Ненаместные (СИ) - Эйта Аноним - Страница 21

Впервые за много лет она проиграла с разгромным счетом... и с удовольствием.

Жаннэй никогда не работала с детьми. У нее даже не было на это лицензии. Подростки после кризиса - да, ее клиенты, но до... Такому обучались на отдельном факультете, куда Жаннэй не смогла бы поступить, даже если бы очень захотела: основным требованием была эмпатичность, доброжелательность и развитые коммуникативные навыки.

Но Жаннэй видела, как меняются попавшие на "детское" девчонки... и парни, конечно, но их было гораздо меньше. Многие ломались, и вся их эмпатичность исчезала за щитом из ожесточения и цинизма, а те, кто не ломался, черпали силу в вере. Не обязательно в какого-то Бога, иногда это была просто... вера в лучшее?

"Конечно, когда видишь ребеночка, а у него слюнка до подбородка - это страшно. Но зато какая радость, когда ты после долгих занятий эту слюнку убираешь!" - кажется, именно это Юлга услышала перед тем, как категорически отказалась посещать вечеринки, куда приглашали девчонок с детского. Жаннэй в таких делах всегда следовала за названной сестрой, и этот случай не стал исключением.

Но только сейчас Жаннэй наконец поняла причину.

Эмоция врезалась куда-то в сердце, провернулась кинжалом, ударом под дых выбила из легких воздух, едва не заставив согнуться: красивая рыженькая девочка сосредоточенно возводит из конструктора идеальную башню, кладет последний кирпичик, рассматривает придирчиво... подносит руку ко рту и кусает запястье. За спиной у нее - пышный беличий хвост с идеально круглыми проплешинами через равные промежутки, он лежит безжизненно; на Жаннэй девочка не обратила ровным счетом никакого внимания.

Жаннэй попятилась, тихо закрыла дверь.

- С вами все хорошо? - Спросила нянечка без особого интереса, - вы вспотели, сердце бьется, - принюхалась, - Живица Пресветлая, да вы что же это, курите?!

- Н-нет.

Как бы это странно не звучало, Жаннэй гораздо хуже переносила такие вот внезапные стрессы, чем люди без проблем с эмоциями. Именно из-за того, что сталкивалась с ними реже. Все, что она умела - это не обращать на них внимания до тех пор, пока они окончательно не исчезнут.

Чтобы отвлечься, она внимательно рассмотрела нянечку. Круглое лицо с круглыми щечками и круглыми глазками. Когда-то доброе, теперь, скорее, безразличное. Уши выбиваются из-под шапочки: еще одна песчанка, да сколько же их тут?

Сердце успокаивалось, разум тоже - но руки все равно тряслись.

- Скажите вашему курящему другу, чтобы воздерживался, если знает, что вы в Дом идете. - Ворчливо сказала нянечка, - Здесь хоть и хвостатые, но все ж зверозыки. С некоторыми от резких запахов такое может твориться! - Тут ее осенило, лицо исказилось, - Ох... Вы же только к Канги?

Теперь в глазах нянечки плескались просто моря беспокойства. Очевидно, она не желала себе проблем и готова была отстаивать грудью собственный покой и, раз уж так случайно совпало, покой подопечных.

Жаннэй медленно кивнула. Она уже раскаивалась в том, что решила навестить девочку: очевидно, она не из тех, кто заговорит с незнакомым человеком.

Не факт, что она вообще разговаривает.

А на первый взгляд все выглядело как обычное Учреждение. Та же регистрационная стойка на входе, за которой стоит полная усталая женщина с тяжелым взглядом людоненавистницы, точно такая, как десятки виденных Жаннэй теток. Разве что у Тьмаверсткого варианта были крутые козьи рога.

Те же ровные стены неопределенно-зеленоватого цвета, который, якобы, оказывает успокаивающее действие на нервную систему. Привычное уже чувство заглушаемого дара: кто-то сравнивал его с зудом от комариного укуса, который не унимается, как ни расчесывай. Вот и тут - люди все время подсознательно обращаются к дару, и когда тот не отзывается, это порождает смутную тревогу.

У постоянных работников и пациентов это со временем проходит. Но Жаннэй не относилась ни к тем, ни к другим.

