Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Pale Fire" - Страница 37

Скинув из кресла в спальне все свои шмотки на пол, Барнс потащил его вниз в подвал, радуясь, что лестница туда была широкая и удобная.

— Вот. Теперь можешь с комфортом наблюдать за своим монстром, — усмехнулся Барнс, ставя кресло напротив аквариума. — Что ты хочешь на завтрак?

— Хочу яичницу с креветками, — сказал Франсуа. — У нас же есть креветки? А обедать я в столовку пойду, у нас же всегда в обед в столовой все друг друга с днем рождения поздравляют, ты разве не знал?

— Знал, — удивился вопросу Барнс. — Я просто дарю подарки в денежном эквиваленте плюшкой к зарплате. Поэтому не всегда появляюсь в такие знаменательные моменты. А что?

— Ну просто ты не появляешься… — объяснил Франсуа. — А там всегда такие вкусные пироги на день рождения пекут! А ты и не пробуешь.

— Может, я боюсь? — предложил вариант того, почему он не приходит поздравлять, Барнс.

— Пирогов? — удивился Франсуа. — У тебя правда день рождения десятого марта?

— Да, — кивнул Барнс. Про свой день рождения он никому не говорил, дату знала только Чарли, но и она молчала как партизан. — Но поздравлять меня не нужно, — попросил он.

С Себастьяном Барнс вспоминал о своем дне рождения только тогда, когда тот вручал ему очередную безделушку. Барнс целовал Себастьяна, говорил спасибо, и просто радовался еще одному дню с ним. С Франсуа ему не хотелось второй коробки.

— Я запомню, — пообещал Франсуа.

Лето подкралось незаметно, ознаменовавшись очередным выпуском и недельным отпуском, когда можно было наконец-то отдохнуть от всех и вся, по территории не шарились ничем внезапно не занятые курсанты (что бывало крайне редко), а Барнсу позвонили и сказали, что он может приехать забрать котят.

Забирать маленьких пушистых девочек пришлось аж с другого конца Новой Шотландии, из прибрежного городка Гайнсборо, где жила заводчица.

Все то время, пока Барнс ждал котят, он изучал нюансы их содержания, и перечитав их вдоль и поперек, и сейчас отлично знал, в теории, что и как нужно делать.

Заводчица, милая женщина, ровесница Чарли, сказала, что у Барнса есть месяц, чтобы решить, что животные ему не подходят, но вернет она за них только половину суммы. Барнс в свою очередь заверил, что возвращать животных не будет, и его с богом отпустили, продав по его просьбе две переноски и выдав пачку документов.

Котята были пушистыми, светло-серыми в темных пятнах и розетках, с длинными пушистыми хвостами и мягкими лапами. Глаза были невероятно голубые. Вот только размерами они были со взрослого домашнего кота.

Барнс торопился, потому что хотел успеть приехать до возвращения Франсуа, чтобы устроить ему сюрприз, он даже уже нашел для этого большую коробку. Успеть получилось впритык, судя по времени, Франсуа уже закончил все свои дела и сейчас вернется.

Вытащив котят из переносок, Барнс положил их, сонно-мягких, теплых, в коробку и накрыл крышкой, на которой написал “Одна моя”, и занял выжидательную позицию в спальне.

Франсуа вошел в гостиную и уставился на коробку. Взял записку, прочитал, почесал в затылке. И очень осторожно открыл коробку.

А потом ахнул, плюхнулся на пол и вытащил из коробки одну из кошечек. Сонный котенок тоненько мяукнул и махнул на Франсуа лапой. Тот немедленно прижал кошечку к груди, гладя ее по пушистой спинке, и разулыбался.

Услышав, как Франсуа шебуршит коробкой, Барнс вышел из спальни посмотреть на произведенный эффект. И остался доволен, видя, сколько счастья было написано на лице любимого человека. Барнс заправил за ухо отросшие почти до лопаток за полгода волосы, вытащил из коробки свою кошечку и уселся рядом с Франсуа.

Шерстяной ком, тут же свернувшийся на руках у Барнса, был горячим и мягким. Барнс ждал, когда малышки проснутся и пойдут изучать новое жилище. А пока можно было вот так вот посидеть и подержать их на руках.

— Это же взрослые кошки, да? — спросил Франсуа, гладя длинный подергивающийся кошачий хвост. — Такие большие.

