Память (Книга первая) - Чивилихин Владимир Алексеевич - Страница 102

• Предыдущая
• 102/137
• Следующая

Далеко не все нам в этом старинном документе понятно, в том числе, например, и цена, назначенная за, такую работу, — 38 рублей и харч, но специалист-реставратор, знающий старинные меры и пропорции, и сегодня сможет по этому описанию и «подобиям» составить проект реконструкции памятника. Петр Дмитриевич Барановский считался одним из таких специалистов еще в начале 20-х годов, тогда же поставил вопрос о необходимости сохранения зодческих сокровищ русского Севера и создании в Москве архитектурно-исторического музея под открытым небом. Он уже практически начал создавать такой музей в Болдине под Дорогобужем, перевезя на территорию монастыря шатровый храм XVII века из смоленского села Усвятское. Однако со времени его доклада на заседании ученого совета Центральных государственных реставрационных мастерских прошло семь лет, прежде чем было принято долгожданное решение для Москвы и он приступил к делу.

Кто никогда не побывал в Коломенском, тот не знает Москвы, потому что, подобно Кремлевскому холму, это взгорье над рекой неотделимо от истории, культуры и облика великого города. Здесь была древнейшая стоянка доисторического человека; располагались ближайшие вотчинные села московских великих князей, впервые упомянутые в грамоте 1339 года, сюда возвратился с Куликова поля Дмитрий Донской «и ту нача ждати брата своего князя Владимира», то есть Владимира Серпуховского Донского Храброго. Стоял тут станом Петр Болотников, разыгрывал «потешные» сражения Петр I.

Четыре с половиной века назад стремительно вознесся над крутяком шатровый храм Вознесения — непревзойденный шедевр русского зодчества, неподалеку возвышается изящная Георгиевская колокольня, среди 600-летних дубов стоят оригинальные постройки XVII века — Водовзводная и Часовая надвратная башни, церковь Казанской богоматери, Приказные и Полковничьи палаты, в некотором отдалении с середины XVI века красуется величественная церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи, естественно и гармонично дополняющая неповторимый архитектурный ансамбль.

Храм Вознесения, белоснежную громаду шестидесятидвухметровой высоты, возвел неизвестный зодчий в 1532 году будто бы в честь рождения долгожданного наследника Василия III— Ивана Грозного. «Бе же церковь та велми чюдна высотою и красотою и светлостию, такова не бывала преж сего на Руси». В ней нет традиционных апсид, нет колонн и столбов; она опирается сама на себя, то есть на стены, достигающие трехметровой толщины, с поразительной легкостью устремлена к небу, и когда над нею плывут облака, она будто падает…

Один из давних гостей Москвы, знаменитый французский композитор Гектор Берлиоз, чутко слышавший музыку камня, писал о церкви Вознесения: «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в селе Коломенском. Многое я видел, многим любовался, многое поражало меня, но время, древнее время России, которое оставило свой памятник в этом селе, было для меня чудом из чудес… Во мне все дрогнуло. Это была таинственная тишина, гармония красоты законченных форм… Я видел стремление ввысь и долго стоял ошеломленный». Спустя сто лет, в наше время, пал на колени пред этим архитектурным уникумом прославленный бразильский архитектор Оскар Нимейер, создатель ультрасовременной Бразилиа… И еще было некогда в Коломенском «осьмое чудо света» — деревянный дворец царя Алексея Михайловича почти что в триста комнат и в три тысячи окон…

— Коломенским памятникам я отдал десять довольно продуктивных лет, начиная с 1927 года…

— Ну, вы и до этого, кажется, не бездельничали…

— В принципе никогда не признавал воскресений, домов отдыха и отпусков.

Работа для него была лучшим отдыхом, и если за отпускное время удавалось, скажем, обмерить или подновить какой-нибудь ценный памятник, он считал, что неостановимость времени побеждена. На Севере, кстати, он побывал еще раз, уже один, выявив множество интересных памятников народного зодчества по Пинеге и Вые — в Малопинежье, Вершине, Суре, Чаколе, Вонге, Кевроле, Чухченеме, Поче и других селах, обмерив наиболее выдающиеся.

