Дети Спящего Ворона. Книга первая (СИ) - Аэзида Марина - Страница 37

– О чем вы говорили с наследником, и что ты о нем думаешь.

– В основном он восхищался Талмеридой... точнее тем, что о ней слышал, – каудихо подошел к перилам, глянул вниз и присвистнул. – Никогда не привыкну к этакой высоте... Так, что еще?.. Он обмолвился, что император к нему строг. Ну, ты понимаешь, что значит «строг», сам мне и рассказывал. А вообще принц показался мне болтливым и наивным... Слишком много о себе рассказал.

Ашезир? Болтливый? Как бы не так: он всегда был скрытным и почти не откровенничал даже с ними, друзьями. Сложно представить, чтобы он выдал что-то важное едва знакомому. Виэльди ни за что в это не поверит.

– Отец, он притворялся. На самом деле он не такой.

– Вот как? И откуда же ты знаешь? – Андио Каммейра повернул голову, и на его лице Виэльди уловил лукавство.

Что, снова какая-то проверка? Ладно...

– Потому что я знаю его. Мы были вместе в горном лагере.

– А я-то думал: когда ты мне об этом скажешь? – он засмеялся. – Наследник тебя опередил. Поведал и о вашей дружбе, и о том, что ты его от чего-то или кого-то спас. Это правда?

– Вроде того...

– Так это замечательно, сын! – отец хлопнул его по плечу. – Помнишь, я говорил, что тебе желательно с ним подружиться? А тут и стараться не придется.

– Ты что, не понимаешь? – прошипел Виэльди. – Он не просто так тебе все это открыл, а с какой-то целью. Он вовсе не так наивен, как тебе показалось.

– Да я уже догадался, – каудихо махнул рукой. – Хотя принц был очень убедителен, я бы поверил, но он допустил ошибку: посадил тебя не рядом со мной, а рядом с императрицей... Естественно, когда я услышал о вашей дружбе, сразу задумался: почему он так сделал? Почему говорил только со мной, а не с нами двумя? Как же так: встретил друга, вроде как рад этому, но беседовать с ним не хочет? Странно... Не иначе, все его слова были предназначены лишь для моих ушей.

– Конечно. И ты просчитался, отец. Ты хотел слабого императора, но Ашезир слаб только телом – не духом.

– Сильная воля – это не все, что нужно правителю. Еще нужны ум и хитрость... Впрочем, они у него, кажется, тоже есть... А вот чего нет, – Андио Каммейра понизил голос, – так это возможности привлечь на свою сторону нужных людей. И не будет, пока жив Император. Ее не должно появиться и тогда, когда он умрет – тут уж придется нам с тобой постараться. А если вдруг Ашезир окажется слишком умен, тогда... – он умолк.

– Что тогда?

– Ну... – отец пожал плечами. – В конце концов, у него слабое здоровье, Данеска в любой момент может овдоветь. Главное, чтобы он успел оставить сына, и тогда мы поборемся за регентство.

– Я не стану убивать Ашезира, – процедил Виэльди. – И тебе не позволю. Это мерзко! Ему и так досталось.

– А кто говорит про убийство? – отец округлил глаза и поднял брови с видом искреннего изумления. – Я сказал только, что здоровье у него слабое. Мало ли что может случиться.

– Прекрати, – фыркнул Виэльди. – Я тебя знаю, и ты меня не обманешь.

– Бр-р-р, что-то я совсем озяб, – Андио Каммейра передернулся и обхватил себя руками. – Пойдем внутрь, а то слабое здоровье будет у нас, а не у него.

Ну вот, ушел от разговора! Отца не переупрямить и ничем не пронять, как и всегда. Остается надеяться, что каудихо с принцем, когда тот взойдет на престол, найдут общий язык. Или что Ашезир окажется вовсе не таким сильным и не посмеет встать у талмеридов на пути.

Не хочется, до отвращения не хочется снова делать выбор между долгом и чувствами!

* * *

Данеска ехала в повозке и бездумно смотрела через узкое оконце на проплывающие мимо бледные поля и темный еловый бор, на крошечные деревушки и высокие холмы. Ничего интересного, но лучше уж притвориться, будто она разглядывает незнакомые земли, чем и дальше поддерживать разговор с рыжей императрицей. Та без устали расписывала достоинства своего сына, а ее называла не иначе как «деточка».

