Карнавал сомнений (СИ) - "Карин Кармон" - Страница 41

Тогда в душевой в Сиэтле, когда ‎‎буквально через минуту мы оба почти одновременно осознали, что не можем даже по-настоящему ‎‎поцеловаться, я почувствовала облегчение. Я и Логан — близкие друзья, не больше. И это — правильно. А якобы случившееся накануне свалила на ‎‎пьяную тоску и временное помутнение рассудка. Всё это ровным счётом ничего не значило и ничего не меняло в наших отношениях. Я просто перевернула ‎‎страницу, не задумываясь. Тем более ничего не помнила о той ночи. Абсолютно ‎никаких подробностей. Почти забыла про Сиэтл и наше с Логоном пьяное рандеву, пока не увидела запись Майка с Мишель на девичнике. ‎

А теперь ‎выходит, что и вспоминать-то мне нечего. Что кроме пьяных, ‎невнятных поцелуев, ‎от которых хотелось смеяться до слёз, а не срывать с Логана одежду и бросаться ‎с ним в постель, ничего не случилось. Но, что ‎ещё хуже, именно из-за них Майк переспал с ‎Мишель, потому что идиот-Логан подтвердил ‎ему то, чего никогда не происходило. Охренеть! ‎

‎— Ты!.. — Я даже не могу понять, какие чувства обуревают меня в данный момент. Со всей силы бью Логана по ‎‎физиономии, ощущая, как миллионы маленьких иголок впиваются в ‎‎мою ладонь.

‎— А знаете… Если в моей семье или среди друзей есть ещё кто-то, кого вы ‎заставили поверить, что ‎переспали с ним, — слышу за своей спиной язвительный ‎голосок младшей сестры, — ‎самое время мне об этом рассказать.‎

Глава 12

Комментарий к Глава 12

Коллингвуд — город в провинции Онтарио, где расположен один из популярных лыжных курортов Канады.

‎Надо было двинуть по виноватой физиономии Логана ещё раз… двадцать. ‎Просто, чтобы выпустить пар: мне, как и матери, нужен «козёл отпущения». Но Логан быстренько ретировался вместе с Дэни, оставив меня на кухне в гордом одиночестве ‎мириться с действительностью, пока на звон «случайно» встретившейся с ‎парцеланом хрустальной пепельницы не вышел из кабинета Майк. Он, выслушав ‎мой сбивчивый рассказ о том, что случилось, торопливо собрал с пола уродливые осколки, ‎а потом увёл меня в спальню, где я отчаянно, но безуспешно пытаюсь ‎успокоиться до сих пор. Не помогает даже контрастный душ, хотя торчу в ванной, стоя под ‎струями воды, минут сорок. В итоге — надоедает, и приходится выходить.‎

За окном по-прежнему идёт дождь. Гроза, правда, поутихла, но её отголоски всё ‎ещё слышны сквозь шум ливня. ‎

Майк, развалившийся на постели в одних джинсах, встречает меня в полумраке ‎комнаты внимательным взглядом. Отбрасывает на одеяло сотовый и, хмурясь, ‎приподнимается на локте.‎

‎— Всё ещё злишься, — констатирует он. — Но уже не на Логана, правда? ‎

‎— Правда.

Хитрые глаза довольно ‎блестят, выдавая Майка с головой. На его месте нелепое враньё Логана меня бы тоже сейчас обрадовало. На своём — не получается не только радоваться, но хотя бы перестать злиться. Раздражение то утихает, то снова ‎накрывает волной, и с новой силой мне хочется рвать и метать.

Я плюхаюсь на кровать прямо в халате, ‎поправляю небрежно скрученное на голове полотенце в попытке удержать копну ‎непослушных мокрых волос. Если бы во всём можно было обвинить Логана, я бы ‎непременно поддалась такому соблазну и до сих пор выговаривала непутёвому ‎другу, что думаю о нём и куда ему идти. Но в глубине души и, если совсем откровенно — не ‎так уж и ‎глубоко, — я понимаю, что сама виновата в том, почему ‎жгучая и ‎неконструктивная ревность огненным кольцом сжимает мою грудь. ‎

— Я ‎злюсь на себя, Майк.

