Черная кошка для генерала (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 44

Скулы мужа окрасились багровым румянцем. Но эта зараза кивнула и не поморщилась!

Супруги помолчали. Леон несколько раз перевел взгляд с жены на дверь и обратно, но решил, что уйти за дверь от проблем семейной жизни — это тупиковый вариант, который ничего не решит. Они с женой так или иначе, но должны как-то общаться. Хотя бы на нейтральные темы.

— Как вам удалось так дешево закупить семена? — спросил Леон, решив прояснить хоть этот вопрос.

Жена сумрачно посмотрела на него, но потом тряхнула черными локонами и миролюбиво ответила:

— Оставила без заработка посредников. Я закупалась на фермерском рынке, у крестьян.

«Если жена продолжит так часто приводить меня в состояние остолбенения, то я могу когда-то из него и не выйти, — подумал Леон. — Так и останусь стоять столбом с глупо вытаращенными глазами и отвисшей челюстью».

— И как они к вам отнеслись? Как вы с ними общались?! Или с ними Дригор договаривался?

— Вот еще, — обиделась Лара, — сама я с ними договаривалась, Дригор бы всех распугал своими вечными напоминаниями, что он служит под началом великого генерала, который сейчас примчится и всем покажет, где раки зимуют, если все немедленно перед леди Ардамас не склонятся! Так дела не делаются, надо по-простому с людьми разговаривать, на их языке — и люди к тебе потянутся, и скидочку хорошую сделают, и вообще…

Леон слушал жену и понимал, что челюсть вернется на место не скоро.

— И как вы с ними по-простому разговаривали, принцесса?! — воскликнул Леон не удержавшись.

Женушка вскочила, подбоченилась, как уличная торговка, и заговорила:

— Чай, не на дуру напал, любезный, ужо много раз на рынках бывала, на цены-то вдоволь нагляделась! Пошто овес по цене коня торгуешь?! Креста на тебе нет, любезный! А пшеницу — да за такие деньжищи! За столько монет мне твой сосед энту самую пшеницу и продаст, и провеет, и помелет, и муку до дома донесет!

Жена грозно нахмурилась и ножкой притопнула, а Леон покатился со смеху.

— Неужто так и торговались?!

— А то! Знай наших! — жена шкодливо и радостно ему улыбнулась. — Завтра увидишь, какой я сарафан себе замечательный крестьянский прикупила! Я в нем поеду — он куда удобнее всех роскошных платьев и в нем далеко не так жарко, как в многослойных юбках и корсете. У меня этих сарафанчиков целых три штуки — на все время похода хватит!

На сердце Леона разлилось тепло. Он узнал это тепло: так же он реагировал на частые взгляды и улыбки Солары до того, как она так ловко подставила его перед королем и принцем. Потом его долго снедали ярость и ненависть, а теперь злые чувства потихоньку покидали его душу, и вернулось в сердце это предательское тепло, которое мешает помнить о том, что Солара — коварная интриганка и верить ей нельзя. Так ли уж нельзя? Такая ли она интриганка? Собственно, у Леона осталось к ней всего два вопроса, которые мешали ему окончательно смириться с этим вынужденным браком: откуда она столько о нем знает и зачем затеяла этот хитрый обман всех и вся, который привел ее к замужеству с ним?

Следующее утро мало чем отличалось от предыдущего: в общем ряду также стояла леди Ардамас, не опоздавшая ни на минутку, только теперь на ней было не платье благородной леди, а простенький льняной сарафанчик голубого с синим цвета. И такой она выглядела свеженькой, миленькой и бесхитростной в этом сарафанчике, что Леону долго пришлось напоминать себе, что это та самая коварная, стервозная и пронырливая принцесса, которую он так сильно ненавидел еще шесть дней тому назад. Правда, теперь его мнение о жене стало меняться.

Десятка его лучших солдат, Дригор, Огаст и лекарь остались прежними, а вот обоз сильно пополнился: теперь он состоял из пяти телег и кареты. Пришлось не только Огасту в роли кучера выступать, но и половину солдат из десятки на телеги посадить, а их боевых коней в поводу повели конные солдаты. Леон прикинул, что таким караваном они долгонько до дома добираться будут. Ничего, зато не с пустыми руками приедут.