— Собирал у селян лестницы и веревки, нанимал какого-нибудь молодого ухватистого парня, лазил с ним иногда по совершенно ветхим шатрам и «бочкам», по сгнившим карнизам. Чтоб зафиксировать все параметры памятника, нужны тысячи замеров…

Сотни папок с обмерами хранятся у него — в низких коридорах и комнатах бывших больничных келий Новодевичьего монастыря. До того как стать директором архитектурно-исторического музея-заповедника в Коломенском, он отреставрировал Голицынские палаты и дворец Троекурова в Охотном ряду — выдающиеся произведения старой московской гражданской архитектуры, Казанский собор на Красной площади, обследовал Андроников монастырь, обнаружив белокаменную кладку XV века. И беспрерывные поездки в дальние и ближние концы России — с фотоаппаратом, миллиметровкой рулеткой и чертежными принадлежностями в багаже: Новгород, Соловецкий монастырь, Александровская слобода, Карелия, Александров-Куштский монастырь на Кубенском озере, Смоленск, боровский Пафнутьев монастырь, Бронницы, Дмитров, Гороховец…

— Предлагали кафедру, но я тогда считал, что лучше спасти один памятник, чем прочесть сто лекций или написать десять книг. И сейчас, когда я, можно сказать, прожил свою жизнь, так же считаю!

Где он брал время для научной и организационной работы? В те же двадцатые годы П. Д. Барановский составил исторические и художественные характеристики пятидесяти крупнейших монастырей в связи с национализацией их строений и владений, собрал обширные «материалы к словарю русских зодчих и строителей до XVIII века», создал в Болдине музей деревянной скульптуры, подготовил специальные доклады и инструкции о применении деревянных связей в русском зодчестве и новых методах укрепления их разрушенных конструкций, о разработанной им методике научного восстановления памятников путем наращивания остатков кирпича и, главное, организовал Коломенский музей-заповедник, став его первым директором…

— Понимаете, церковь Вознесения и храм в Дьякове, — он вглядывается в картину Владимира Маковского, висящую на стене, словно припоминая давние подробности, — эти две жемчужины русского зодчества нуждались в тщательном изучении, в научной реставрации, потому что пожары, позднейшие перестройки и неоднократный неумелый ремонт исказили многие детали. Надо было вернуть им первоначальный вид.

Сотрудники музея под руководством директора годами непрерывно вели эту работу, а попутно разыскивали по всей стране экспонаты для коломенских музеев — везли колокола, иконы, старинную мебель, посуду, напольные плиты, замкн, башенные часовые механизмы, художественный литейный и кузнечный металл, крестьянские орудия труда, резьбу по дереву, изразцы.

Продолжались исследовательские командировки в разные концы страны, организовывались тематические .выставки, писались научные доклады. Так, в 1931 году П. Д. Барановский открыл в Коломенском большую выставку «Техника и искусство строительного дела в Московском государстве», на которой были представлены камень и кирпич, дерево и железо, слюда и стекло, резное дело в архитектуре, строительный чертеж и рисунок, а позже — тематическую экспозицию «Русская строительная керамика XVI-XX вв.». В Комитете по охране памятников истории и культуры при Президиуме ВЦИК сделал доклад «О катастрофическом разрушении ценнейших памятников народного деревянного зодчества и необходимости экстренных правительственных мер по их сохранению»…

— В домике Петра Великого бывали? — спрашивает Петр Дмитриевич.

— Как же.

— Никому я его не мог доверить! Сам ездил в Архангельск, сам метил бревна при разборке, сопровождал сюда и ни на шаг не отходил, пока его собирали. Сам и обставлял интерьер.

Не доверил он никому и деревянную медоварню из села Преображенского, и проездную башню Николо-Корельского монастыря, которую сопровождал до Москвы на тормозной площадке товарного вагона. Всего же перевез в Коломенское шесть памятников деревянного, зодчества.

• Предыдущая
• 102/137
• Следующая