Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Pale Fire" - Страница 46

— Я не люблю местную кухню, — признался Барнс.

Так он и не смог свыкнуться с гавайской кухней, которая полюбилась Себастьяну.

Ткнув в панель у ванны, Барнс вызвал голографическое меню, и предоставил Франсуа в нем копаться, сколько душе угодно. А сам быстро заказал печеную рыбу.

Франсуа заказал несколько блюд.

— Вот разъемся тут, — сказал он, — нажру пузо, и ты меня разлюбишь.

— Если ты нажрешь пузо, я дам отпуск Рику и Джастину, а ты будешь выполнять всю их работу. Плюс к своей, — спокойно сказал Барнс. — Так что я тебя не разлюблю.

Франсуа рассмеялся и встал. По его подтянутому мускулистому телу стекали вода и пена.

— Пойдем осмотрим номер, — сказал он. — Я хоть узнаю, что здесь где.

— Иди, — ответил Барнс, — мне теперь волосы полоскать от пены. И голову мыть, раз такая хрень. Так что у тебя есть полчаса на изучение всего, что тут есть. Потом мне расскажешь.

И Барнс принялся расплетать свою мокрую бесконечную косу.

Франсуа, кое-как вытершись, сходил за средствами личной гигиены. Почистил зубы над раковиной в виде створки моллюска, намазался дезодорантом, оделся в чистую футболку с эмблемой Гидры и обтягивающие черные шорты, модные последние несколько сезонов, пригладил пятерней короткий ежик волос.

— А почему ты не сделал полную эпиляцию, а только такими неожиданными местами? — задал Барнс периодически возникающий у него вопрос о идеально безволосых подмышках и анусе Франсуа.

— Потому что подмышки и жопа - это вопрос гигиены, а так я не порномодель, чтобы полностью депилироваться, - объяснил Франсуа. — Или тебя напрягают мои кудряшки? — он погладил себя по бедру.

— Если бы меня напрягали твои кудряшки, их бы не было, — спокойно сказал Барнс, уверенный, что в этом случае настоял был на своем, но ему было не важно, насколько мохнат его любовник. И добавил мягче: — Меня все устраивает. Иди, поцелуй меня, пока не ушел.

Барнс сидел по горло в воде, а из-под пены были видны сплошь его длиннющие волосы.

Франсуа наклонился над ним и поцеловал.

— Я сейчас представил, как ты меня зафиксировал и шерсть с тела выщипываешь.

Барнс заржал, потому что тоже представил, как берет допотопную машинку для депиляции, жестко фиксирует Франсуа на кровати, привязав за все четыре конечности, и ведет этим орудием пыток по бедру.

— Малыш, я бы не стал над тобой так издеваться, — отсмеявшись, сказал он. — Все, иди, изучай вверенное помещение, пока я тебя обратно не затащил.

Франсуа вышел, оставив дверь в ванную открытой.

— Баки, здесь рояль с подсвечниками! — крикнул он. Было слышно, как он ходит по номеру. — Ого! Телек во всю стену! Баки, тут кровать размером с теннисный корт!

Пока Франсуа ходил и комментировал обстановку номера, Барнс один раз крикнул, что на рояле играть не умеет, а дальше только слышал, что ему говорили.

Когда волосы были вымыты, отжаты и завернуты в здоровенное полотенце, Барнс как был, совершенно голый, с полотенцем на голове вышел из ванной и поймал Франсуа в объятия, прижавшись к спине, уткнулся в шею.

— Ты придумал, куда хочешь пойти завтра, кроме пляжа? — спросил Барнс, но ответить Франсуа ему не успел, в дверь постучали. — О, наша еда. Иди открывай.

— У меня налички для чаевых нет, — растерянно сказал Франсуа.

— О, господи! — Барнс всплеснул руками и кинулся в ванную, где в джинсах лежал бумажник с наличкой. И с правами. И с еще кучей какой-то фигни. — Держи, — протянул он деньги Франсуа.

Франсуа впустил официанта и долго смотрел, как он красиво расставляет блюда в столовой на покрытом вышитой скатертью столе. Потом вручил ему чаевые и запер за ним дверь.

— Ну охуеть, — сказал Франсуа, посмотрев на стол, в центре которого красовался роскошный букет цветов. — Баки, иди есть!

— Иду, — Барнс пришел в столовую с распущенными волосами и в домашних шортах. — Мы же никуда уже сегодня не собираемся, да? — уточнил он.

