Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Pale Fire" - Страница 50

— Давай сходим в зоопарк, — предложил Франсуа, издалека услышав, как трубит слон. — Здесь недалеко, километра два.

— Конечно давай, только отправим покупки в отель, чтобы не таскаться с ними, — Барнс тут же поймал такси, вбил адрес отеля, номер и ткнул галочку “доставка”, отдавая пакет водителю. — Все, пошли в твой зоопарк.

Они шли по улицам Гонолулу, и Франсуа то покупал себе уличной еды — креветок в кляре с картофелем фри, порезанное в виде цветка манго на палочке, какой-нибудь лимонад; то оглядывался на манекены в национальной одежде в витринах. Здесь, на Гавайях, стало видно, насколько Франсуа на самом деле молод, насколько он любопытен.

Барнсу было плевать на окружающую обстановку, он ее хорошо знал, а вот наблюдать за Франсуа ему нравилось. И это было еще и очень познавательно. Барнс понял, что Гавайями он не ограничится, а обеспечит Франсуа путешествие по миру. Ведь тот, если посмотреть объективно, в детстве и отрочестве не видел ничего ни хорошего, ни интересного, потом была учебка Барнса, которая вообще не располагала к пасторальным наблюдениям, а потом Африка, которая, может, и была туристическим раем для искушенных, но никак не горячие ее точки, куда Франсуа ездил воевать. А война, она не располагает к наблюдениям красот, это Барнс хорошо знал по себе.

В зоопарке Франсуа завороженно кормил слонов резаной морковкой, обезьян - специальным обезьяньим печеньем, угощал огурцами лошадей Пржевальского и лам, кидал обрывки кочанного салата черным и белым лебедям, приоткрыв рот, смотрел на кормление тигров и леопардов.

Совершенно спокойно относящийся к зоопаркам Барнс обнимал Франсуа за плечи, где-то в глубине души радуясь, что он может себе это позволить без попытки сфотографировать их сотней камер, целовал в висок, и радовался, светясь отраженным от Франсуа светом радости и удовольствия.

— Я так люблю тебя, — шепнул Барнс, когда они смотрели на кормление больших кошек, хотя их дома ждали не сильно меньшие. — Очень люблю.

— И я тебя, — Франсуа повернулся и поцеловал его. — Смотри, как он мясо с кости слизывает. Совсем как Мара.

— Ага, с козлятинки, — согласился Барнс, который любил смотреть на охоту своих барсов на козла, которого покупал ежемесячно. Вот только Мара отказывалась охотить животину, и за ней бегала одна Санора, задирая и делясь с миролюбивой Марой.

— Ну зато наши кошечки подняли козлиный бизнес целой фермы, — улыбнулся Франсуа. — Там теперь знают, что мы берем по два козла в месяц. И им деньги, и тебе не приходится козлов искать, как в первый год.

— Это да, — согласился Барнс. — Пойдем в отель? У меня еще на тебя есть планы, к примеру, посмотреть, как ты выглядишь в обновках. Хочу глянуть, как будут меняться шорты с рубашкой с закатом.

— Давай в отель, — согласился Франсуа. — И снова купаться.

========== 15 ==========

Барнс разбудил Франсуа очень рано, солнце еще не взошло, и в номере было очень сумрачно. Тот что-то сонно буркнул и накрыл голову подушкой.

— Малыш, — тихо позвал Барнс, погладив Франсуа по спине, — просыпайся.

И, не дожидаясь, пока Франсуа отреагирует, нырнул под простыню, проводя дорожку из поцелуев по позвоночнику и, раздвинув аппетитные ягодицы, лизнул вход.

Франсуа сладко застонал и раздвинул ноги. Он был готов к утреннему сексу. Готов всегда. Барнс смял в ладонях ягодицы и ввинтился языком в сжатый вход. Франсуа расслабился, впуская его, и приподнял задницу.

Барнс то вылизывал складочки вокруг, то толкался языком внутрь, поглаживая промежность, выдыхал горячо, коротко постанывая. Франсуа довольно урчал.

Барнс проникал языком так глубоко, как это вообще было возможно, вылизывал, по коже пробегали толпы мурашек от урчания Франсуа.

— Хочешь так кончить? — спросил Барнс, оторвавшись от вылизывания, но продолжая гладить пальцами. — Или трахнуть тебя?

— Трахни, — мурлыкнул Франсуа. — Конечно, трахни.

