Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 85

— Я тест сделала, — отрапортовала Инна. — Купила в аптеке.

— Хорошо. Рано тебе еще.

Инна заледенела. Для секса, значит, не рано, а для детей — нет. Неприятно, как будто он ее считает в лучшем случае слишком маленькой, а в худшем — всего лишь постельной игрушкой. Дело в отношении.

— У одноклассниц давно дети есть, у одной даже двое, — выдохнула она ему в грудь. — При чем здесь возраст?

Вовремя поправилась, не сказала, что дети — у Динки Аракелян.

— Не дури.

— Не буду, — покорно сказала она.

Но вся романтика канула в лету. Испарилась без следа, ничего не осталось.

— От меня тебе точно не надо детей, — уточнил он, когда сообразил, отчего она дуется. — И мне не надо. Жизнь и так сложная.

— Да я уже поняла.

Поняла, поняла. Как тут не понять? Только отчего же так хочется свернуться в клубочек и поплакать? Когда Сергей ее обнял, Инна сердито дернула плечом, сбрасывая руку. Ему это не понравилось, он крепче взял и прижал девушку к себе.

— Прекращай сырость разводить.

Попытался поцеловать, но ей уже не надо. Увернулась, отвернулась. Тоже не по нутру пришлось, удержал силой и впился в губы. Целовал до тех пор, пока она не перестала сопротивляться вторжению и сама не вцепилась в его плечи мертвой хваткой. Дышит часто, как после пробежки, покраснела, приникла всем телом.

— Ну вот, другое дело, — довольно сказал он.

Взяв ее на руки, донес до обеденного стола и усадил на него. Как ни странно, он только теперь понял, почему снял именно эту квартиру. «Холостяцкая берложка» весьма располагала к таким делам. Девушка сидела на столешнице и растерянно смотрела на него. Серый встал у нее между бедер, прижался и поцеловал.

— Сергей!

— Что? — спросил он, целуя ее в шею.

— Ничего, раздеться дай, — Инна вдруг сообразила, насколько интимно они прижимаются друг к другу, и как он напряжен. — Ну, Сергей.

Он тихо, довольно рассмеялся. Какой, однако, переменчивый женский характер! Минуту назад злилась — и уже скользит пальцами по пуговицам на его сорочке, пытается снять, забыв обо всем остальном. Нет, он сам ее разденет, не сможет отказать себе в таком удовольствии.

Свитер этот длинный задрать и снять… Топик тоже долой, легинсы, трусики с ромашками и бантиком спереди. *ля, почему-то это простое белье возбуждало сильнее, чем чулки в сеточку и развратные кружевные комплекты. Девушка откинулась назад, легла на стол и притянула его за шею к себе.

— Эх…

— Что?

— Ну, скоро ты там? — она снова села, и они поцеловались.

Одной рукой он ласкал ее грудь, другой возился с пряжкой на поясе.

— Да я уже.

Расстегнув брюки, он достал из кармана «защиту», настроился и приступил к самому главному. Крышу просто сносило от ее свежести и искреннего отклика. Инна застонала от первого проникновения, не понимая, хорошо ей или плохо. Мужчина замер на мгновение, подождал, пока она привыкнет, и продолжил, обхватив и поддержав ее за бедра.

Стон… Его и ее… Толчок, еще и еще… Изогнутое женское тело под ним, тонкие, раскинутые в стороны руки, которые она вдруг кладет ему на пояс, касается живота, и он чуть не кончает, как мальчишка… Проникновения становятся чаще. Нет, не торопись и не торопи, ты не догонишь… Вот так, девочка… Еще немного, пусть тебе тоже будет хорошо.

— Да!

Белое пламя, в котором сгорает все.

Опустошение и приятная усталость. Он все еще стоит, а она бессильно поникла, расслабилась и растеклась, как кошка на солнышке. Потянулась, попыталась улечься поудобнее и поняла, что он еще в ней. Вздрогнула, сжалась, и мужчина снова двинулся, вошел еще глубже. Он подхватил ее под спину и приподнял, усадил, и они поцеловались.

— М-м… — Инна крепко обняла его. — Не уходи.

Пусть еще побудет с ней. Самый-самый уровень близости — оставаться рядом после того, как все отгремело и закончилось. Это ей нравилось больше всего на свете.

— Не уйду.

