Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 123

— Который из? — снова засмеялась Гудрун.

А что, их несколько? Эрги, такие же, как тот мальчик? Барнехаге, детский сад. Гудрун дурачится, а я в недоумении. Чего я еще не знаю? Но сидящая напротив цветущая женщина только тихо-тихо смеялась, лукаво поглядывая на меня.

— На Фрейе.

Она в миг стала серьезной, словно погас внутренний свет.

— Он умер за год до ее последнего рейса. Первичные образцы в планетарном Банке жизни.

При рождении ребенка плаценту и кровь замораживали, чтобы использовать при возможном лечении, а также брали образцы тканей для клонирования. Чуть позже, по достижении зрелости, граждане сами делали обязательный вклад в планетарный Банк жизни. Яйцеклетки и сперматозоиды, а также искусственно выращенные эмбрионы ждали своего часа, который мог никогда не наступить. Пока люди живы и здоровы, они полагались на природу. Но если они гибли, их ближайшие родственники наследовали биоматериалы.

В таких ситуациях становилось понятно, для чего все это. Если на нашей планете случится катастрофа со множеством человеческих жертв, мы все равно сможем восстановиться. Ни один человек не будет потерян! Род не прервется, и цепь поколений понесет в будущее наши мечты.

— Она отказалась от клонирования? — удивилась я.

Гудрун кивнула. Что ж, бывало и такое. Люди понимали, что новый ребенок никогда не станет прежним сыном или дочкой. Но чаще, ослепленные горем и скорбью, они решались на копирование.

— И нового не завели?

Она покачала головой.

— А муж?

— В разводе.

Ясно. Не буду спрашивать, до или после гибели ребенка. Сейчас уже неважно, что причина, а что следствие. Значит, ей было нечего терять, и никто не ждал на Фрейе. Она нашла себя на другой планете. Все к лучшему.

— Понимаешь теперь, почему слушания были закрытыми?

Да, я понимала. Люди просто не поймут этого. Женщина улетает с врагами, которые пытали и убивали ее сослуживцев. Отец хладнокровно и расчетливо пустил в расход подчиненного, чтобы утихомирить остальных. Но было еще кое-что.

— Со списком вернувшихся более-менее понятно. Но как же остальные? — спросила я. — Там погибла куча народу. Причем, судя по открытым данным, даты смерти распределяются равномерно на весь период пребывания в плену.

— В точку! — захлопала Гудрун. Эши Этти слушал, как будто понимал. — Люди сделали шаг навстречу. Эрги тоже. С их точки зрения, это означает, что самцы могут проводить поединки. Так что лучше бы все оставалось как прежде.

— Ты серьезно?!

— "Трофей" моего врага, — обратился он. — Люди достойные, но слабые.

— Что это значит? — уточнила я.

— Поединки — это хорошо, — подумав, сказал он. — Но недолго. Плохо пахнет. Неинтересно.

Ух ты! Целая речь. Понятно. Все честь по чести! Молодые эрги устраивали спарринги с более слабым противником, зачастую со смертельным исходом, и Эши Этти это не нравилось.

— Вам не интересно? Или другим?

— Мне.

Значит, чужак понимал, что это недостойная победа, и радоваться тут нечему.

* * *

Я тоже посетила душ.

Эрга мы выгнали в соседнюю комнату и разлеглись, как девчонки, на огромной двуспальной кровати. Я сушила волосы и пыталась понять, куда опять делась моя "одежда". Гудрун, лежа на животе и болтая босыми ногами, рылась в данных, которые я ей сбросила. Это телеметрия со станции, из военного "гепарда". Еще данные медицинского обследования сразу после прилета и данные от дока Фредриксена.

— Сфокусируй звук, — попросила я.

Не хотелось бы снова слушать свои предсмертные хрипы со станции. Я уже задремала, когда она поинтересовалась:

— Что это за пометка: "Белый кит"? Чьи это записи?

Я приоткрыла глаза и снова смежила веки. Значит, она добралась до записей дока и того злополучного сеанса.

— Давай ты непредвзято проанализируешь данные, — ответила я. — Если я начну объяснять, ты увидишь то же самое, что и я. Мне нужен взгляд со стороны.

