Снайпер (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 28

– Вот, румынская с моим фото на развороте. Я участвовал в том танковом рейде по столице Румынии. Правда, рану в груди разбередил и потом две недели в горячке провалялся, в дальнейшем веселье не участвовал. Меня к старику-знахарю отправили, и я у него провёл эти восемь месяцев. Почки тот мне ещё подлечил. А предложение по помощи серьёзные, передали его те, кто может всё это провернуть. Причём прорыв блокады можно малой кровью провести, или вообще практически без потерь, те кого я сейчас представляю, это вполне могут устроить.

– И кто же? – искоса, поглядывая на меня, изучая фото, спросил полковник.

– Знаете, товарищ полковник, я на этот вопрос отвечать не уполномочен, лишь расскажу анекдот в тему. Один еврей-красноармеец решил заработать медаль. Пошёл к батальонному политработнику и поинтересовался, мол, как медаль получить? Тот ответил. Захвати немецкий пулемёт, получишь медаль. Сказано-сделано, через три дня еврей приносит пулемёт и получает медаль. Захотел тот орден, идёт к политруку и тот объясняет, хочешь орден, захвати целое немецкое орудие. Сказано-сделано. Прикатил тот на тракторе, буксируя немецкую гаубицу, и получил орден. Захотел тот стать Героем Советского Союза. Политработник конечно удивился, но дал задание, пригнать новейший немецкий танк «Тигр». Через три дня еврей подкатил на «Тигре» к штабу батальона. Политработник говорит, медаль Героя ты получишь, я слово держу, но скажи, как ты это сделал? Это было сложно? Тот ответил. Да нет, это всё пустяки, сложнее у немцев еврея найти было, а остальное всё легко.

Лётчики и командиры вокруг рассмеялись, а полковник без тени улыбки кивнул, сказав:

– Я сообщу о тебе в штаб фронта. Подождёшь пока в штабе.

– Есть, – козырнул я.

Тот укатил на «Виллисе» к штабу, а я, попав в плотное кольцо местных лётчиков, был вынужден рассказать свою версию что и как было с моим ранением, особисты уже пришли в себя и слушали в сторонке, но арестовывать уже не пытались. Потом описал эпопею в Румынии, ну и как лечился. Вскользь помянул что был на Чёрном море, купался пару дней, потом проверил свой дом, и вот вылетел сюда, помогать блокадникам. Ну а потом мы прошли к казармам, там мне нашли гитару, оказалось слухи о том, что это я песни про лётчиков написал, уже разошлись, все об этом знали. Спел их, а потом ещё с два десятка песен про любовь и жизнь, военные больше не пел, и до закатал часа полтора осталось, когда за мной прислали машину от штаба авиационной дивизии, что дислоцировалась тут, меня ожидали в штабе фронта. Тут не так и далеко ехать, час и будем на месте. Нормально. Мой «Миг» уже загнали в капонир и даже обслуживание провели, пополнив боекомплект и запасы топлива, а сейчас сидя на заднем сиденье «Доджа», меня сопровождал сам командир дивизии, это тот полковник, два автоматчика и дивизионный особист, задавал тому вопросы по ситуациям на фронтах. Кстати, вполне ничего, разговорчивый малый. Он, между прочим, в попытке моего захвата не участвовал, подоспел к концу разбора дел. Вот тот и описывал что и как было. Сталинград тут всё же был, и даже окружение немецкой армии у него, я даже подивился как тут история схожа с известной мне. Паулюс также в плен попал со своими генералами. В общем, наши наступили, пока вроде всё в норме. Вот блокада не прорвана. Зимой в январе удалось прорвать её и даже держали месяц, но немцы и финны поднакопив сил, атаковали и сбили заслоны, ликвидировав коридор. Так что снова снабжение и связь по воздуху или по воде Ладоги. По ленд-лизу, то тут всё плохо, а его не было, у скажем так, союзников, и для своих солдат не хватало вооружения и техники, не то что продавать нам. Даже за золото.

