Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - Маклин Алистер - Страница 103

—  Не понимаю, о чем вы там толкуете, — хладнокровно ответил моряк.

— А толкую я о том, что, когда сегодня днем в лаборатории мы с командиром и старпомом беседовали, а вы с Мерфи оставались снаружи, ты, думаю, прижался ухом к двери и узнал больше, чем следовало. Тебе известно, что что-то стряслось, и хотя ты не знаешь, что именно, решил держать ухо востро. Верно?

— Верно.

— А Мерфи знает?

— Нет.

— Я офицер флотской разведки. В Вашингтоне обо мне знают. Хочешь, чтобы командир подтвердил мои слова?

— Да зачем? — На губах его появилось некое подобие улыбки. — В моем присутствии вы угрожали командиру, но до сих пор на свободе. Выходит, вы чисты.

— Ты слышал, как я с пистолетом в руках угрожал командиру и старпому. Но потом вас обоих отослали. Больше ты ничего не слышал?

— Ничего.

— На станции «Зет» убиты три человека. Двое застрелены, третий зарезан. Чтобы скрыть следы преступления, трупы их были сожжены. Еще четверо зимовщиков погибли во время пожара. Убийца на борту корабля.

Ролингс промолчал. Глаза у него расширились, лицо побледнело. Я рассказал ему все, о чем поведал Суонсону и Ганзену, и настоятельно просил торпедиста никому не говорить о том, что он узнал. Затем я сказал:

— Доктор Бенсон получил тяжелую травму. На него было совершено покушение. Не знаю, с какой целью, возможно, с целью убийства. Но если это было покушение, то оно оказалось неудачным. Пока...

Успев овладеть собой, Ролингс бесстрастно произнес:

— Наш «приятель» может заявиться еще раз?

— Может. Никто, кроме командира, старшего офицера и меня, сюда не войдет. Ну а если появится кто-то другой... Можешь задавать ему вопросы после того, как он придет в сознание.

— Так советуете намотать десять ярдов, док?

— Десяти должно хватить. Бей не сильно, Христом Богом прошу. Чуть повыше уха. Можешь спрятаться за занавеску, там тебя никто не увидит.

— Сегодня я чувствую себя одиноким, — пробурчал Ролингс. Разорвав упаковку, он принялся наматывать бинт на головку разводного ключа, потом, посмотрел на переборку, сплошь оклеенную фотографиями из мультфильмов. — Даже медвежонок Йоги меня нынче не устраивает. Надеюсь, придет в гости кто-нибудь еще.

Покинув моряка, я почувствовал некое подобие жалости к его будущему гостю, даже если им окажется убийца. Казалось, я принял все меры предосторожности. Однако, оставив Ролингса охранять Бенсона, я все-таки допустил некоторый просчет. Охранять следовало совсем другого человека.

Второе за этот день происшествие случилось так быстро и неожиданно, что и в самом деле могло сойти за несчастный случай.

Во время ужина я сообщил, что с позволения командира субмарины в девять утра намерен заняться пациентами. Из-за плохого ухода большинство ожогов нагноилось, а это требовало постоянной обработки и частой смены повязок. Я также решил сделать рентгенограмму сломанной лодыжки у Забринского. Медикаменты в лазарете заканчивались. Где Бенсон хранил основные запасы, я не знал. Командир корабля сообщил мне об этом и послал со мной буфетчика Генри. Тот должен был показать мне, где находится склад.

Часов в десять вечера, после того как я вернулся со станции «Зет», где осмотрел обоих больных, Генри, проведя меня по опустевшему центральному посту, спускался вместе со мной по трапу. Трап вел в отсек инерционной навигации и примыкавшее к нему отделение электроники. Отбив задрайку на квадратной тяжелой крышке люка в углу отделения, с моей помощью Генри поднял стальную плиту весом около семидесяти килограммов. Послышался щелчок, и крышка была зафиксирована стопором.

К крышке люка были приварены три скобы. Вниз вел скобтрап, по нему можно было попасть на нижнюю палубу. Первым стал спускаться буфетчик, я последовал за ним.