Скоро Данеска готова была взвыть, а приходилось кивать, выдавливать улыбки, в нужных местах поддакивать и снова отворачиваться к окну. В конце концов она сделала вид, будто задремала, лишь тогда императрица оставила ее в покое и заговорила с двумя женщинами, которых к ним приставили и имен которых Данеска не запомнила. Все время, пока она «спала», эти трое трещали без умолку – точнее, шипели. Клубок змей, ну честное слово!

И почему ей не позволили ехать верхом? Можно подумать, она немощная! В седле даже под дождем ехать куда легче и приятнее, чем трястись по ухабам и слушать этих гадюк.

«Данеска, ну какая ты злая!» – обругала она себя.

Все-таки императрица была с ней приветлива, эти женщины тоже – они не виноваты, что от их дружелюбия тошно делается.

Капли стучали по крыше, редкие дуновения ветра распыляли влагу внутри повозки, и Данеска плотнее закуталась в меховой плащ. Почти сразу ощутила движение и приоткрыла глаза: оказалось, что это императрица задвинула тяжелую занавеску – наверняка, чтобы дождь не попадал внутрь. Заботливая, сожри ее бездна!

Как же Данеска все здесь ненавидит! И это небо, и эту морось, и леса с полями, и людей! Пропади они пропадом!

Спустя час или больше дорога выровнялась, повозку уже не трясло – мягко покачивало, а тело Данески вдруг отяжелело, мысли сбились и теперь несвязными обрывками толкались в голове, постепенно угасая...

Она проснулась от прикосновения. Дернулась, вскрикнула и распахнула глаза, пытаясь сообразить, где находится... Крошечное помещение, женщины... Ах, да, ее везут в столицу, чтобы отдать в жертву наследнику.

– Мы уже в столице, деточка, скоро до дворца доедем, – слова императрицы прозвучали, как насмешка. – Я подумала, тебе будет интересно посмотреть на нее, вот и разбудила. Сиатшез – прекраснейший город. Ты только глянь!

Она указала на окно, Данеска нехотя повернула голову и – обомлела. В сумерках разливалось матово-золотистое сияние, оно падало на мокрую мостовую и подрагивало в лужах, бросало блики на стены домов-великанов, играло в листве деревьев, осеняло высеченные в камне фигуры диковинных крылатых животных и красивых обнаженных людей, совсем не похожих на спешащих куда-то имперцев.

Данеска не сразу поняла, откуда исходит это струящееся, как шелк, свечение – лишь когда посмотрела вверх, заметила, что на тонких столбиках вдоль дороги и возле домов покачиваются большие лампы.

– Ох! – выдохнула она. – Поразительно! Неужели эти лампы по всему городу висят?

Императрица тихонько засмеялась.

– Тебя больше всего поразили лампы? А я думала, статуи и дома.

– Они тоже, но... свет. Он что, каждую ночь? Везде?

...Сколько же масла на это уходит?

– Каждую ночь, деточка, но, конечно, не везде, только на главных улицах. А сейчас мы как раз проезжаем по одной из них – Серебряной.

– Почему она так называется? Здесь что-то сделано из серебра?

– О, нет. Просто здесь живут богатые и знатные люди – но не самые богатые и знатные. Там, дальше, за поворотом, будет Золотая улица – она сначала расширяется в Главную площадь, потом снова сужается. А неподалеку от площади – императорский дворец. Вот уж где истинная красота!

Императрица не обманула.

Когда повозка въехала за окружающие дворец стены, Данеска даже позабыла о своем несчастье и разве что рот не открыла от восторга. Вдоль дороги возвышались остролистые деревья, а на ветках подмигивали, как светлячки, разноцветные фонарики – красные, зеленые, синие, желтые! Потом, деревья закончились, а дорога ушла вправо, огибая выложенный камнями круг, в середине которого взвивался на дыбы каменный же крылатый конь, из его рта, копыт и спины била вода, стекала по извилистым канавкам, устремляясь куда-то вдаль. И снова огни, огни, огни! Переливаются, сверкают, отражаются в ручейках так, что кажется, будто это не вода – расплавленное золото.

А ведь Данеска еще не была внутри дворца! Каково же там, если даже снаружи – такое?!