Гнев генерала Панка - Чичин Сергей - Страница 53

• Предыдущая
• 53/112
• Следующая

— А ты, канцелярская крыса, сумлеваешься?

— Извольте! — гаркнул секретарь, надеясь привлечь внимание стражи, но воины глянули на него искоса, убедились, что трое гоблинов спокойно сидят вокруг стола ожидания, причём самый здоровый морщась жуёт восковое яблоко из натюрмортной вазы, а с секретарем мирно беседует самый мелкий из них, выглядящий вполне цивильно, и не пошевелились. — Коли вы и есть оные спасители, сегодня после вечернего набата Наместник даёт банкет в честь высокой гостьи, и вам надлежит явиться для получения соответствующих почестей. Её Высочество и паладин её, благородный рыцарь, непременно встретят вас и опознают, так что приглашение вам не понадобится.

— Что и требовалось. — Чумп стряхнул на стол меч, опять вызвав косые взгляды охраны. — Вот, проклятущий, всё ухо рукояткой намял! Это передай Наместнику, скажи — от генерала Панка с уверениями в искренней лояльности, да не вздумай ужулить или хоть позолоту сколупнуть — у меня всё подсчитано!

— Непременно, — ответил секретарь с неохотой. — А если спросят, какова история клинка?

— Тайна сия велика есть, — заявил Чумп важно, вызвав у начитанного Хастреда приступ дежа вю, кивнул своему отряду и повёл его прочь из резиденции Наместника. Теперь у них оставалась единственная цель — оружейный ряд. Генерал, прежде чем отбыть ко сну, душевно наставил Чумпа — оборужь, мол, братию так, чтобы половина гзуров умирала от ужаса, едва их завидя, а вторая половина трогалась в путь, без проблем и лишнего риска. И Чумп был намерен оправдать начальственное доверие.

— Здесь. — Хастред указал на дверь, испещрённую хитрой резьбой. По-видимому, резьба эта должна была изображать дварфийские письмена, но, по мнению книжника, общеписью не являлись, а тайнопись свою дварфы скрывали почище, чем секреты своих чудесных сталей и сплавов. — По слухам, лучшие брони. По крайней мере, барон фон Фистберг, что преподавал у нас в Университете ратные забавы, очень рекомендовал… Сам тут экипировался, а уж старый барон и не пил, и по бабам не шлялся — всё внимание уделял воинской справе.

— Может, и его генералу сосватаем? — предложил Зембус. — Старые вояки, авось споются.

— Спелись бы, да не судьба. Барон два года тому как скончался. Хорошо умер, как воин и как победитель, хоть и глупо. Сцепился с одним из брулайзийской школы — ну, эльфийской, те, как известно, без лат, без щитов, зато с двумя мечами. Слово за слово, дошло до поединка по вольным правилам. Из-за того и вышло: наш барон уверял, что лучше тяжёлые доспехи и меч с колун весом, а тот второй — что скорость всего важнее…

Хастред сокрушённо вздохнул. Барон фон Фистберг был его любимым наставником. Он не считал гоблина заведомо хуже других, напротив, видел его явное превосходство в своём предмете над иными студиозусами. Там, где далеко не изнеженные копошильские школяры валились от изнеможения, могучий гоблин сцеплял зубы и продолжал упражняться, хотя и не ставил себе целью стать профессиональным воином. Добросовестность — так назвал барон эту черту. Импонировала старому рыцарю и привычка гоблина к топору, орудию мощному и не вычурному, в отличие от популярных в Университете шпаг и мечей-бастардов. Гоблина же, в свою очередь, покорил тот жар, с каким барон обучал всех, кто хотел обучаться. В любое время он готов был выйти во двор с тупым мечом и начать объяснять одному-единственному студиозусу суть хитрого приёма. Частенько этим единственным был сам Хастред, и сейчас он вспоминал как золотое то время, когда он ночами являлся к жилищу барона в Университете, и барон, всё равно скорбный бессонницей, охотно выходил к нему, и своим лязгом железа они срывали занятия аколитов Ночи, проводившиеся в соседнем корпусе.

— Чего скорость-то, — вздохнул Вово. — Прав твой дядька, чем меч тяжельше, тем лучше…

— Так победил он? — проявил интерес Зембус.

— Ага. Тот вокруг него порхал, рубил, но так и не пробил — латы у барона были отменные и умения хватало. А меч — двуручный фламберт, пожалуй, потяжелее моего топора. В общем, одолел барон, а последний удар чудом удержал — я бы не смог, меч с маху падал, а у него вот мастерства хватило.