— Нет, — заговорщицки улыбнулся Барнс, — это трехмесячные котята.

— Что?! — вскинулся Франсуа, и кошка у него в руках недовольно мяукнула. — Это какой же они породы?!

— Это генномодифицированный одомашненный снежный барс, — улыбнулся Барнс, немножечко упиваясь производимым эффектом. Наверное, он все же был позером и любил, когда им восхищались, просто забыл об этом, погруженный в свое горе.

— А имена у них есть? Им надо разноцветные ошейники с бирками, чтобы мы их различали. Слушай, но какие же они тогда вырастут, а? Огромные же! Настоящие барсы!

— Это девочки, они будут не больше тридцати кило весить, если не раскармливать, — утешил Барнс. — А ошейники я купил. Тебе фиолетовый, а мне синий. По документам у них сложные трехступенчатые конструкции, поэтому, думаю, можем назвать, как хотим.

— Мара, — тут же сказал Франсуа, и новоназванная Мара шлепнула его мохнатой лапой по губам.

— И как же мне тебя назвать? — спросил у своей котенки Барнс, почесывая по пушистому пузу, которым она к нему повернулась, и пыталась лапами цапать упавшие с плеч волосы.

У Барнса не было никакой идеи, хотя он ждал кошавр три месяца, а единственная идея, которая крутилась в голове — назвать так же, как Мика назвала свою первую винтовку. Санора. Подумав, покрутив так и сяк, Барнс не нашел в этом имени ничего отторгающего.

— Значит, будешь Санорой, — вслух продолжил он цепочку своих мыслей, вытаскивая из набедренного кармана два ошейника и передавая фиолетовый Франсуа. — Бирки я им потом закажу.

Франсуа нацепил ошейник на вертящуюся и отбивающуюся всеми четырьмя лапами котенка.

— Мара, ты хулиганка! — сказал он. — Баки, а что с туалетом? Будем их на улице выгуливать, как собак? Тогда поводки нужны.

— Да, на улице, — кивнул Барнс. — Есть подозрение, что, когда подрастут, вообще в теплое время года будут больше на улице. Или ты хотел диванного кота? — прищурился он, потому что только сейчас понял, что это он сам хотел огромную пятнистую пушистую кошку, а кого хотел Франсуа, он не поинтересовался. Помнил только, что ему нравились большие и пушистые. Но не переборщил ли он с размером?

— Если они вырастут, как ты говоришь, с дивана они нас выживут, — улыбнулся Франсуа, гладя Мару. Он весь светился от радости. — Может, скинемся и купим второй?

Барнс посмотрел на диван, рядом с которым они сидели, и стал прикидывать, влезут ли они вчетвером на этот, надо сказать, здоровый, диван. Подумал, и понял, что так или иначе, но кошкам нужно свое место, только как их к этому месту приучить, если оно им не понравится?

Нет, Барнс прекрасно осознавал, что им нужен понимающий в воспитании снежных барсов человек. Хотя бы консультация. Расширенная такая консультация, о чем он заранее не подумал.

— Я подумаю на счет второго дивана, — в итоге сказал Барнс, потому что покупать мебелину для живности, которая ее будет обходить стороной, не хотелось хотя бы потому, что гостиная была не резиновая. — И не пускай их в спальню. Я хочу спать с тобой и иметь в свое пользование целую подушку.

— Тяжкий опыт котовладельца? — рассмеялся Франсуа. — Ты им подстилку купил? А то они сегодня же вечером диван оккупируют.

Мара вывернулась из рук Франсуа, плюхнулась на пол и принялась ловить свой хвост.

— Купил. Я все купил, в машине лежит, — сказал Барнс, выпуская из рук Санору, которая тут же принялась играть с сестрой. — Знаешь, так хочется взять к себе под одеяло этот пушистый комочек, но оно же вырастет шерстяным комом и просто выживет из кровати. А еще забудь про секс на диване. Только за закрытыми дверьми.

Барнс хорошо помнил, как Стив не давал им с Себастьяном покоя, пока его не выставишь из спальни, и громко орал, чтобы его пустили обратно, правда, уже после того, как они умиротворенные и натрахавшиеся, валялись в обнимку.

— А зимой они станут в два раза пушистее, — невпопад заметил он.

— К зиме они еще и подрастут, — сказал Франсуа. — А игрушки ты им купил?