Зима[лето] том 1 (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 11

— Вы не мой муж, — сказала она. — Почему мне дали этот номер?

— Какой такой муж? — удивился мужик на том конце провода. — Кто это?

— До свидания.

Она отключилась и уточнила:

— Мне нужен номер Мирослава Ивановича Зимина. А это кто был?

Серьезные парни разом заулыбались, став похожими на людей, а не киборгов.

— Начальник службы безопасности, — ответил первый и продиктовал ей совсем другой номер.

Она хотела вбить в книжку. Пока возилась, смартфон зазвонил. Номер неизвестный.

— Алло?

— Вы кто? — спросили на том конце провода. — Откуда знаете мой номер?

— Не поняла. Это же вы мне сейчас звоните, — удивилась Ольга. — Откуда вы знаете мой номер?

Что за ерунда? Мужик отключился сам, и тут же запиликало у одного из парней.

— Да… Так точно. Да… Да мы подумали… Никак нет. Есть!

Очень содержательно. Ольга набрала правильный номер. Когда соединили, сказала:

— Алло!

— Кто это? — недовольно спросил Зимин.

Наверно, мужик не понял, кто звонит. Она засмеялась, прикрыв рукой трубку. «День сурка» какой-то! Он тоже ее номер не забил в память.

— Это я, — отсмеявшись, сказал она.

— Кто?!

— Жена твоя! — выкрикнула она в трубку и отключилась.

Вот же! Зато убедилась, что парни — это те, за кого себя выдают. Чарли, кстати, уже вернулся. Сделал свои дела за кустами на газоне. Вообще-то не положено, надо было дойти до площадки для выгула животных, но так получилось. Значит, прогулка отменяется?

Или нет. Пойдет гулять, смотреть, как собакин, вообразив себя большим и страшным, облаивает огромных овчарок и догов, а потом носится наперегонки с болонками и карликовыми пуделями. Подумает о своем, о женском. Воздухом подышит.

И они пошли. Направляющим был пекинес, который натягивал поводок и звонко лаял. За ним шла Ольга, цокая каблучками по мостовой, а в кильватере двигались охранники.

Дошли, огляделись. Ольга снова спустила песика с поводка и дала ему возможность побегать. Телефон у одного из охранников снова зазвонил. Тот практически вытянулся «во фрунт» и начал оправдываться. Потом зазвонил смартфон Ольги.

— Я тебя добавил, — без прелюдий сказал Зимин и рассмеялся. — Не узнал по голосу, долго жить будешь.

— Хотелось бы.

— Ты чего, не в настроении? ПэЭмЭс?

Ух ты, какие он умные слова знает. Хотя кто их сейчас не знает, в эру круглосуточной рекламы прокладок с крылышками и презервативов.

— Нет, ПэПэШа! — снова сказала она и отключилась.

Может, правда? Календарик остался дома. Ладно, будем считать, что у нее ПМС. На недот…х свалить, увы, уже не получится. Но все равно отчего-то хочется повредничать. Или нет. Внимания ей хочется. Вот что.

Она набрала сама и сказала:

— Извини.

— Проехали, — великодушно ответил он, не стал раздувать.

Зимина порядком забавляли эти звонки. Хоть какое-то развлечение, пока он в подвале своего клуба ждет, когда притащат одного м…ка. Скучно.

— Помнишь, я обещал сводить тебя на бои? — спросил он. — Вечером благотворительный матч в «Олимпе». Пойдем?

— Пойдем. Как одеваться?

— Получше, — она по голосу поняла, что он улыбается. — Как вчера.

— Поняла.

Значит, платье в пол, полный парад. Ладно, сворачиваемся. Прости, Чарли. Пора в салон красоты.

Была у нее одна хорошая, как она считала, привычка. Каждый год она покупала по одному роскошному, вневременному платью. Ольге казалось, что лучше одно, чем десяток дешевых и дурно скроенных, которые надо доводить до ума в ателье.

Впрочем, в ателье все равно приходилось делать точечную доводку и подгонку по фигуре.

Еще она умело и со вкусом подбирала аксессуары. У других в кладовке грудой был навален всяких хлам, «нужные» вещи и стояли на полках заготовки на зиму. А у нее там находилась гардеробная с рядами одежды и полочками под обувь и сумки.

Если подумать, то сердце дома — это кухня. Голова — это книжный шкаф. А гардероб — душа. Там ее женское царство. В этом месте она ощущает, что попала в мечту.