Она никогда не испытывала особого сочувствия к взрослым обитателям Учреждений, и имела все основания полагать, что местные хвостатые не заденут ее тоже. Но либо Канги обладала воистину окосовской харизмой, либо какая-то сокружница поделилась с Жаннэй той своей частью, где гнездилась слабость к маленьким больным детям.

Когда она шла к выходу, одна из бесконечного количества дверей отворилась, и оттуда выглянул мальчик: снова песчанка, Жаннэй уже даже не удивилась.

Принюхался мышиным носиком, распушил длинные вибриссы... Жаннэй прошла мимо, с трудом удержавшись и не ускорив шаг. Она еще не видела людей с мордочкой вместо лица, и что-то отозвалось в ней щемящей жалостью, снова разрушив с таким трудом обретенное подобие спокойствия.

Вот поэтому социальные активисты уже три года пытались добиться запрета на искусственное форсирование ритуала образования стихийного Круга: в ходе него души сокружников сбиваются в единый колтун, позволяя увеличить совокупную силу даров четырехкратно, и кажется, что это большой плюс. Особенно если сокружникам приходится работать в силовых структурах. Но за все надо платить, так что расцепляются они уже немного другими людьми, и так происходит каждый раз, когда они объединяют силы. Это может опасно изменить человека: известны случаи, когда злоупотреблявшие этим военные возвращались домой четырьмя одинаковыми личностями - как будто их души просто сложили и поделили на четыре.

Возможно, это было обычной страшилкой, одной из многих, ходящих в Ведомстве, но Жаннэй-то знала, что в самых живучих сказках всегда есть здравое зерно.

В случае Жаннэй ритуал произвел скорее благоприятный эффект, но иногда она скучала по тем временам, когда ее не пробивало внезапно на чужеродные эмоции.

Вот как сейчас. Кто источник - Ния или Юлга?

- Ния. - Наконец решила она, выйдя из Дома и вздохнув полной грудью свежий холодный воздух.

Она прошла несколько шагов и поняла, что совершенно не помнит, в какой стороне была остановка. Это ее беспокоило, но не сильно: больше напрягало ощущение чужого взгляда, сверлящего затылок.

Она огляделась.

Стремительно темнело. Одинокий фонарь выхватывал из сумерек клочок сугроба, черную тень замершей в поклоне нищенки и засыпанную снегом дорогу.

Ким обещал встречу, но в Доме никто не хотел Жаннэй видеть. Да и... скорее всего, это должна быть встреча с Геркой, а тот вроде не дурак, и не полезет в место, битком набитое людьми, по долгу службы регулярно просматривающими ориентировки.

Жаннэй подошла к нищенке, стараясь не оглядываться: крались за ней не то чтобы совсем бездарно, хотелось поощрить начинание. Кинула в бумажный стаканчик пару монет. Нет, не угадала: у этой из-под черной юбки высовывался роскошный мышиный хвост, да и покрытые короткой шерсткой кисти рук вряд ли когда-либо принадлежали Лиль.

На упавшие в стаканчик монеты она и вовсе не отреагировала. Следующей туда полетела свернутая трубочкой купюра - в желтоватом свете фонаря Жаннэй не разглядела номинала.

- Смотрите-смотрите! - Оптимистично сказали из-за плеча. - Сейчас шевельнется.

И правда: мохнатая лапа накрыла купюру и плавным, отработанным движением убрала в карман черного платья. И снова на снегу замерла нищенка с жалкой горсткой монет в бумажном стаканчике.

Жаннэй вздохнула, развернулась, оставляя за спиной и нищенку, и голос.

- Это было злобно. - Сказала она, ни к кому толком не обращаясь.

- Согласен, - вынырнувшая из темноты девушка с трудом поравнялась с Жаннэй.

Она так впечатывала каблуки в снег, что можно было начинать беспокоиться за дорогу.

- До сих пор не освоился? - Жаннэй замедлилась, на это превозмогание было больно смотреть, - Почему бы тебе не купить удобную обувь?

- А существуют удобные женские сапоги? - Удивился Герка. - В таком случае не доверяйте Киму в выборе одежды. Никогда.