На складе, хотя он и занимал небольшое помещение, чего только не было. Верный своей натуре, Бенсон аккуратно и логично обозначил медикаменты, поэтому все необходимое я отыскал меньше чем за три минуты. Первым поднявшись наверх, я задержался у верхней части трапа, затем, протянув вниз руку, взял из рук буфетчика мешок с медикаментами и рывком поставил его на палубу. После этого свободной рукой ухватился за среднюю скобу, приваренную к нижней части крышки люка, и стал подтягиваться, чтобы встать на палубу электронного отсека. Но подтянуться не смог. Тяжелая крышка, видно не удерживаемая защелкой, стала падать на меня, прежде чем я успел сообразить, в чем дело. Подавшись назад и в сторону, я ударился головой о комингс люка. Отчаянным усилием я наклонил голову вперед, иначе, угодив между комингсом и крышкой, мой череп раскололся бы как орех. Одновременно я попытался убрать левую руку. Спрятать голову я успел — удар был несильный, потом лишь немного побаливала голова. Но с рукой было гораздо хуже. Если бы кисть и предплечье привязали к наковальне, а потом по ним ударила бы кувалдой горилла, боль вряд ли была бы мучительнее. Несколько секунд я висел, удерживаясь раненой рукой, но затем под тяжестью собственного тела рухнул вниз. Мне показалось, будто горилла еще раз ударила по руке кувалдой, и я потерял сознание.

— Не стану пудрить тебе мозги, старичок, — сказал Джолли. — Чего обманывать собрата по профессии. Кисть у тебя изувечена будь здоров. С трудом часы из нее извлек. Средний палец и мизинец перебиты, причем средний — в двух местах. Но хуже всего обстоит с тыльной стороной руки. Повреждены сухожилия мизинца и безымянного пальца.

— Что это значит? — поинтересовался Суонсон.

— Значит, что до конца дней своих ему придется обходиться большим пальцем и еще двумя, — без обиняков заявил ирландец.

Негромко выругавшись, Суонсон повернулся к буфетчику:

— Как это ты недоглядел, черт возьми? А еще опытный подводник! Всякий раз, когда поднимаешь крышку люка, надо убедиться, что она надежно закреплена защелкой. Почему же ты не сделал этого?

— Незачем было этого делать, сэр, — с еще более подавленным и унылым, чем обычно, видом произнес Генри. — Я слышал, как щелкнул стопор, и подергал крышку. Она была зафиксирована. Могу поклясться, сэр.

— Какое там зафиксирована! Ты только посмотри на руку доктора Карпентера. Крышка почти не удерживалась. Стоило посильнее потянуть, и результат налицо. Когда же ты научишься выполнять инструкции, черт бы тебя побрал?

Буфетчик молчал, глядя себе под ноги. Джолли, выглядевший ничуть не лучше, чем я, собрал свои инструменты, посоветовал мне отдохнуть пару дней, сунул мне пригоршню пилюль, с усталым видом попрощался со всеми и, покинув электронный отсек, где перевязывал мне руку, начал карабкаться вверх по трапу. Обратившись к буфетчику, Суонсон произнес:

— Можете идти, Бейкер. — Генри называли по фамилии, а не по имени: дурной знак. Выходит, Суонсон находил его проступок непростительным. — Утром я решу, как с вами быть.

— Какое это будет утро, я не знаю, — заметил я после того, как Генри ушел. — Завтрашнее или послезавтрашнее. Когда придется извиняться перед Генри. И вам, и мне. Крышка люка была на стопоре. Я сам проверял, командир.

Суонсон бросил на меня холодный взгляд. Помолчав, спокойно спросил:

— Вы имеете в виду то, на что, как я догадываюсь, вы намекали?

— Кто-то пошел на риск, — ответил я. — Да и риск-то был невелик. Большая часть экипажа спит, а в центральном посту в нужный момент никого не было. Кто-то из находившихся в кают-компании слышал, как я спрашивал у вас разрешения спуститься на склад медикаментов, а вы дали «добро». Вскоре после этого почти все легли на боковую. Лишь один не спал. Он терпеливо ждал подходящего момента. Спустился за мною следом. На его счастье, лейтенант Симс, вахтенный офицер, находился на мостике, где определялся по звездам, поэтому в центральном посту никого не оказалось. Негодяй отцепил защелку стопора, но крышку люка оставил в вертикальном положении. Он не знал наверняка, кто станет подниматься первым, но предположил, что Генри будет взбираться после меня. Как бы то ни было, расчет его оправдался. Правда, все вышло не так, как бы ему хотелось: убрать меня он не смог.