Офисный планктон или РУсалки тоже плачут (СИ) - Лазарева Светлана - Страница 24

Да, да, Руслана Олеговича после неудачного падения отправили в больницу с криками: «Инсульт». Орал, конечно, дядя Паша, я лишь беспомощно наблюдала за происходящим. Но после длительного обследования, не найдя обоснования случившемуся, вернули на место — в родную контору. Злой, похудевший, белобрысый босс вернулся к работе и первым делом принялся за любимое и, увы, недоступное в больнице действо — построение офисного планктона в упорядоченные боевые ряды и перекраской собственных волос. Ни то, ни другое ему не удавалось, отчего настроение босса стремительно скатывалось к нулю, сказываясь не только на его самочувствии, но и самочувствии окружающих. Да. Да. Нас бедных и несчастных замучила не только отдышка!

Подчиненные, почувствовав небывалый прилив сил и наглости из-за отсутствия начальства длительный срок, в конец расслабились и потеряли боевую хватку. Ходить стройными рядами и повышать работоспособность отказывались наотрез, позабыв совесть, страх и задвинув подальше чувство самосохранения. Волосы, как неодушевленная часть организма босса, совершенно равнодушно отнеслись к потугам Потапова, предпринимаемым им неоднократно. Одним словом, бешеный рык, ругань и прочие проявления нервного, злобного характера босса им были по барабану. Краска при первом же омовении слазила, не задерживаясь на белых серебристых локонах, конечно, если можно так назвать слегка отросшие пакли потаповских волос. Единственное, что устраивало босса — это глаза, которые поблекли лишь наполовину. Белесые с яркой синей окантовкой они внушали страх и трепет, а некоторым и животный ужас, что сильно нравилось боссу, даря ему долгожданное спокойствие.

Потапов изводил меня придирками, замечаниями, выплескивая на поверхность собственное негодование. Впрочем, а кому сейчас жилось легко?. И только намеченный корпоратив кое-как сгладил ситуацию, отвлекая босса от проблем насущных и, в частности, от «употребления» офисного планктона и выедания мозга, кстати, одного единственного и оттого ценного и дорогого, у собственной секретарши.

Босс резко переключился с волос на готовящееся мероприятие и собственно продолжил вынос моего мозга, только с другими «начальными» условиями.

— Все должно быть по высшему разряду, — требовательно внушал мне Руслан Олегович, ритмично маршируя среди стен собственного кабинета. — Идеально. Божественно!

Я стоически улыбалась и аккуратно, стараясь не скрипеть ручкой, дабы не привлечь к себе излишнего внимания, записывала. Обдумывать, почему именно я должна обеспечивать этот «высший разряд», совершенно не хотелось. В конце концов, я всего лишь «недосекретарша», званные обеды с продолжением и развлекательной программой организовывать не научена. Впрочем, собственной профессии я тоже не сильно обучена, а значит, прошу учесть — это мнение босса — прорвемся. В смысле, как-нибудь справлюсь. В смысле, пусть только попробую не справится. В смысле, пусть только не смогу организовать этот пресловутый высший разряд, да. Единственное, что радовало в сложившейся ситуации — босс ничего не помнил о том злополучном вечере в собственной конторе. И да, я была счастлива этому факту — а как же иначе, ведь мои мозги лишились сомнительного удовольствия быть съеденными на завтрак одним недоделанным полу-русалом. Кстати, об этом. Интересно, а босс все же обзавелся очаровательным хвостиком? И как он, бедненький, справился с серьезным психологическим испытанием первой трансформации, все же он человек. Пока я задавалась единственным интересующим меня вопросом о цвете радужного хвоста Потапова, этот самый Потапов возник отнюдь не перед моим мысленным взором. Как говорится — приплыли!

Недовольный взгляд пронизывал меня насквозь, но, как ни странно, мне не было страшно и даже больше — я почувствовала какое-то странное удовлетворение от присутствия босса в «моих владениях». Эх, знал бы ты, дорогой, как вляпался, искал бы повод пообщаться поближе — я твоя единственная надежда на светлое будущее, да, да. И только с моей помощью, ну и с помощью одного наглого белобрысого мага, мы сможем выпутаться из этой непростой ситуации. Я — важная составляющая плана, одна треть на пути к освобождению от гнета черной жемчужины — подлого, наглого и, кажется, живого артефакта. В подтверждение собственных мыслей цепочка на шее нагрелась, слегка обжигая кожу и мгновенно возвращая с небес на землю. Ситуация сложилась сложная и неоднозначная. Возвращение домой казалось несбыточной мечтой, а осуществление желаний — из разряда фантастики. Потапов продолжал жечь меня глазами, хмурясь все больше, а я не слышала слов и лишь улыбалась, периодически кивая головой, как задорная кукла-болванчик. Босс терпением никогда не отличался и, поняв тщетность попыток привлечь мое внимание к собственным словам, воспользовался единственным доступным способом.