Так мы провозились еще некоторое время, а потом мирно уснули, как дети.

* * *

Я пропустила прием лекарства и многое пережила в тот день, однако сны были добрыми.

Мои рыжие пряди перебирал младенец — щекастый такой бутуз, весь в перетяжках и складочках, как всякие новорожденные, которым от силы неделя. Он лежал у меня на руках. Я знала, как правильно держать, чтобы не повредить ему шею, потому что мышцы были еще слишком слабы, чтобы поддерживать голову.

Малыш сморщился и закряхтел. На голове у ребенка пробивался светлый пушок. Глаза были неопределенного бледно-голубого цвета, но я откуда-то знала, что они такими и останутся. Эти глаза о чем-то напоминали.

Что-то до боли знакомое…

— Мама здесь, ну-ну, мамочка тут.

Рядом с постелью сидела рыжеволосая веснушчатая девочка лет трех, одетая в персиковое платьице, и читала инопланетную книгу, перебирая "виноградины". Они щелкали, открываясь и закрываясь. Ребенок поднял на меня глаза и сказал что-то на языке пришельцев, и я осознала, что это не человек. Слишком уж грациозной, хрупкой и изящной она была. Человеческие дети обычно пухлые и нежные, немного угловатые, голова крупнее, пропорции другие. Как всегда бывает во сне, знание пришло само. Я поняла, что она сказала.

— Мать-сыновей-и-дочерей, дочь-сестра хочет-кушать.

Девочка постарше в белой рубашонке до пят играла в углу с щенком лайки-хаски. Она его чем-то дразнила, высоко поднимая руку. Щенок скулил и пробовал зарычать, но не всерьез. Девочка смеялась, щенок прыгал, припадая на лапы, а потом подскакивал и облизывал ее лицо. Я пригляделась. У нее были темные волосы и раскосые глаза, как у моей мамы.

То, что я сначала приняла за странных зверьков, оказалось детенышами эргов в комбинезончиках. О, боги и богини! Шустро передвигаясь на четвереньках, они добрались до щенка и устроили с ним свалку и кучу-малу.

Детский сад!

Мой прайд.

И я мать.

* * *

Утром я пробудилась оттого, что по кровати что-то ползало. Это было-травянисто-зеленое инопланетное платье, которое целенаправленно тянулось к хозяйке. За ночь оно доползло от вешалки до постели.

— Эй…

— Проклятье! — пробормотала Гудрун, как обычно, злющая по утрам. — Не дали поспать. Нет в жизни совершенства. Закажешь кофе?

Я покосилась на коммуникатор. На таймере было семь утра. Мы проспали всего два часа. Я была разбита, как после тяжелой пробежки, и отдала бы полмира за чашку кофе.

В кресле уютно устроился Эши Этти. При нашем движении он встрепенулся и сел ровно. Наверное, его тоже надо покормить. Завтрак на троих, вот так. Заказ улетел в сервисную службу отеля.

— А он что здесь делает?

— Наверное, охраняет, — предположила я.

Интересно, как долго он тут сидел? Мы спали, а он смотрел. Почему нарушил приказ? А это был приказ, Гудрун объяснила. Надо потом спросить, и вообще расспросить о том, что он видел. Мне хотелось взгляда "с той стороны". Но не сейчас, не сейчас.

Мы начали собираться по домам.

* * *

Гудрун обещала переслать мне результаты после ознакомления с данными обследования. Мы расстались, и она улетела к своему инопланетному возлюбленному, а я домой, в одинокую постель.

В отчем доме уже не было Улафа. Я только порадовалась. Не знаю, что бы я сказала при встрече. Меня не отпускали картины и образы, которые сохранились в его электронной памяти.

Новости от отца меня не удивили.

Эрги готовили масштабную операцию возмездия совместно с эргами. В системе Мю Волка происходила передислокация больших и малых кораблей. Флот пришельцев и Фрейи собирался в путь.

Представители "Терра корп" вернулись домой, выяснять отношения с торговцами. Король Харальд XVII провел официальную встречу с "матерью сыновей" Сен Этти, и еще неизвестно, чья была аудиенция и кто кому оказывал честь.