Одеваться не хотелось. Хотелось заказать пару литров мохито, забраться в шезлонг возле их личного бассейна, лежать, пить и смотреть на звезды, которыми было усыпано ночное небо.

Повинуясь желанию, Барнс обнял Франсуа, забираясь ладонями под футболку, и нежно-нежно поцеловал. Он чувствовал, что поступил правильно, взяв его с собой. Рядом с Франсуа тоска по Себастьяну, которая все равно глодала, даже спустя столько лет, отступала, практически испарялась, не погружая Барнса в пучину вины. Ему было просто хорошо.

— Поплавать же и в бассейне можно? — спросил Франсуа, подставляясь под поцелуи. — Пойдем есть, я жутко голодный.

— Можно и в бассейне, — согласно кивнул Барнс, продолжая касаться губами лица и шеи Франсуа. — Он здесь специально для этого и сделан.

Он еще целую минуту не выпускал Франсуа из объятий, целуя и поглаживая, а потом выпустил, и они смогли усесться за стол.

— Мы с Себастьяном никогда даже не пытались снять подобный номер, — вдруг сказал Барнс. — Хотя могли его себе позволить. Чувствую себя гребаным королем мира.

— А почему не пытались? — спросил Франсуа, наворачивая утку под ананасовым соусом. — У вас же свой дом был на Гавайях, ты говорил.

— Да, у нас был дом в другой части острова, — Барнс разделывался со своей рыбой. — Поэтому и не пытались. Тем более, сначала у нас не было столько денег, а потом появились дети. А потом, когда могли, оно было уже и не нужно. А когда Себастьян умер, я все продал и уехал подальше.

— Понимаю, — кивнул Франсуа. — Интересно, а я могу пригласить сестер на Большой Таскет?

— Конечно, можешь, почему нет? — Барнс даже удивился. — Только у нас одна свободная спальня.

— И половина свободного коттеджа, — напомнил Франсуа, покончив с горячим и приступая к десерту. — К тому же, они, скорее всего, не смогут приехать все одновременно.

— У тебя есть еще три недели отпуска, — сказал Барнс, принимаясь за вторую рыбину. — Так что смотри сам.

— Я им завтра напишу, — сказал Франсуа. — Какое же здесь все вкусное!

========== 14 ==========

Проснувшись в серый предрассветный час, Барнс посмотрел наверх, на прозрачный потолок, за которым еще не сияло рассветом, но уже готовилось к нему голубое безоблачное небо. По касанию панели на потолке высветилась сводка погоды на день.

Теплый, не ниже двадцати пяти градусов по Цельсию, океан, примерно такая же, днем до тридцати, температура воздуха, ветер юго-западный, да и того почти нет, всего два метра в секунду.

Барнс свернул информационные панели, снова глядя в чистое небо над головой. Франсуа еще спал, хотя оба привыкли вставать рано, но смена часовых поясов сбила настройки организма, и вот уже время близилось к семи утра, а Франсуа и не думал просыпаться.

Решив не будить его, Барнс заказал завтрак с пометкой подать через час, и, аккуратно выбравшись из кровати, пошел умываться и причесываться, но сначала вышел на балкон и, сфотографировав вид на океан, отправил фото Чарли. Ответное фото убирающих снег “щенков” не заставило себя ждать.

“Уж не перегрелся ли ты на солнышке?” — последовало сообщение за ним, на которое Барнс отвечать не стал, Чарли и без него все всегда понимала правильно.

— Вставай, — Барнс присел у кровати, погладив Франсуа по плечу. — Сейчас принесут завтрак.

Франсуа что-то буркнул и перевернулся на спину, щуря заспанные глаза.

— Уже утро? — невнятно спросил он.

— Утро, — подтвердил Барнс. — Просыпайся. Я хочу пойти купаться раньше, чем на пляже будет полно народу. Хотя зимой его не так много.

Франсуа сел, потер глаза.

— Тогда я в душ, — сказал он. — Не целуй меня, я еще зубы не чистил.

Барнс поцеловал в небритую щеку и сфотографировал Франсуа, пока тот выбирался из кровати, пообещав, что прямо сейчас скинет эту фотку Чарли. Потому что больше Барнсу фотки было скидывать просто некому. Да и Чарли подобные вещи получала от него не чаще пары раз в год. А тут за одно утро дважды, у нее могло и сердце прихватить.