Карнавал сомнений (СИ) - "Карин Кармон" - Страница 24

Ко мне ‎постоянно кто-то подходит, о чём-то расспрашивает или наоборот рассказывает, с кем-‎то знакомит или просит представить. То и дело встречаюсь издали взглядом‎ с Майком, но не выдерживаю и отвожу глаза. Лишь отмечаю, что ‎он и Мишель не ходят вместе парой, успеваю этому обрадоваться и тут же ‎ругаю себя за такие мысли. Потом появляется Логан и сообщает, что невеста в ‎пути. К этому моменту нервничают уже, кажется, все. ‎

Скотт занимает место у алтаря в ожидании Эми. Гости с шумом постепенно ‎рассаживаются по местам и затихают. Логан с Лиамом и Майком уходят на ‎противоположную сторону дожидаться начала церемонии, а мы вдвоём с Мишель ‎оказываемся в отведённой для подружек невесты каменной закрытой беседке, ‎расположенной недалеко от входа в парк, где обычно прятались от дождя ‎влюблённые парочки. Мы с Майком бывали здесь не раз. Наверняка и Стив приводил ‎сюда Мишель. ‎

***

Мы с Мишель сидим на белых пластиковых стульях, закинув ногу на ногу и скрестив ‎руки на груди. Словно защищаемся друг от друга.

Я только сейчас по-настоящему осознаю, насколько ‎непреодолима образовавшаяся между нами за все эти годы пропасть. Уже не важно, ‎когда и с чего началось отчуждение. Лишь то, к чему мы обе пришли, имеет значение.

Пауза затягивается. ‎Мы ‎с Мишель — абсолютно чужие, нам даже не о чём говорить. Попросить прощения ‎и таким способом завершить нашу последнюю ссору ‎гораздо легче, чем сохранить ‎столь хрупкое, как первый лёд, перемирие. Кажется, любая тема, какую ни затронь, чревата перерасти если ‎не в ссору, то в новые взаимные упрёки или обиды.‎

‎— Наверное я должна многое тебе объяснить, — нарушает молчание Мишель.‎

‎— Переживу без твоих объяснений.‎

Она хмурится, покусывая верхнюю губу. Вздыхает. Отчаянно, обречённо:

— Знаешь, в чём наша проблема, Стэйс?

— Только одна? А ты стала оптимисткой.

— Мы никогда не говорили с тобой начистоту. С той самой аварии… Ты ведь помнишь вечеринку на моё семнадцатилетие?

Помню ли я?! Она что?… Издевается надо мной? На ‎языке крутится десяток язвительных ответов, но я ограничиваюсь простым ‎кивком.

— Знаешь, почему я хотела вас с Майком поссорить?

Сдержать рвущееся наружу раздражение всё сложнее.

— Удиви меня.

— Я тогда очень тебе завидовала, Стэйс.‎

— Тоже мне новость! Тебе всегда нравился Майк и…

— Нет! Не в этом дело.

— Да ну? И в чём же, Мишель?

— Майк мне никогда не нравился. Ну… в том смысле, чтобы что-нибудь с ним замутить… Мне нравился Стив.

‎— Поэтому ты полезла с пьяными танцами и поцелуями к Майку, да? Потому что хотела ‎заполучить моего брата?

— Нет конечно…

— Угу. Зато теперь ты у нас почтенная миссис Бэк…

‎— На бумаге, Стэйс! Только на бумаге! — перебивает Мишель. — Но я сейчас не об этом. Можешь просто выслушать, не перебивая?

‎Я молчу. Мне не нужны её объяснения. Ни тогда, ни тем более теперь. Что это в итоге меняет? Ровным счётом ничего.

‎— В то время… Я ‎не влюблялась. Ты ведь помнишь? Я жила, как мотылёк, — она усмехается, взмахивает ‎руками словно крыльями, — порхала с цветка на цветок в поисках вкусной пыльцы и ‎удовольствий. И пока вы с Майком не начали встречаться, я даже не задумывалась о ‎любви и отношениях. Меня всё устраивало. Пока ты не изменилась…

‎— В каком смысле изменилась?

‎— В прямом, Стэйс. Ты стала другой… Как будто светилась изнутри. Майк тоже. Знаешь, вы были такие ‎знакомые, родные и ‎одновременно — совсем другие, какими я никогда вас не видела… Вы уже были парой. Связанные в одно целое, где мне нет места. И я испугалась… Не ‎понимала, куда лезу и насколько всё бесполезно. Я просто пыталась вернуть нас с тобой, нашу близость, дружбу. Чтобы всё снова было как раньше.

‎— Офигеть… Поэтому ты повисла на Майке? Чтобы нас поссорить?