— Тогда рассказывай. — Он опускается прямо на пушистый ковёр, ‎впритык к моим ногам, поджав под себя босые ступни.‎

‎— Что рассказывать? Почему я не злюсь на Логана? ‎

— Хорошая попытка. — На губах Майка появляется хитрая улыбка. — Но нет, — он берёт меня за ‎правую руку, сплетая свои пальцы с моими. Легонько сжимает. Второй рукой ласково ‎гладит всё ещё влажное после душа колено. — Это я и так знаю, — смотрит снизу ‎вверх, прямо в глаза, лукаво щурясь: — А вот почему ты злишься на себя — гораздо ‎важнее.‎

Я не спешу с ответом. ‎

Майк возвращает сейчас из прошлого ещё одно наше негласное правило — говорить откровенно, не держать в себе сомнения, страхи, обиды, разочарование, боль. Оно ‎всегда работало в нашем союзе и даже, как выясняется, приносит плоды через годы ‎разлуки. Раньше мы всегда так поступали, когда возникали трудности, и это ‎помогало, даже если решение проблемы получалось найти далеко не сразу. Зато ‎недомолвок и тайн между нами не оставалось. ‎

Лишь однажды я нарушила его — когда убили Стива. Сначала — ‎ошарашенная, сбитая с толку и испуганная — отчаянно ‎надеялась, что Стив выкарабкается. Затем, когда чуда не случилось, я выпала из ‎реальности на несколько дней и не помнила, что делала, как жила, о чём тогда ‎думала. Но к боли тоже привыкаешь. Шло время, в груди по-‎прежнему зияла огромная дыра, и всё же пошатнувшийся, весь в ‎трещинах мир медленно возвращался, заполняя ‎пространство привычными красками, голосами и запахами.

Жизнь продолжалась. ‎Просто уже без Стива. А страшные слова брата стали последними, и с ‎этим тоже нужно было учиться жить и как-то справляться. ‎

У меня не получилось. Я не жила — лишь выживала, балансируя на тонкой ‎грани, постоянно срываясь и совершая всё новые и новые ошибки в попытках ‎ухватиться за обломки того, что осталось от прошлого. Только теперь, когда обстоятельства ‎вынуждают обернуться и переосмыслить случившееся, я с ужасом осознаю, что ‎натворила. ‎

‎— Если скажу, что я — эгоистичная, ревнивая, самолюбивая тварь, — я бросаю ‎исподлобья на Майка виноватый взгляд, — этого хватит? ‎

‎— Ты ведь знаешь, что нет.

‎— Знаю. Придётся признаваться во всех грехах…

Уверенности, что я готова к исповеди, у меня нет. Но и отмалчиваться уже не вариант. ‎

‎— Хочешь, я начну? — предлагает Майк.‎ — До твоего ‎отъезда в Торонто я никогда не ревновал тебя к Логану. Хотя, если задуматься, поводов ‎всегда хватало, — улыбается он. — Вы же с детства не разлей вода, что бы ни происходило. Ссоритесь, миритесь, бьёте друг дружку по ‎больному и тут же великодушно прощаете.‎

‎— Можно подумать, у вас с ним иначе.

‎— Ну мне-то он не шлёт розочки, — Майк смеётся и тут же серьёзно продолжает: — У меня никогда мысли не возникало ревновать тебя к нему. Ни ‎разу. Даже, когда ты уехала. В отличие от меня, с ним ты осталась на связи, продолжила ‎общаться, встречаться, путешествовать. Но это выглядело так логично, так… правильно, что ‎ли. Знаешь, я нашёл в этом своего рода успокоение. Как будто, когда ты с Логаном, ‎частичка меня тоже с вами. Что, если, не дай бог, что-то случится и тебе понадобится ‎помощь, я буду хотя бы в курсе. Не открыто, не прямо, но всё равно смогу помочь.‎

— Он что… доклады тебе строчил о моей жизни? ‎

‎— В это трудно поверить, но нет. Во всём, что касалось ‎тебя, Логан был на удивление лаконичным. Он с самого начала принял и уважал ‎твой выбор. Я бы сказал, даже потакал твоему стремлению вычеркнуть меня из своей ‎жизни. Не навязывал попытки помирить, не предлагал стать посредником, не ‎организовывал нам «случайные» встречи. Хотя мог… Логан ведь прекрасно знал, что я до ‎сих пор тебя люблю и ужасно хочу вернуть нас.‎

‎— У него могло получиться. ‎

— Сто процентов. Наверное сам теперь жалеет, что не лез к тебе в ‎душу. Почему ты ничего ему не рассказала? Хотя бы о своих подозрениях насчёт меня?

‎— Не хотела, чтобы он начал сомневаться. Ты же его знаешь… Он бы не отмалчивался, растрепал бы всём.‎ Обязательно сказал тебе и моим родителям, а это как раз то, чего я очень боялась и пыталась избежать.

‎— Зря боялась. Логан бы никогда не поверил в то, что ты там про ‎меня напридумывала. И тебе бы мозги вправил моментально.‎

Я виновато опускаю глаза. Майк прав, тысячу раз прав. Зря боялась, зря не призналась. Но тогда это казалось таким правильным. Не просто лучшим, а единственным выходом.

‎— Знаешь, я ‎всё ждала, что Логан устроит мне допрос. Почему рассталась с тобой, почему даже после Оквилла не вернулась… Наверное в какой-то момент я бы просто не смогла ему лгать в ответ, — вздыхаю я. — Но он ни ‎разу не спросил.‎