Барнс аккуратно лег на него и толкнулся членом в разлизанную задницу, плавно входя на всю длину, и замер, выдыхая в шею. Ему нравился медленный утренний секс, который при довольно жестком графике случался не так часто, как Барнсу бы хотелось, и здесь он собирался оторваться на полную.

Поцеловав в плечо, Барнс начал медленно двигаться, выходя почти полностью, оставляя внутри одну головку, замирал так на пару секунд и входил обратно. Издевался над ними обоими.

Франсуа расслабленно лежал под ним, едва заметно подаваясь на член и негромко вздыхая.

Барнс трахал медленно, почти нежно, и от этого напряжение не свивалось тугой спиралью, а медленно копилось, и сначала процесс был просто приятным, и так, почти в медитативном трансе, можно было провести очень много времени. Обняв Франсуа, прижав его к себе, Барнс стал толкаться чаще, коротко, почти не выходя.

Франсуа пластался под Баки, тихо постанывая и поднимая ягодицы навстречу его толчкам. Он любил такой секс, когда они словно сплавлялись друг с другом, становились единым целым.

Барнс аккуратно положил их на бок, переплел ноги и принялся лениво надрачивать член Франсуа, двигаясь при этом все так же размеренно, не позволяя напряжению переполнить воображаемую чашу, за краем которой будет только пропасть наслаждения.

Франсуа лениво закинул руку ему на шею и приподнял колено, давая Баки больший доступ.

— Не хочешь пожестче? — спросил он.

Ничего не ответив, Барнс чуть прихватил его зубами за некусаное еще плечо, сильнее сжал ладонь на члене и принялся жестко вбиваться. Раз Франсуа хотел пожестче, он готов был ему это обеспечить.

С каждым толчком Барнс чувствовал, как подходит к краю, что еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть, потому что невозможно долго держаться, когда так хорошо.

Франсуа довольно вскрикивал. Он будет носить метку не меньше недели, и так начавшийся день точно будет охуенным. Баки несколько раз попал особенно удачно, Франсуа сжался вокруг него и зарычал, кончая.

Барнс кончил почти сразу за ним, даже не зная, что именно толкнуло его за грань: то, как Франсуа сжал его в себе, его рычание или то, как он задрожал в его объятиях.

Толкнувшись еще несколько раз чисто по инерции, Барнс замер, не вынимая медленно опадающего члена, прижался губами к шее, поглаживая Франсуа по груди, размазывая по ней его сперму.

— Ты проснулся? — тихо спросил он, наслаждаясь обнимашками.

— Можно сказать и так, — довольно сказал Франсуа. — Мне нравится, как началось утро. Но почему так рано-то, блин? Отпуск же.

— Выходить в море лучше всего на рассвете, — несколько патетично сказал Барнс, целуя Франсуа в затылок. — Доспишь на яхте.

Но вот так взять и выпустить Франсуа из объятий Барнс не мог, поэтому продолжал лежать, укутывая его собой.

— А завтрак? — спросил Франсуа. — Или позавтракаем на яхте?

— Прихватим что-нибудь по дороге, — подумав, сказал Барнс. — Иди в душ, я пока вещи переберу.

Франсуа ловко повернулся, поцеловал Баки и ушел в ванную.

Барнс тоже не стал разлеживаться. Расчесался и косу заплел он еще вчера, специально, чтобы не морочиться с этим утром, поэтому просто пошел, вытряхнул из рюкзака все, что там было, и принялся собирать нужное, которого было совсем немного. Все лодочные вещи лежали у Сэма, мужика, который смотрел за яхтой. Значит они уже на ней, как и продукты, и вода, и газ.

— Вещи, которые хочешь взять с собой на два дня, — сказал Барнс, когда Франсуа вышел из душа, — кидай ко мне в рюкзак. У тебя двадцать минут на сборы.

— Это как-то прям даже роскошно, — сказал Франсуа.

Он взял две смены белья, двое плавок, запасную футболку и запасные шорты. И несессер с мыльно-рыльным.

— Полотенца там есть? — спросил он.

— Должны быть, — не очень уверенно сказал Барнс, потому что не помнил, оставлял он там полотенца в прошлом году или нет. С другой стороны, раз шмотки есть, то и полотенце есть. — Понырять хочешь? Мне-то вся эта ныряльная приблуда не нужна, а тебе можно прихватить.