возможно, кому-либо другому и польстило бы такое сомнительное самоотречение, но только не Тимоти. Он не сомневался: Габриэль лукавит, заявляя, что ему плевать на карьеру и недовольство покровителя, которое будет проявлено, не исполни он заказ в срок.