— И эльф его, конечно, заколол исподтишка? — хмуро догадался Чумп.

— Да нет. И не эльф он был — нормальный хуманс. Проиграл честно, извинения принёс, признал, что барон прав… по-своему, конечно, каждому своё, но, мол, тяжкое вооружение не хуже. А барон принял признания, да и умер там же, даже шлема не снял. Сердце сдало…

Хастред скривился.

— Хотел было я с тем малым посчитаться, да у него такая морда сделалась — похоже, что сам бы хотел помереть. Так что пусть его…

— И в чём мораль басни?

— Какую тебе ещё мораль? Это жизнь. Откуда в жизни мораль?

— Ладно. В память барона куплю тебе осадный щит.

— Не надо в память. Всё равно лишней руки под щит нет, да и сам старик его не любил, по его же словам — брал только на ристалище.

— Вот у мага лишнюю грабку и попросишь. Правда, кольчугу тогда поди подбери…

За изукрашенной дверью громко лязгнуло, Хастред вздрогнул, а непривычные к городу Вово и Зембус и вовсе сделали попытку развернуться в сторону ближайшего трактира. Однако храбрый Чумп поймал их за шкирки, процедил что-то вроде «и не у таких крали» и отворил дверь хозяйским пинком.

— Ну и чего тебе? — угрюмо вопросил ну очень крупный хуманс в добротной бригантине, глыбой торчавший посреди просторных сеней.

— Тролль? — оживился Вово.

— Не-а.

— Тады извиняй… Живи тады, значит…

— Желаем прикупить малость железа, — пояснил Чумп величественно. — Буде сыщется в этом сортире что-то достойное хотя бы наших оруженосцев.

— А монет у тебя, остроухий, хватит хоть на подшлемник?

— Да подшлемники у нас уже есть, — объяснил доброжелательный Хастред и для ясности натянул капюшон гобиссона на лохматую голову.

— Всё ж таки тролль, — предположил Вово. — Выйди-ка сюды, уважаемый. Я тебе расскажу в подробностях, чем богаты…

Хуманс оглядел его с оттенком беспокойства и потянулся не к поясу с коротким мечом, а к костяному свистку на груди. Дело своё он знал доподлинно — не допустить бесчинств. По свисту мигом сбежится полдюжины верзил из соседних лавок, да дюжие подмастерья дварфа-кузнеца, что обретается за тыльною стеною и больше уж не куёт сам, зато переклёпывает по размеру доспехи. И стража всегда крейсирует по улице — вполне достаточно, чтобы не сильно бояться таких агрессоров.

Чумп, однако, на грубость не нарывался — предупредительно наступил хумансу на ногу и проникновенно прогнусил:

— А ты кто такой, хумансовая морда, что обвиняешь в нищебродстве особу королевской крови?

И сунул под нос руку с перстнем, в камне которого переливались всеми цветами радуги контуры салландской короны. И даже не покраснел, паршивец. Ну не было в нём ни капельки совести.

Хуманс умом пораскинул и решил, что лучше уж пропустить. А то ведь особы королевской крови завсегда отличались стервозностью и могли нажаловаться хозяину. Получить тумаков в честной потасовке охранник ничуть не боялся, а вот перспектива остаться без зарплаты его определённо не радовала. Он мотнул головой и отступил в сторону. Чумп подавил ухмылку и торжественно проследовал в лавку, по пути растопырил руки как мог, но ввиду субтильности ему так и не удалось зацепиться локтем за проворно отпрянувшего хуманса. Последним, подтолкнув затоптавшихся детей природы, в помещение проник Хастред.

Доспехов тут было не шибко много, зато цены впечатляли. Книжник запоздало смекнул, что барон-то, как Почётный Гражданин и знатный рыцарь, наверняка пользовался тут некими скидками, кои назначались по никому, кроме торговцев, не ведомому тарифу. Да и то — он хоть и расхваливал брони от «Чёрной Бронзы», но сам неизменно показывался в одних и тех же, своих старых латах — видать, на новые не хватало денег даже с учётом скидок. Так, на самом почётном месте, в конце зала, в наглухо замкнутой стеклянной витрине, сверкали три полных латных комплекта с крупной надписью поверху: «Цена 300 золотых без торга». За три сотни монет, прикинул Хастред смятенно, они все четверо экипируются на славу, купят с десяток коней и ещё наймут отряд сопровождения до Нейтральной Зоны — в два десятка головорезов. Не иначе как это местная достопримечательность, предмет гордости — вроде и товар, но не для продажи…

• Предыдущая
• 53/112
• Следующая