‎— Да. Хотела, чтобы ты увидела нас с ним вместе и… Ты ведь всегда была собственницей и параноиком, даже в детстве. Но я и представить не могла, чем всё кончится. Клянусь! Если бы я знала… Но я просто хотела, чтобы ты бросила Майка и вернулась ко мне. Глупо, знаю, — Мишель тяжело вздыхает и опускает взгляд.

‎Глупо не то слово. Но ничего не меняет. И мне даже не жаль, что я все эти годы отказывалась об этом говорить. Предпочла оставить в прошлом, как советовал Логан и как хотел Стив.‎ Толку теперь от этих признаний?

‎— Джеки и Роберт разбились, твоя мать как с цепи сорвалась, Майк сходил с ума, Логан заболел… ‎А ты избегала меня, — продолжает свою исповедь Мишель. — Это было тяжелее всего. Думаешь, я не понимала, что всё случилось по моей вине? Что это я убила Логанов… И чуть не убила тебя.‎ Что Брэдли меня ненавидит…

‎— Не правда. Он никогда такого не говорил. Он вообще никого никогда не обвинял.

— Не обвинял, но в душе… Он наверняка ‎думал не раз, что всё могло сложиться иначе, если бы не я…

‎— Думал конечно. Мы все об этом думали. Но всё случилось, как случилось.

Если бы я осталась и выслушала Майка… Или хотя бы не выпрыгивала из машины. Если бы Майк остановился в другом месте или вообще никуда меня не повёз. Если бы не шёл дождь, если бы мы перенесли вечеринку, как собирались…

— Случилось из-за меня, Стэйс, — она смотрит мне прямо в глаза и кажется такой искренней. — Я притворялась, что мне плевать. Но на самом деле… Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы ‎не твой брат. Может, не так, как у вас с Майком, но у нас тоже всё было по-настоящему.

— Стив очень любил тебя, — признаю я. — Знаешь, своей любовью он ‎исцелил даже меня. Научил, как простить тебе… тот вечер.‎

‎— И ты простила? — горько усмехается Мишель.‎

Я пожимаю плечами. Это тоже теперь не имеет значения.

— Простила. Настолько, что хватало никогда об этом не ‎думать и не вспоминать, пока полгода назад не узнала, что ты собираешься замуж за Майка.‎ А теперь ещё это видео…

— Могу представить. Я видела… ну, эту запись… на телефоне, — бывшая подруга ‎мрачнеет. — Ты никогда мне не поверишь, но я всё равно скажу — это не я.‎

— Не ты? И кто же тогда? Твой двойник?

Мишель виновато опускает глаза:

‎— На видео я. Но не я прислала его тебе. И записала тоже не я.‎

— Значит Майк? — Мне трудно сдерживать сарказм. — Или вы заказали съёмку заранее?‎

‎— Не знаю… Я рассказала ему вчера о нашей ссоре. И записи тоже… — мямлит она. — Но мы оба не ‎представляем, кто мог… И зачем… ‎

‎— Вы оба значит… — Не могу не злиться. Не получается. Чувствую, как в животе всё ‎переворачивается, а глаза снова застилает ревность. Я вскакиваю, нервно жестикулирую. Где черти носят сестёр?! От дома до Сада ‎десять минут езды. — Давай лучше сменим тему. Поговорим о… не знаю… О гладиолусах твоей мамы! Она всё ещё их выращивает? Расскажи мне об этом. Я хочу слушать про гладиолусы Клэр! ‎

— Стэйс, я понимаю, ты злишься. У тебя есть все права. Но мы должны поговорить! Должны выговориться, — Мишель поднимается следом за мной. — Только ‎так сможем… попытаться… наладить… не знаю…‎

‎— Да ничего мы не наладим! Ничего уже не исправим, понимаешь? Давай просто обо всём забудем, ладно?

‎— Почему, Стэйс?

‎— Потому! Потому что я не имею права ‎вмешиваться в ваши отношения! Не имею права никого винить! Я не хочу быть судьёй! ‎Не хочу думать о вашем ребёнке, не хочу вообще думать про вас, пойми ты…

‎— Ребёнок не Майка! — опять перебивает Мишель, ‎останавливая мои крики. И, видимо, предвидя ‎мой следующий вопрос, поясняет скороговоркой: — Он не ‎знает об этом. Я не хочу, чтобы знал…

‎— Что?..‎

‎— Я только хотела, ‎чтобы у моего сына был хороший отец. Поэтому переспала с ним, поэтому вынудила его жениться… Но это всё не важно уже. Я люблю другого, мы разводимся. А Майк любит тебя. Всегда любил… Вы ещё можете помириться. Начать с начала…

Я открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная приливом на ‎берег, не в силах выдавить ни звука. Никак не получается выразить словами то, что ‎чувствую.

Снаружи доносятся голоса. Мы с Мишель оборачиваемся.