Ну я об этом уж в курсе был, и знал, чем нашим помочь. Вполне знал. Можно те заводы и фабрики нашим отдать. Вот только как? Они же халявщики, им бы всё за просто так. В принципе, я не против, свои же, но зная наших, могу с уверенностью сказать, начнёшь давать, будут просить ещё, а дашь, начнут уже требовать, и чем больше, тем сильнее. Так что тут тоже осторожно надо быть. Я легко могу послать куда подальше таких требователей, или любителей орать – давай-давай. Помочь нашим я хочу, но сам, а не по требованиям таких халявщиков. При переговорах их лучше вообще держать подальше, бесят, могу и в рыло дать. Из-за отсутствия поставок по ленд-лизу, материальное обеспечение армии находится на довольно низком уровне, не хватало всего, и при этом армия наступала. Не люди, сталь. Буду помогать. Нужно только подумать, как это подать. Это же не так и просто. Я конечно дал намёк, мол, не сам тут, а как представитель третьей стороны, на это и буду опираться при переговорах. И начнутся они сразу, уже скоро. Мы приехали.

Пообщаться я мы успели с особистом вполне толково, тот дал мне нужную информацию, что происходило за последнее время на фронтах. Где наши победы были, где у немцев, и в принципе нормально, двигаемся вперёд освобождая наши территории. Хоть теперь ориентироваться в обстановке буду. Ещё бы на карты взглянуть, так совсем хорошо было бы. Однако сколько бы мы не ехали, а точнее углубились в улочки Ленинграда, вокруг разруха после бомбардировок и артобстрелов, только для проезда расчищены, но всё же мы доехали до штаба фронта. Я и не знал, что тот прямо в городе располагался, думал где за окраинами, однако нет, одну из станций метро заняли. Машина остановилась, нас проверила охрана, подивившись моему виду, комбинезон-то я снял, вместе с шлемофоном и парашютом оставил в кабине истребителя. На голове фуражка, в руке трость. Сам я, покинув машину, не стал сразу спускаться вниз, а отойдя в сторону, всё это под настороженным взглядом дивизионного особиста, тот сразу растерял вид своего рубахи-парня, и подойдя к стайке детишек, бледные, тощие, явно попрошайничали тут у командиров, и доставая по одну из кармана галифе, а на самом деле из хранилища, то яблоко, то грушу, и стал им раздавать. Тут с десяток парнишек и девчат были, не старше десяти, те жадно брали фрукты, и подумав я стал доставать шоколадки, и тоже раздал их, после чего вздохнув и взлохматив волосы стоявшей рядом девчушки, резко развернувшись, направился ко входу в штаб, где за мной с непонятным выражением следили все, кто был свидетелем этой сцены. А я мысленно ругал себя последними словами. Не оттого что сделал, а думая о том, что пока я отдыхал на острове в окружении наложниц, эти дети в Ленинграде умирали от голода. Надо было раньше сюда прилететь, засунуть в задницу свои планы и хотелки, и прилететь. Только ради них.

– Куда идти? – хмуро спросил я у офицера на этом посту, но его сопровождение не потребовалось, полковник и его особист сами повели меня в штаб, спускаясь по неподвижному эскалатору вниз. Там был ещё один пост охраны и у меня забрали оружие.

Нас встретил дежурный, как и сопровождающие меня офицеры, теперь мы так назывались, я подал ему документы. Тот их осмотрел, удивлённо подняв правую бровь, оказалось такие корочки уже вышли из употребления, нужно заменить, как и форму, ну и внёс нас в журнал, вернув документы, и только потом его заместитель провёл дальше. Всё же нас действительно встречал командующий, им был некто генерал-полковник Говоров. Кроме него в помещении было несколько генералов разных родов войск, включая контр-адмирала, он был единственный представитель от моряков. Пройдя, козырнув, я доложился, всё согласно уставу, и когда командующий приказал мне подойти к столу, за которым тот сидел, тут было подобие рабочего кабинета генерала, и велел сообщить чем я там помочь собирался:

– Не я, товарищ генерал-полковник, я тут всего лишь выполняю функции переговорщика. Контактёра. И ещё, при представителе наркомата НКВД, вести подобные переговоры я не буду, – указал я на данного представителя, сразу пояснив. – Меня уже один раз расстреливали сотрудники этого наркомата, и я хотя имею позывной Кот, но у меня не девять жизней.

– Насколько я в курсе, – нарушил тишину полковник НКВД. – Там была нелепая случайность, пистолет сам выстрелил. Стрелявший командир уже был примерно наказан.