Зима[лето] том 1 (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 43

Не человек, а функция.

Такие вот «функции», между прочим, после развала страны завладели ее большей частью и стали респектабельными господами в костюмах и галстуках. И это тоже часть нашей реальности.

— Ты чего не ешь? — спросил ее Зимин.

Опять витает в облаках, думает о чем-то. Вроде развлекаться приехали и отдыхать, а не получается. Баба должна расслабляться, а не напрягаться, иначе рано или поздно начнет напрягать других.

— Да, так, — ответила она. — Положи мне во-он ту штуку. И кусок мяса.

Надежда, кстати, выполнила угрозу и усадила одинокого зама Зимина и свою коллегу рядом. Попов сначала удивился, не понял. Потом дошло. Мужик криво улыбнулся, словно не привык общаться с женщинами. Надя что-то прочирикала и упорхнула к хозяину дома. Анестезиолог сначала смерила взглядом мужчину напротив, потом что-то сказала, и он вдруг расхохотался.

— Что там? — не выдержал Зимин.

— Говорит, сколько на меня препаратов надо будет, — пояснил Поп. — А я ж курю, ошиблась малехо. И потом, она только по бабам… Ой, простите покорно… Я к вашему женскому полу со всем уважением.

Он обернулся к женщине и потряс ее руку. Потом что-то спросил, она милостиво кивнула, достала сигареты, и он помог ей прикурить от своей «зиппо». Она что-то сказала, и мужик налил ей вина. В общем, дело сладилось, как показалось Ольге.

Тут ее отвлекли.

— Тетя Оля, а это твоя собака? — подошел к ней Ванюшка.

Рядом с ним уселся довольный пекинес.

— Вуф! — сказал он.

— Почти моя, — сказала Ольга, развернувшись на складном стуле и взъерошив мальчику волосы.

— Это как?

— Мне его отдали на несколько дней.

— Жа-алко… — огорчился ребенок.

— Почему?

— Я думал, ты с ним будешь плиезжать.

— Как получится.

Неизвестно еще, сколько хозяйка собаки пробудет в больнице. Вообще может случиться самое страшное. Что тогда делать с Чарли? Не усыплять же его.

Зимин смотрел на нее и ребенка и вдруг подумал, а какой бы у нее был малец? Ну, например. Видно же, что она детей любит. Внутри опять поднималась волна из ревности вперемешку с чем-то, чему он не мог дать названия. Он ее не жалел и о совместных детях не думал, но поди ж ты… Не судьба?

— Ваня!!! — позвала мать, и мальчик пошел обратно.

Пекинес увязался вслед за ним.

— Ты чего задумался? — теперь уже спросила она.

Мирослав сегодня какой-то странный. То веселится и подкалывает, то сидит как в воду опущенный. Вот как сейчас.

— Ничего, — ответил он.

Наелись, напились и даже натанцевались. Калашников вытащил во двор старый патефон с пластинками и похвастался:

— Дедов еще.

Завели какое-то старое танго. Юрист топтался на месте со своей красоткой. Бузин, обнимаясь под музыку, о чем-то шептался с супружницей. Остальные сидели и сыто млели. Дети, обрадованные, что никто не гонит их пораньше спать, носились с собакой.

Поп, как ни странно, нашел общий язык с анестезиологом. Даже поухаживал. Что-то ей подкладывал на тарелку, подливал в стакан и вообще морда лица его лоснилась, как у кота, который сожрал чужую сметану. Зимин все смотрел, смотрел на зама и думал, а чего он раньше под него молодых девок подкладывал. А ему вон что надо! Дела…

В общем, все заняты, самое время свалить.

— Пойдем? — спросил он Ольгу.

Она сначала подумала, что тоже танцевать, но муж взял ее за руку и повел к дому. Внутри все словно ухнуло в пропасть и снова взлетело в небо, как на американских горках.

— Оль, вы куда? — окликнула подруга. — Устали?

— Типа того, — ответил за жену Зимин. — Калаш, наша гостевая комната налево или направо?

— Надь? — посмотрел он на сидящую рядом женщину.

Наверное, сам был не в курсе, кого и куда разместили.

— Вторая направо. Что я, примет не знаю? — засмеялась та.

Зимин подхватил сумку с вещами, лежащую в холле, и понес ее наверх. Ольга шла следом. С каждым шагом нарастало странное беспокойство и нетерпение.

