Мутные воды Рубикона (СИ) - Кранк Алан - Страница 41

- Вы убили этих людей, Эмстон. И вы должны ответить за это. За смерть можно заплатить только смертью. Вы должны принять наказание.

- Какое наказание? От кого?

- От себя.

- На что ты намекаешь? А? Ты что хочешь, чтобы я наложил на себя руки? Вот это номер. И для этого ты шептала мне на ухо ночами всякую ересь, прокрутила дурацкий фильм и открыла дверь в склеп. Да я скорее раскурочу тебя к чертовой матери. Прямо сейчас возьму ложку и займусь этим. Проклятая машина.

Игорь плюнул сквозь прозрачное лицо собеседницы и вышел в коридор.

Кристина (6)

«Раскурочить ложкой» у него конечно не получилось. Для этих целей требовалсякак минимум мощный кислородный резак. К тому же, системный блок надо было еще найти. Но и самоубийство тоже не состоялось. Во второй раз. И это был повод переосмыслить свои планы.

Забавно, что отслеживать жизнь общества и управлять социальными процессами у нее получалось лучше, чем воздействовать на одного единственного человека. При работе с обществом она имела дело с усредненным условным человеком. Математическая модель «средний человек» была прозрачна и понятна. Чего нельзя было сказать о сознании любого отдельно взятого реального человека. В том числе и Игоря. Слишком многие свойства не могли быть выражены через цифру. Слишком многое оставалось в тени.

Два провала это уже маленькая закономерность. И не пора ли переходить к плану «Б»? Как часто повторял генерал Мей (при жизни он был заядлым картежником), у хорошего игрока к концу партии должен оставаться как минимум один серьезный козырь. В идеале Джокер.

- Кстати, он может быть припрятан в рукаве, - однажды добавил он, и она это крепко запомнила.

Майро (3)

Тайль бросил его. Хотя, по-другому это и не могло закончиться. Он протянул и так намного дольше, чем ожидал Майро. Целых две недели. Совсем не дурно для обмотанного в мерзлые тряпки старика, ночующего на двадцатиградусном морозе. И все равно, это было предательство. Но Майро отомстил. Бросил костлявое тело помощника на съедение Гретте. Тепленькое. Для нее это был настоящий пир.

Каждое утро Майро просыпался по частям. Сначала мозги. Майро чувствовал, как они затвердели от холода. Еще немного и зазвенят стеклом. Первая мысль - «Я все еще жив» вызывала тупое мерзлоеразочарование. Он прислушивался к свистящему дыханию и стуку сердца. «А раз я жив – надо вставать». В эти минуты он завидовал Тайлю. Старик легко отделался. А вот ему самому предстоит неизвестно как долго мучится в ледяном аду. Он подтягивал кисть правой руки ко рту. Дышал на нее и слегка прикусывал, чтобы возобновить кровоток. Кожа на кончиках и вокруг ногтей почернела и потеряла чувствительность. Но пальцы все равно оживали. Когда они набирались силой достаточной для того, чтобы держать спичку, он зажигал горелку. Считал в уме до пятисот и с сожалением тушил огонь. При таком расчете бензина должно было хватить еще на пару недель. Прежде чем остатки тепла растворятся в морозном воздухе, ему надо было подняться с кровати. Поесть, походить, чтобы согреться, и навестить Гретту.

Обмотанной в тряпку монтировкой Майро отковыривал очередного раба от пола и волок его в клетку к Гретте. Та приветствовала его радостным повизгиванием. Каким-то образом она продолжала жить. То ли причина была в удвоенном пайке (Майро больше не экономил), то ли в радиоактивной соли со второй колонии. На факт оставался фактом. Забросив мертвеца на съедение ручному монстру, Майро некоторое время наблюдал за трапезой, но никогда не досматривал до конца. Было слишком холодно.

Сто сорок два шага от носа до кормы. От кормы до носа сто сорок девять. Корабль накренился, и ноги немного проскальзывают при каждом шаге. За день он накручивал около пятиста кругов. По дороге он растирал себе руки, лицо и шею. Потом спускался вниз в каюту поесть и попить чаю. Потом снова поднимался наверх. Днем, когда солнце находилось в зените, на палубе было теплей, чем в каюте. Первые дни снег даже подтаивал на капитанском мостике в обеденные часы. Теперь об этом напоминали только обломанные сосульки. К вечеру ледяной ветер загонял его обратно вниз. Прежде чем заснуть он снова зажигал горелку, и где-то в глубине души надеялся, что делает это в последний раз.

