Люциана. Трилогия (СИ) - "Алекс Д" - Страница 37

— Люциана. — прошептал он. — Это ты.

В его взгляде пошатнулся испуг. И в этот момент Мила вонзила серебряный клинок, который все это время не выпускала из ладони, прямо в черное сердце вампира. Изумление, страх, ярость, боль, ненависть — целая гамма чувств была написана на лице Ланкастера. Он словно не понял, что произошло. Кровь отхлынула, сделав его еще бледнее.

— Почему ты? — спросил он, оседая на пол, но продолжая хвататься за нее. Зеленый огонь ее глаз поглотил его, сломал его попытку вырваться из этого плена. — Для тебя. Я хотел это сделать для тебя.

— Нет, Эдуард. — густой сильный голос разрезал трагическую тишину. — Не для меня. Для себя. Мне никогда не была нужна его смерть. Мне, вообще, никто и никогда не был нужен. Вы так и не поняли, кто я. Нельзя спорить с Богами. И убить нельзя.

Огонь потух в глазах Милы, когда обессилевшее тело Ланкастера — старейшего из вампиров, поверженное смертной женщиной, упало рядом с Ричардом.

Мила смотрела на него с высоты своего роста. Вот он — великий убийца, валяется у ее ног, словно мешок с мусором. Она брезгливо поморщилась.

— Покойся с миром, ублюдок. — с отвращением сказала она. Подмывало плюнуть в него, но она удержалась. Взгляд ее переключился на Ричарда. Присев перед ним, она бережно положила его голову себе на колени, ласково убрала волосы с его лица. Раны не заживали, пульс почти не прослушивался. Ричард умирал у нее на руках. Одинокие слезинки скатывались по щекам. Склонившись, она коснулась дрожащими губами его ледяного лба.

— Пожалуйста, не уходи. — Прошептала Мила, словно он мог ее услышать. В памяти всплыло лицо Ричарда, полное нежности и страха, когда он крикнул ей "беги", но безумно хотел, чтобы она спаслась. Он не попросил у нее последний поцелуй, который смог бы дать ему достаточно сил, чтобы уничтожить Ланкастера. Он предпочел умереть. Для нее, чтобы она жила.

— Ричард. — Тихонько позвала она. — Все кончено. Он мертв. Очнись. Прошу тебя.

Она целовала его холодные безжизненные губы, словно пытаясь согреть их, оживить своим дыханием. Веки Ричарда дрогнули. Он открыл свои небесно-синие глаза.

— Ты — солнечный свет. — Проговорила она, в улыбке ее сквозила боль. — Небо в твоих глазах. Вот — твоя правда. Нет никакого гребня. Это ее прощальный подарок для тебя. Ты искал то, что все время было в тебе. Ты искал себя. А нашел меня, чтобы я помогла тебе понять, что твой поиск напрасен. Ты — солнечный свет. Мой солнечный свет.

— Я тебя люблю. — Улыбка его получилась болезненной и жалкой. На губах запеклась кровь.

— Я знаю. — Кивнула Мила. — Ты выживешь?

— Наверно. — Он поднял руку и отвел волосы с ее лица. — Значит, я — солнечный свет?

— Да. Просто ты этого не знал. Инстинкт заставлял тебя спать днем, прятаться от рассвета. Это и дар и наказание. Это ее проклятье. Она знала, что когда-нибудь тебе придется сделать выбор. Если бы ты убил меня, оказалось бы, Люциана хотела, чтобы угрызения совести мучили тебя еще не одну тысячу лет. Но ты победил, сделав правильный выбор. Пожертвовать собой ради спасения человека — она знала, что только ты способен на подобную глупость, а, может, надеялась, что предпочтешь другой вариант и убьешь меня, и тогда бы ее месть удалась. Когда Люциана умирала на твоих руках, она передала тебе свой дар, но вместе с ним внушила бредовую идею с гребнем. Ты сам говорил, что Люциана обожала творить мифы и легенды. И ты поверил в одну из ее загадок. Она все продумала, Ричард. Но это неважно. Теперь ты знаешь, что можешь не бояться солнечных лучей.

— Мне нужно… — он виновато отвел глаза. Не надо было слов. Ему нужна была кровь. И Мила протянула свою руку, но он отрицательно покачал головой.

— Нет. Нельзя. Ты знаешь.

