Помощница особого назначения (СИ) - Болотина Ксения Александровна "za86za86" - Страница 17

— это я так ему намекаю, что нефиг было ко мне подкрадываться! Мы, женщины, народ нервный, оттого и непредсказуемый.

— Вы меня в чем-то обвиняете? — улыбается еще шире и, ой, мамочки, встает коленом на диван, медленно наклоняясь ко мне!

— Да что вы! Как я могу?! — восклицаю голосом, полным ехидства, и сморю на него невинными глазами. Несколько раз взмахиваю ресницами и, понимая, что не прокатило, продолжаю ползти дальше.

— Вас явно что-то не устраивает, — он схватил рукой меня за лодыжку и со злорадной усмешкой потянул к себе.

— Да нет! Что вы?! — истерично воскликнула я, вяло отбрыкиваясь свободной ногой.

Пнуть бы посильнее, да, боюсь, прибавившегося к шишке синяка ледяной явно не оценит, и попаду я тогда по полной программе.

— А если уберете свои руки, будет вообще замечательно! — срываюсь на писк, когда его рука оказывается на моем колене.

— А если нет? — мурлычет мужчина своим сексуальным голосом с легкой хрипотцой. «Не о том думаешь, не о том!» — проснулся во мне здравый смысл.

— Артем Владимирович, — взмолилась я не своим голосом. — Отпустите меня, пожалуйста.

— А твои глаза кричат «продолжай». Кого мне слушать, Оксаночка? — выдохнул он мне в губы последний вопрос.

— Врут они все, Артем Владимирович, врут, — нервно дергаю головой.

Понимаю, что это я сделала зря, только после его шипения на вдохе и моего стона боли на выдохе.

Начальник сел на диван подальше от меня, с осуждением потирая шишку. Сижу рядом и потираю свой лоб, шишки у меня, конечно, не будет, но ледяному не повезло, дважды в одно место угодила.

А папа мне еще твердил, что я ни разу ни снайпер!

— Я сейчас лед принесу, — подрываюсь с места.

— Стоять! — рычит начальство и нервно косится на меня. — Мне уже страшно даже думать о том, что будет происходить дальше. С твоими-то талантами.

Итог наших незапланированных боев: я остаюсь сидеть на диване после десятиминутных споров, начальство идет ко мне в комнату за мазью.

Подумала пойти достать ему льда, больно же, а нам завтра работать, еще и совещание, как на него сотрудники будут смотреть? Великое и неприступное начальство с шишкой, где это видано.

Посмотрела на холодильник и… удобнее разлеглась на диване. Ждать мне долго, если он, конечно, не догадается притащить мне весь чумодан, а ждать с удобствами веселее. Сказал сидеть, значит, буду сидеть, сам напросился, сам пусть и разбирается со своей шишкой.

Итог: пятнадцать минут ожидания, воющий на все лады от голода желудок и хмурый начальник с чумоданом в руках. Надо же, додумался все-таки!

Посмотрела на его хитрую морду лица, не к добру это, ох не к добру.

Достала из чумодана мазь и понеслось.

— Верните мазь, — кто ж знал, что он может быть таким быстрым!

— Я всего лишь хочу тебе помочь, — и медленно наступает, довольно щуря глаза.

Я покосилась на другую сторону дивана. Это мне что, теперь обратно ползти?

— Я сама в состоянии позаботиться об ожоге, — честное слово, будто у меня не легкий ожог на ноге, а как минимум обожжено все тело и, судя по наглым действиям со стороны начальника, еще и половина мозга!

Раздул из мухи слона! Еще немного, и можно будет снимать бразильский сериал под многообещающим названием «Обожженная в ночи».

Хихикнула и, воспользовавшись заминкой начальства, выхватила у него мазь. Теперь главное — успеть добежать до кухонной стойки, а ну как вздумает опять на руках таскать!

Первые несколько шагов получились легкими и резвенькими, остальные дались не так легко. Жжение усиливалось, злость на напугавшее меня начальство росла, но до кухни я добралась, это радовало. Правда, недолго, ровно до того момента, как…

— Да отстаньте от меня, в конце концов! Сами бы лучше договор почитали! Идите вы… вон, — мотнула головой, указывая на холодильник. — Льда к больной голове приложите.