Однажды вечером, когда он уже закутался в тряпье, готовясь ко сну, в борт громко постучали. Он поднял голову и прислушался. Звук повторился. Как будто замерзшие рабы воскресли и снова принялись бить кулаками по стенам. Гретта заметалась по клетке, опрокинула чашку с водой и зарычала.

- Проклятие, - выругался Майро, сел на кровати и нащупал задубевшие ботинки.

Должно быть, ветер бьет оборвавшимся тросом лебедки. Только с чего ему обрываться? Как бы то ни было, спать под этот шум было невозможно. Майро надел куртку с шапкой и вышел из каюты.

На палубе было светло. С серого неба падал мелкий снег. Звук шел с правого борта. Майро подошел к краю и глянул вниз. На льду стояла упряжка из шести рабов, запряженных в огромные сани, сделанные из ржавого кузова Шевролета «Камаро» девяносто второго года выпуска. Точно такой автомобиль был у тогожадного полукровки, из-за которого Майро получил свой последний срок. Роль полозьев выполняли две толстых трубы запаянных с обеих сторон, в далеком прошлом выполнявшие роль батарей отопления в разливочном цеху химического комбината.

Рядом с санями стоял человек.

- Эй, есть кто живой? - крикнул голос снизу, - Принимайте бандероль от Сита.

В былые времена Майро бы немедленно и жестко спросил за такое панибратство. Но четыре недели адского холода немного остудили его пыл. Майро молча отыскал в сугробе веревочный трап и сбросил его вниз.

Гонцом оказался тепло одетый санитар из Лаборатории. Его прислал Сит. Санитар привезполный багажник порубленных на куски автомобильных покрышек, теплую одежду и письмо. Майро убил его двумя короткими ударами монтировки, когда тот перебирался с трапа на палубу и оттащил теплый труп в клетку к Гретте. Это не было наказанием за неучтивость. Санитар был без шлема, а Майро по-прежнему ненавидел сюрпризы. В ярком свете луны, среди бескрайних снегов, Майро без труда разобрал написанное на смятом листе.

«Здравствуй, Майро. Вот теперь, похоже, наступил окончательный конец. (Или если быть точным он наступит послезавтра, моя метеостанция показывает еще более глубокое понижение температуры). Как ты наверное уже догадался численность населения Луида серьезно уменьшилась и преимущественно за счет наших людей. Шесть рабов, что запряжены в упряжку – это все что осталось от твоей армии. Белт не осмелился отключить контроллер без твоего приказа, и к утру все восемь тысяч перемерзли. Может оно и к лучшему. Они все равно были обречены. Думаю, это означает завершение нашей работы по переселению.

Есть и хорошая новость. Вчера я разговаривал с Электронным Визирем. Думаю, это была наша последняя встреча. Кстати, если вдруг ты захочешь снова лицезреть эту зеленую тварь – приходи со своим бензином. Остатками из генератора я второй день отогреваю две промерзших задницы. Одна из них моя.

Если совсем коротко, Визирь готова вытащить из этой клоаки несколько человек. Не больше десятка. В обмен на небольшую услугу. Какую именно, она не уточнила. (Чувствуется колоссальный политический опыт, верно?)

Для того, чтобы воспользоваться приглашением, следует отправиться к терминалу в Ацце. Ты скажешь, что такого места больше не существует и ошибешься. Она рассказала мне, как туда попасть. Двигайся вдоль берега в сторону Ацца, как ты уже когда-то делал. Если будешь бережно обращаться с рабами (кормить и по очереди пускать в сани погреться), их хватит на весь путь. Помнишь, ты рассказывал мне про течение, забравшее твой корабль? Вот оно тебе и нужно. Наверняка теперь стремнина превратилась в реку. Будешь двигаться по льду вдоль нее и дойдешь до терминала. От Ацца это полдня пути. А дальше – просто войдешь во врата. Хотя я не очень представляю, как бы они могли теперь выглядеть.