Он и не собирался. Хотел побыть с ней еще, постоять так немного и ни о чем не думать. Какая же она нежная, сладкая, горячая. Кажется, снова начал твердеть, хотя несколько минут назад казалось, что полностью выдохся. Хм… Играй, гормон. Она его заводит лучше знаменитых синих таблеток.

— Ой!

— Ну да, ой. Сама напросилась.

Вроде опять помирились, но странно. Послевкусие приятное, без осадка. Инна была рада, что они поговорили. Люди на самом деле редко слушают других. Правда, хозяйскую скатерть испортили, пришлось закинуть в стиральную машину. Но это мелочи.

Сергей с ней. Инна ощущала себя такой защищенной в кольце его рук. Они все-таки разобрали диван и залегли там, как она и предполагала с самого начала. Даже не было сил опробовать его в деле. За водой встать попить и то лень.

— М-м-м…

Хотелось замурчать от счастья, которое грело, как котенок за пазухой.

— Что?

— Хорошо как! — Инна перевернулась набок и посмотрела в темные глаза напротив, ожидая подтверждения. — Правда же?

Она тоже обняла его, обвив рукой, которая коварно кралась все ниже и ниже.

— Спи.

Действительно, хорошо. Даже слишком. Он слишком сильно к ней привязался и отлично понимал это, но ничего с собой поделать не мог.

Инна послушно закрыла глаза и, сама того не заметив, уснула. Серый поднялся, ушел на кухню, включил светодиодную подсветку над мойкой, чтобы девчонку не разбудить, и врубил лэптоп. Гринев сегодня сбросил ему досье на госпожу Валевскую, попечителя фонда «Гиперборея». Биография, «адреса-пароли-явки». Телефон он сразу забил в список, вдруг пригодится.

В папке еще была информация на учредителей и меценатов фонда. Хм… Больше понтов, чем реальной власти. Купить их с потрохами и обломать зубы Валевской — дело нехитрое. Или просто отжать фонд, избрав другого попечителя. Это на крайний случай, если будет себя плохо вести.

Он читал, и внутри крепло убеждение, что это настоящая ведьма. Даже к лучшему, что она не общалась с внуками. А вот то, что пыталась испортить жизнь Инне — не очень хорошо. Серый до сих пор помнил отчаянный взгляд девушки, когда начали снимать ее картину со стены.

Ладно, поживем — увидим. Понаблюдаем.

Инне снилось, что она проглотила Луну, и та светит изнутри, как лампа, освещая все вокруг. Потом она сама стала Луной, и ее проглотил огромный волк. И все. Наступила темнота. В этой тьме вдруг послышались чьи-то шаги. Кто-то страшный искал ее, но никак не мог отыскать.

Хорошо, что темно. Как странно…

А когда она проснулась, то увидела, что настенные часы показывают шесть утра. Сработал будильник в телефоне у Сергея. Он встал. Девушка перевернулась на другой бок и решила еще поспать, но ее отвлекли странные звуки. Если бы звяканье и шелест, она бы решила, что он занимается оружием. Но Сергей просто тяжело дышал, как астматик, и ей стало любопытно, что происходит.

Девушка села и уставилась на мужчину, который в одних пижамных брюках отжимался на пальцах. Ой, мама! В такую рань, а зачем? Зарядка, да? Серый заметил, что она проснулась, прервался на секунду и сказал:

— Досыпай.

Но она все равно смотрела, как на седьмое чудо света. Чудо чудное, диво дивное! Бывают такие, оказывается.

Почему-то сейчас на мужчин без слез не взглянешь. Редко-редко встретится нормальный. Но чаще это или тощий дрыщ, или лысоватый мужчинка с намечающимся пивным брюшком. Бабушка Аля таких называла «брюки».

А тут ни жиринки. И мышцы не выпирают, просто играют под кожей при каждом движении.

— Я уже встала.

Инна пошла, порылась в рюкзачке, извлекла оттуда блокнот и капиллярную ручку и начала рисовать.

— Ты чего шуршишь? — Серый перевернулся на спину и начал скручивания.

— Да, так… — все, упустила момент.

Он еще и движется быстро, так что она не успевает поймать момент. Попросить позировать ей и в голову не пришло бы! Не поймет. Ладно, все, не смотрю, ушла, нет меня. Не смотрю, да не смотрю же! Только если одним глазком. Занята. Варю кофе. И чай! Вот какая я хозяйственная. Завтрак на стол собираю.