Артем Владимирович задумался о договоре, потом, видимо, понял, что я хотела этим сказать, и, сузив глаза, пошел штурмовать холодильник.

Сидим по разные стороны кухонной стойки. Начальство прикладывает к шишке лед и морщится с постоянной периодичностью. Я с блаженным выражением лица наслаждаюсь тем, что жжение постепенно сменяется приятной прохладой.

Молчим, косясь друг на друга, общаются наши желудки, устроившие знатную перекличку. Ледяной нет-нет, да и поглядывает на кастрюлю с солянкой, но, видя валяющуюся на полу поварешку и осколки тарелки, морщится и качает головой.

Решила-таки сжалиться и накормить несчастного. Встала и для начала принялась убирать лужу солянки с осколками. Начальство нервно реагировало на каждое мое движение, а приметив в моих руках опасное оружие в виде поварешки, пересело подальше. Хотя солянку уплетал за милую душу и даже не побоялся попросить добавки.

Оставшийся вечер и ночь прошли без происшествий. Артем Владимирович обидевшись, а быть может, из опасений за свою жизнь, скрылся у себя в кабинете и больше не показывался. Я же, оставшись опять без ванны с ароматной пеной, наскоро ополоснулась в душе и отправилась спать. Для разнообразия сама дошла до кровати и даже переоделась в милую пижамку.

Утро тоже прошло без происшествий, привычные противные скрежет и завывания подняли с постели. К тому моменту, как выползла из комнаты, начальства в квартире уже не было. Если бы не музейная обстановка, можно было бы подумать, что я в своей старой квартире.

Добежала до работы минут за десять, начальник-то живет практически в соседнем здании. Поднимаясь в лифте, едва не ткнула привычную кнопку пятнадцатого этажа, в самый последний момент вспомнила, что мы переехали.

Двери лифта распахнулись, а вместе с ними и мой рот. Вот это ничего себе! Вот это да!

Большая светлая просторная приемная поражала своей сдержанной роскошью. А вот наличие двух дверей вместо одной озадачило, и нет бы прибить таблички, так начальству же не по статусу.

И тут меня озарило, и в голове стала складываться довольно печальная картина. Итак, что мы имеем?

Начальство — две штуки.

Двери — две штуки.

Приемная — одна штука.

Мое рабочее место, стол — одна штука.

Неутешительно, особенно если учесть, что мой рабочий стол находился у стеночки между этих самых двух дверей.

Они, значит, работать собрались, а мне что, разрываться?

— Оксаночка, доброе утро, очень рад вас видеть, — а морда такая довольная, что и без слов ясно, рад он безмерно.

Мысль об увольнении стала более привлекательной. Вернусь в старую квартиру, денег на мебель и ремонт у меня хватит, найду тихую спокойную работу, нервы поберегу.

— Доброе, — буркнула, затравленно оглядываясь, по моему тону любому становилось ясно, что утро у меня ну ни черта не доброе! — Максим Алексеевич, я, наверное, этажом ошиблась, — заговариваю ему зубы, пятясь назад, а сама молюсь, чтобы…

— Вы, Оксана Александровна, ошиблись дверью еще на входе в это здание.

Именно в такие моменты понимаешь: молитвы эти никогда не действовали и действовать не собираются, свалили из нашего мира не то что все боги, но и мелкие божки тоже.

— Доброе утро, Артем Владимирович, — мне бы испугаться, вот только наличие красно-синей звезды во лбу начальника портило все грозное впечатление.

Молчу и хлопаю глазами, режим Барби включен, и вообще, мы, блондинки, крайне недалекие личности, особенно тогда, когда нам это особенно выгодно.

— Потрудитесь объяснить мне, как вы, Оксана Александровна, здесь оказались? — а взгляд такой, что лучше сваливать прямо сейчас, прихватив с собой лопату, и копать ямку на ближайшем доступном клочке земли.

— Пришла, — это не я, вот честное слово, просто режим блондинки все еще включен. — Ножками, — добавляю для полноты картины.

— Зачем? — на лице начальника едва ли не светилась бегущая строка: «Только попробуй это сказать!»

— Работать, — выдаю я, несмотря на предупреждение.

— А я тебе что сказал?! — рычит Артем Владимирович, снова переходя на «ты».