Лара ехала в карете со всеми возможными для позднего средневековья удобствами и думала, что надо хоть по полчаса в день приучать себя к езде верхом, иначе у нее совсем не будет возможности видеть своего генерала с близкого расстояния, а будет она видеть только пышный хвост его коня из окна кареты.

Местность, проплывавшая за окном, была Ларе уже знакома: сравнительно недавно она ехала тут в обратном направлении, направляясь из Буртана в Шарилу. Всего две недели назад это было, а казалось — несколько лет прошло. Пышное бело-розовое цветение кустов и деревьев успело облететь, молодая светло-зеленая листва успела потемнеть и запылиться у дороги. Заросли вдоль тракта шли густые и Лара порадовалась, что теперь ей не нужно опасаться за жизнь Леона и старательно высматривать в отдаленных кустах притаившегося киллера, как это было больше месяца тому назад при походе к Буртану.

Не желая терять времени даром, Лара задернула занавески на окнах кареты и начала эксперименты по выявлению собственных паранормальных способностей. Сконцентрировавшись, Лара напрягла зрение, стараясь разглядеть мелкую медную монетку в полумраке кареты. Слезы выступили на глазах, но надписи на монетке оставались нечитаемыми. Лара разозлилась — и зрение прояснилось, как по волшебству: и витой узор по краю монетки стал отчетливо виден, и номинал проступил, и герб Зоиларов на обороте она рассмотрела в мельчайших подробностях. Злость прошла, но кошачье острое зрение осталось.

«Ага, значит, нужен только первоначальный толчок», — запомнила Лара и вытянула вперед руку, стараясь трансформировать ноготки в когти.

Тут дело застопорилось. Как ни пыталась вызвать в себе Лара яркие эмоции, ноготки оставались ноготками. Даже воспоминания о том, как она поймала Леона на лестнице при попытке того в бордель наведаться, не помогали. А вот слух не подвел: стоило сосредоточиться — и сразу стали слышны тихие разговоры солдат, обрывок приказа Леона двум солдатам отправиться куда-то на разведку, скрип зерна в мешках, журчание ручейка где-то вдалеке. За плеском воды Лара расслышала шаги нескольких человек и коней. Это были самые отдаленные звуки, которые она еще воспринимала, и девушка сосредоточилась на них, проверяя и тренируя чуткость ушек. Время шло, карета Лары и шаги за ручьем сближались. Стало ясно, что шаги принадлежат четверым людям. Потом шаги сменились шелестом травы — молчаливые люди прилегли отдохнуть, а Лару вывели из состояния полной концентрации слова Леона:

— У ручья на постой встанем. Обедать пора.

Острый слух и зрение сменились на привычные, человеческие. Лара распахнула шторки на окнах и зажмурилась от ударившего в глаза ослепительного солнечного света.

Ручей был широкий и полноводный с кристально чистой водой. Он протекал по зеленому лугу, на котором обоз Ардамасов встал на стоянку. Телеги и карету поставили кругом, а внутри этого круга развели огонь. Лара смотрела на то, как даже временный лагерь в мирное время солдаты Леона превращают в укрепленный блокпост, и улыбалась: генерал — он всегда генерал. С этой стороны ручья берег был песчаным, пологим, а с другой: холмистым и заросшим кустами. Густые заросли на другом берегу были выше человеческого роста и покрывали всю равнину до самого горизонта. Ниже по течению пили воду кони, которых почему-то не привязали, как всегда, к деревьям, и не расседлали.

По оставленной узкой тропе между телегами Лара хотела спуститься к ручью, чтоб умыться и напиться воды, но ей преградил путь солдат.

— Не выходите с территории лагеря, леди. Это приказ генерала. Воды вам принесут.

Лара обескуражено посмотрела на него, потом перевела взгляд на Леона, который шел к берегу.

«Сам в ручье плескаться будет, а мне из ковшика умываться? А равноправие? Или он полагает, что я в ручье утонуть могу?!» — раздраженную духотой и жарой Лару неудержимо влекла к себе чистая и наверняка теплая водичка, в которую можно было бы хоть по колено зайти и руки-плечи скатить как следует.