Три грани круга (СИ) - Воск Степанида - Страница 8

— Я очень рад, что вы приобрели все что хотели, — мне показалось или мужчина подшучивал надо мной.

Искоса посмотрела на лина, не зная как отреагировать на высказывание. Решила промолчать.

Мы вышли из магазина и по транспортной ленте направились к ближайшему пункту общественного питания.

— Ревекка, ты где хочешь присесть? Внутри или снаружи? — из-за теплой погоды можно было перекусить и не заходя вовнутрь помещения.

— Давай на улице, — мне показалось это гораздо необычнее. Сама я всегда кушала в строго определенных местах и только по графику. А тут получила право выбора и решила, что ничего страшного не случится, если попробую что-то другое нежели как всегда. Почему-то присутствие Стефана исподволь толкало на нарушение правил. Пусть я и не совершала ничего предосудительного, все строго в рамках закона, но его вопрос по поводу моей правильности несколько выбил меня из колеи. В его глаза не хотелось выглядеть эдакой перфекционисткой.

— Мне полпорции сливники, — сделала я заказ лине за стойкой.

— Ревекка, ты иди присаживайся. Я все принесу, — мягко произнес мужчина.

— Но мне нужно…, - я хотела сказать рассчитаться, однако меня прервали.

— Я все решу. Присядь, пожалуйста.

Мне стало неудобно и дальше спорить, а потому я медленно пошла в сторону свободного столика.

Стефан подошел вместе с работницей пункта общественного питания спустя некоторое время. Девушка несла поднос, на котором стояли высокие стаканы, наполненные почти до краев сливникой, на тарелочке лежали свежие кексы и булочки с цукатами из полаки. Я с удивлением смотрела на все это изобилие, которое составляли на стол.

— Спасибо, — Стефан улыбкой поблагодарил девушку. Она улыбнулась ему в ответ. И это мне не понравилось. Вроде бы мужчина пригласил меня, а приятное делал окружающим линам.

— Ты погрустнела? Что-то случилось? — стоило официантке уйти, спросил у меня Стефан. — Угощайся, — пододвинул ко мне стакан со сливникой и кексами.

— Но я же не заплатила, — я имела в виду, как буду кушать и пить то, что мною не куплено. В нашем обществе было не принято угощать просто так. Обычно, когда куда-нибудь лины ходили вместе, то каждый платил за себя.

— Я тебя угощаю, — улыбнулся белозубой улыбкой Стефан. — Или тебе не нравятся кексы? — он взглянул на меня. — Тогда вот булочки. Мне сказали, что их только недавно выставили в продажу, так что они не успели зачерстветь. Ты любишь булочки?

Я не заметила как Стефан перешел на "ты", причем это получилось совершенно незаметно для меня.

— Люблю. Но это же неправильно, — я имела в виду расточительность мужчины. И тут я перехватила насмешливый взгляд Стефана, который так и кричал о моей правильности. Дальше развивать тему не стала. А взяла и отломила кусочек булочки, для того, чтобы положить в рот. На вкус на была божественна. Я так давно не ела подобного лакомства, что и забыла когда это делала в последний раз. Строго следуя правилам, гласящим о необходимости придерживаться умеренности во всем, я отказывала себе в маленьких удовольствиях. Кроме того, мне были необходимы средства на будущего ребенка, о котором я мечтала. Ведь я хотела его воспитывать самостоятельно, а для этого требовалось много денег. Я знала, что после рождения малыша, ему требуется огромное количество внимания, которое не совместимо с работой. Следовательно, мне на время придется ее оставить. Значит, я не смогу зарабатывать. Никаких пособий по уходу за ребенком у нас не полагалось. Так как считалось само собой разумеющимся, что сразу после рождения ребенок передавался на полное попечение государства. Материнский инстинкт в девяноста процентов случаев у матерей отсутствовал напрочь. Оставление ребенка с матерью и последующее его воспитание не возбранялось, но и не приветствовалось. Считалось, что не специалисты, кем являлись матери, не могли в должной мере обеспечить потребности детей. Потом мне и приходилось идти на все возможные подработки и не гнушаться любого дополнительного заработка.