— О, классно! — довольно воскликнула она, попав наконец в комнату, которую им приготовили.

Даже электрокамин был. В нем мелькали язычки пламени, почти неотличимые от тех, что горели в настоящем камине на первом этаже. Обстановка была как в старых домах, которые строили без дизайнеров. Никаких новомодных ремонтов. Все просто, и ничего лишнего. Дерево, мореная вагонка, однотонные синие «римские» шторы на окнах, которые были приспущены наполовину, серые прикроватные ковры, синие покрывала на двуспальной кровати, зеркальный трельяж, навевающий мысли о старине, и платяной шкаф, который им не понадобится…

Зимин поставил сумку и обернулся к ней. Он молча подошел, закрыл дверь изнутри и прижал женщину к этой самой двери, да так, что у нее опять все внутри всколыхнулось. Чертовы американские горки набирали обороты. Кровь билась в висках.

Она застонала, когда он поцеловал ее, так давно она этого, оказывается, хотела. С самого отъезда из дома.

— Слав! — обняла она его за шею, стоило ему остановиться. — Собака.

Такие вот тривиальные мысли и портят все.

— Ничего с ним не случится, обожрется в худшем случае, — пробурчал мужчина, уткнувшись ей в шею.

— Тогда ладно.

Когда прохладные женские ладони проникли под свитер и коснулись его живота, у Зимина все напряглось, как камень. Ольга довольно, едва слышно засмеялась. Она стала задирать свитер и майку все выше, и муж скинул ее сам, оставшись обнаженным до пояса.

И тут кубики, и там. Посчитать? Пальцы скользят по поросшей волосами дорожке, убегающей под брюки, оттягивают пояс… Она смотрит в глаза мужчины и видит в них отражение своих желаний.

Расстегнуть пряжку?

Она опустилась на пол, чтобы было удобнее, и поглядела на Зимина снизу вверх. Он молча смотрел, ожидая, что дальше. Пояс наконец поддался, обнажив ценный приз. Потянула за резинку «боксеров» — узрела то, что хотела. Красивый. Мужчины вообще устроены лучше, чем женщины, так ей казалось. А этот — тем более. Коснулась, провела ладонью вдоль — взметнулся еще выше, едва не касаясь живота. Тэк-с, боеспособность тоже проверена, можно ставить знак качества и соответствие ГОСТу.

— Долго будешь смотреть? — хмыкнул он.

Ольга так же плавно поднялась и сказала:

— Насмотрелась.

— Ты прикалываешься, что ли? — не понял Зимин.

Опять дразнится. Он-то ожидал другого, судя по началу.

— Ну, надо же запомнить, чтобы потом узнать.

Она вспомнила бородатый анекдот, не лишенный логики. А то уже неделю живут вместе, юбилей, можно сказать, а «в лицо» не знает самое главное. Ее в вузе интересовал вопрос: родился бы король Артур, если бы его мать провела такую проверку? Господи, что за бредовые мысли приходят в голову!

Зимин, сообразив, что жена и не думает сдаваться, взял инициативу в свои руки. В буквальном смысле этого слова. Он просто, не спрашивая, поднял ее на руки и понес в постель.

— Слав! Ну, поставь.

— Сейчас.

Он опустил ее на пол у постели и начал раздевать. Вещи полетели в стороны. Они поминутно целовались, и снова началось знакомое безумие. У нее между бедер ощущалась странная пустота, которую надо было заполнить. Только тогда она станет целой. Грудь напряглась от ласк, соски отвердели, и лоно увлажнилось.

Она легла и притянула мужчину к себе.

— Иди ко мне.

— Да я уже.

Мужское колено вклинилось ей между ног. Еще не вошел, но уже близко. Касается там, скользит вдоль, туда-сюда, тоже дразнит, и она чуть не плачет, так хочется, чтобы он наконец перестал.

— Ну, пожалуйста!

— Уговорила.

Толчок. Медленный, плавный, как движение поршня. Он заполняет ее целиком. Еще и еще, пока она не начинает стонать и тянуться к нему, умоляя о разрядке. Целует так, что захватывает дух. Приподнимается и снова входит до предела. Мышцы на спине мужчины напрягаются в такт движениям. Она обнимает его и ощущает это. Ее пальцы впиваются в кожу при каждом толчке.