— Тогда, что делать? Я не могу тебе отдать Алекса.

Как ответ на все вопросы, в комнату вошла Клэр. Где она была, черт возьми, все это время, когда была так нужна. Из-за ее спины выглядывала Беатрис и еще одна незнакомая девушка.

— Я ее не пустил. — Ответил Ричард, оправдывая бездействие подруги.

— Иди, мы приберемся тут. — Произнесла Клэр. Печаль исчезла из ее глаз. Наверно, она была права. Миле совсем не хотелось видеть, как Ричард насыщается этими девицами. Она все еще не приучила себя к мысли, что любит вампира. Она выжидающе посмотрела на Ричарда, как бы прося его разрешения.

— Клэр права. Через час я буду в норме. Твоему другу ничего не грозит. Я приду к тебе.

— Хорошо. — Мила согласно кивнула и пошла к двери.

— Мила. — Окликнул он ее. Женщина обернулась.

— Спасибо. — В глубине его глаз затаилась любовь, именно та любовь, которую она ждала всю свою жизнь.

— За что?

— За то, что спасла мне жизнь.

Мила села в такси. Она едва могла шевелиться. Сказался испытанный стресс. Не каждый день приходиться убивать вампиров. Она устало откинулась на сиденье. Она уезжала, но мысли ее оставались с Ричардом.

"Ты скажешь остальным про солнечный свет?"

"Нет, не думаю, что это хорошая идея. За мной начнется охота. Последователи Эдуарда, оставшись без предводителя, выберут себе нового хозяина. Они продолжат искать гребень Люцианы. Почему она выбрала меня?"

"А кто еще был достоин носить этот почти божественный дар? Вампир — это своего рода демон, а демоны — это падшие ангелы. Ты был ангелом, до того, как пал в ее объятья. Даже зло бывает милосердным".

"Встретишь этот рассвет вместе со мной?"

"С удовольствием, Ричард. Я приглашаю".

" Я жду — и трепет объемлет новый,

Все ярче небо, молчанье глуше…

Ночную тайну разрушит слово…

Помилуй боже, ночные души".

А.Блок.

Сон был безмятежен и тих. Казалось, никогда еще она так сладко не спала. Она наконец-то нашла равновесие, которого искала. Но на пути к гармонии ей пришлось преодолеть немало преград, наломать кучу дров, переоценить все приоритеты. Мила еще не была уверена, каким будет новый день. И сможет ли она объяснить ему свое решение. Но он поймет. Должен понять.

Ричард вернулся за час до рассвета. От его ран не осталось и следа. Это снова был он. Прекрасный и сильный. Вымытые и причесанные волосы блестели в обманчивом свете ночника. Он присел на край кровати, обдав ее ароматом мыла и неповторимым запахом своего тела. Мила потянулась к нему, словно бабочка к неровному манящему пламени свечи. Их пальцы соединились в безмолвном объятии. Взгляды смешались в потоке обоюдной жажды, жажды любви. И он любил ее так, как мужчина любит женщину. Не было никакого колдовства в его глазах, никакой силы в его голосе и никаких клыков на ее шее. Была только страсть, ослепляющее желание обладания друг другом. И они растворились друг в друге, став единым целым. Не вампир и жертва, а мужчина и женщина в интимной тишине спальни…

Ее голова покоилась у него на груди, когда первый солнечный луч заглянул за задернутые шторы. Он осторожно прошелся по ворсинкам ковра, пробежался по прикроватной тумбочке, метнулся на кровать. Мила почувствовала, как напряглось тело Ричарда, как он дернулся в попытке уклониться от солнечного луча, но он нагнал его, ослепил глаза. Боже, какой испуганный вид был у великого и древнего вампира. Он зажмурился, закрыл лицо ладонями, и наверно, приготовился умирать. Мила засмеялась и разомкнула его руки.

— Все нормально, Ричард. Это всего лишь утро. — Нежно сказала она.

Какое-то время он приходил в себя. Потом счастливая улыбка растянула его губы. Он вскочил с постели и, обнаженный, подбежал к окну, распахнул шторы, впуская свет в темную спальню. Обхватив колени руками, Мила смотрела на него и не могла наглядеться. Как же ей хотелось остановить это мгновение, запечатлеть его в своей памяти. Он радовался, как ребенок. Совсем не долго. Но потом вдруг улыбка сползла с безупречного такого живого, такого человечного лица.