Ольга решила, что сегодня наденет платье в пол из грубого, неокрашенного золотого шелка. Спинка открыта почти до талии, однако ее часто-часто пересекает шелковая шнуровка того же цвета, практически скрывая кожу под плетением. Спереди и подавно скромное. Вырез лодочкой. Только руки открыты. На ноги туфли на умопомрачительной высоты «шпильках» золотого цвета. Золотой клатч.

Она только что явилась из салона, куда ее сопровождали охранники. Они ее отвезли, чему Ольга несказанно обрадовалась. Мастер долго колдовал над волосами, сделав их покорными. Маникюр и педикюр были выдержаны в золотых тонах.

Вернувшись домой, женщина приложила к себе платье и нашла, что все удачно складывается в цельный образ. Теперь часть волос собрать заколкой на макушке и распустить по плечам сзади. Или, может, поднять все наверх? Или закрутить в узел? Повозившись минут десять, она сделала «греческий» валик на золотистой плетеной ленточке. Шпильки воткнула с золотыми монетками. Купила по случаю в Греции. Очень в тему пришлись.

Тончайшие золотые чулки в тон коже. Пару капель «сухого» масла на руки и плечи. Бюстье? Это лишнее. Только трусики телесного цвета.

Надела платье. М-м… Тоже в тон коже. Как она угадала! Изогнувшись, как змея, она затянула шнуровку и завязала хитрым узлом, чтобы скользкий шелк не развязался. Сунула ноги в лодочки. Нанесла на веки золотые тени и тушь. Помада — бежевая, сверкающая золотом. Хайлайтер на скулы, совсем немножко. Больше ничего.

Еще один взгляд в зеркало.

Золотой идол. Живая статуя — с головы до пят.

Годится!

— Алло?

— Привет, — откликнулся Зимин.

Трубку взял не сразу. Дышит почему-то тяжело, с напряжением, словно он там чем-то непотребным занимается или на тренажерах работает.

— Я готова.

— Что… правда? — выдохнул он.

И все-таки, чем он там занимается? Трубку взял, значит, скрывать нечего.

— Да.

Зимин еще раз пнул лежащего на бетонном полу урода, который крал деньги фирмы, и отошел, чтобы нормально поговорить. Он удивился, что Ольга уже готова к походу на благотворительный вечер. По опыту бабы всегда долго собирались, копались и никак не могли выбрать платье и украшения. Им требовался зритель и его одобрение. В качестве зрителя по какой-то неведомой причине неизменно выступал их мужчина.

А тут быстро. «Я готова». Прямо золото, а не баба.

— Я заеду через полчаса. Или даже раньше.

«Крысу», которая крала из общей кассы неучтенку, вычислили быстро. Стас Петрук, уе…к такой, не устоял перед искушением. Ставил на подпольных тотализаторах, потерял все свои деньги и залез в хозяйскую казну, чтобы отыграться. И по закону подлости снова проигрыш.

— Что с ним? — спросил Поп. — В расход?

Попугать решил, судя по улыбке. Калаш и Гена Трубин по прозвищу Труба тоже присутствовали при разборках. Побитый Петрук валялся, постанывая, но не пытался встать, как футболист на поле. Изображал из себя умирающего. Только тут нет судьи, чтобы поднять желтую карточку.

Петруку повезло. Если бы Зима хотел, давно бы забил до смерти, и сделал бы это быстро, чтобы не возиться. Так, просто сбросил злость.

Однако деньги надо было как-то возвращать.

Если бы идиот играл на их тотализаторе — нет проблем. Все деньги остаются в семье. Но он имел глупость просадить их на стороне, у Кузина. Ссориться с коллегой по цеху Зимин не желал, так что встал вопрос, что делать.

— Убьем — деньги не вернем, — сказал Мирослав. — Калаш, это твой ставленник. Возьми на контроль.

— Не вопрос! — осклабился тот. — Поставим на счетчик.

Сейчас он не был похож на улыбчивого рубаху-парня, которым был на людях. Изнутри лезла злость. Петрук его подставил перед главным, и он не простит.

— Ребят, поднимите его, — велел Поп.

Двое «бойцов», стоящих у входа, помогли Петруку встать. Он, постанывая и охая, разогнулся. Морда в синяках, по подбородку стекает кровавая слюна. Мужик хотел сплюнуть, но под взглядом Калаша замер и нервно сглотнул. В этих глазах он увидел смерть. Зимин, может, и не убьет, но Мишка Калаш не простит, что его так подставили.