— Ревекка, ты такая милая когда морщишь носик, — Стефан подпер подбородок рукой и с интересом взирал на меня через стол.

— Когда это я морщу нос? Не замечала за собой подобного, — я даже жевать перестала.

— Когда возмущаешься нарушением норм, — глаза мужчины улыбались, хотя он оставался невозмутимым.

— Я не возмущаюсь. Я им следую.

— Вот и я о том, что ты считаешь, что надо безоговорочно все соблюдать.

— А разве они придуманы не для этого? — удивилась.

— Нет.

— Для чего тогда?

— Чтобы их нарушать, — Стефан взял кекс и откусил практически половину. Прожевал в несколько движений, проглотил. Я как зачарованная смотрела на то, как ходит ходуном кадык у мужчины. Никогда ранее я не думала, что кадык может выглядеть столь привлекательно. А вот у Стефана он был очаровательный, рельефно выступающий, резко очерченный, фактурный. Я прямо таки засмотрелась на эту часть тела.

— Что-то не так? — спросил у меня мужчина, перестав двигать челюстями.

Признаться в том, что мне понравился его кадык было верхом неприличия.

— У тебя крошка на подбородке, — и я вместо того, чтобы сказать одну глупость, сделала другую. Убрала воображаемую крошку. Или она была на самом деле? Кто теперь скажет?

Взгляд мужчины буквально обжег меня, стоило взглянуть в прозрачные голубые глаза, вмиг ставшие насыщенно синими.

— Спасибо, — чуть хрипловато поблагодарил меня мужчина.

Я словно зачарованная уставилась в глаза Стефана, поражаясь произошедшей перемене. Не знаю чтобы было дальше, не завибрируй мой браслет.

Не думая о последствиях, я выдернула наушник и вставила в ухо. Говорить по громкой связи в присутствии постороннего было так же верхом неприличия.

— Да, — подала голос.

— Ты Ревекка Кариман? — услышала я раздраженный мужской голос.

— Да, — подтвердила в ответ.

— Почему тебя нет дома? Я что должен торчать тут под дверью, будто желторотый юнец? — практически орал мужчина.

От неожиданности я онемела. Никто и никогда не повышал на меня голос. Я не могла позволить в отношении себя подобного. В первый миг я забыла о присутствии рядом Стефана, а когда вспомнила, то мне стало жутко неудобно, ведь он мог слышать о чем говорил собеседник. Я сделала глубокий вдох, чтобы хоть немного унять волну негодования вызванную хамским обращением к себе неизвестного.

— Кто вы такой? Назовите себя, свои идентификационные данные, — потребовала от мужчины. Не услышав ответа, продолжила выяснять ситуацию. — Я на вас заявлю в Службу Порядка, — я верила, что специалисты этой организации могут решить все.

— Ах. Ты не знаешь кто я такой? За разгульной жизнью забыла о слиянии? У меня между прочим совершенно нет желания стоять под дверью и ждать пока ты нагуляешься. У меня трубопровод стоит. Я и так еле смог выбраться. И все из-за твоей дурной прихоти. Когда вы уже натра*аетесь вволю. Неужели обязательно все оформлять официально? — слова мужчины начали вгонять меня в краску. Более оскорбительных и грязных слов я не слышала доселе. Только сейчас до меня дошло с кем я разговариваю. Это был один из линов, которого мне подобрал супермегаумный компьютер. В этом я уже не сомневалась.

Как не вовремя он объявился.

— Вы не могли бы подождать, — начала я сбавлять обороты, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид.

— Какого подождать? Ты в своем уме? Марш домой, дура озабоченная.

Так много и часто меня еще не оскорбляли. Меня, вообще, не оскорбляли.

— Да как вы смеете? Вы нарушаете мои общегражданские права, — звонко сообщила я собеседнику.

— Значит, так. Если тебя не будет через пять кварт, — то я отбываю домой и пишу петицию в Службу Репродукции о том, что ты саботируешь слияние, чтобы они приняли меры.

Угроза была более чем реальна. Она означала, что я могу лишиться привилегии на зачатие такого желанного для меня ребенка.

— Я скоро буду, — буркнула, разъединяя связь и в растрепанных чувствах пряча наушник. Внутри меня все кипело.