— Ас-с-о-ль, — вкрадчиво и, наверное, не в первый раз произнес Потапов и наклонился ко мне, резко перегибаясь через секретарскую стойку. Вздрогнула. Осознала. Пришла в себя. Мамочки, босс в гневе. Глаза недовольно сощурены, взгляд холодный, замораживающий и искрящийся от эмоций, бушующих в теле, зрачок расширен практически на всю радужка, а губы сжаты в одну тонкую, твердую линию. Я прислушалась к себе — чувство самосохранения ранее не подводило — сейчас оно молчало, и на том спасибо.

— Соль, ты чересчур задумчива в последнее время и невнимательна. Грешишь явными ошибками и не слышишь слов. Что уж говорить, даже непосредственное обращение к себе игнорируешь! — конечно, босс был прав. А я, настолько смутилась от его слов, что не нашла, что ответить. Потапов злился все сильнее, распаляясь и перечисляя мои недостатки в красках, которые обрастали все новыми и новыми подробностями. А я, кажется, сошла с ума. Другими словами происходящее со мной не назовешь. Нет, ну а как можно назвать глупую улыбку, мутный взгляд и отсутствие мозга в момент, когда босс, замерзший аккурат напротив, читает не просто нотации для острастки, он делает мне внушение, такое качественное и продолжительное. Вывод напрашивался сам на себя, и я, продолжая скалиться во все тридцать три зуба, да, у русалок их именно столько, сходила с ума по этим льдистым глазам, затуманенным от гнева, по хищной грации, волевому лицу и рукам, твердым, сильным, с выступающими напряженными жилами, тяжесть которых я до сих пор ощущала на собственной талии. Как же приятны эти воспоминания, волнительны и незабываемы. Мои мысли снова пустились вскачь, а чувство самосохранения приказало долго жить, взгляд затуманился и потерял осознанность.

— Влюбилась ты, что ли, — рявкнул Потапов, не прекращая воинственно вращать зрачками и периодически щелкая пальцами около моего виска. Пластичный гад дотянулся до бедного расслабленного тела. Спасла меня от показательной казни лишь глупая улыбка и жалостливое:

— Змея, — слово вырвалось очень вовремя. Босс резко вздернул подбородок и принял нормальную позу в плане вертикальности — явление государя народу (да-да, я не теряла зря времени и продолжала просвещаться). — Мне вспомнилась змея, такая очаровательная, наглая и… — продолжать я не стала, вовремя замолкая. Босс горел в прямом смысле этого слова. Белесые волосы в одно мгновения сменили цвет, превращаясь в пегое скопление инородных огненных частиц. Короткий, кое-где отросший ежик, вечно торчавший дыбом, увеличился в размерах и пылал от корней до самых кончиков, переливаясь разными цветами радуги. Такого светопреставления я не видела никогда в своей жизни. Огненные всполохи ярко-красного цвета сменялись голубым мертвым огнем, что бы через мгновение окраситься в насыщенный оранжевый цвет. Но самое интересное, босс, кажется, не замечал творившегося на его голове безобразия, продолжая с открытым ртом и возмущенным выражением на челе ожидать моего дальнейшего объяснения. И я не подвела. Быстро среагировав на происходящее, смело, но сбивчиво продолжила:

— В нашу ночь я видела змею. Она пыталась отгрызть вам ногу, — начала я, но была немедленно остановлена.

— В НАШУ ночь? Змея в офисе на двенадцатом этаже, в самом удаленном от входа месте? — недоверие читалось в глазах босса. Потапов не просто не поверил моим словам — он издевался, насмехался, подтрунивал одновременно. Да, о, Великий, мы вместе провели ночь, пусть и не так, как представлялось в моих мечтах, но тоже запоминающееся. Конечно, я оскорбилась, но затолкав собственную гордость поглубже, продолжила: