ПП. Благие намерения (СИ) - Линько Татьяна - Страница 53

— Неправильно это, — заявила миссмистер, и я почувствовала себя эхом, — Некроворлоки и оракулы не вяжутся на один канал, вообще два разных мага не вяжутся.

— Значит…он один? — предположила мисс Плам.

— Один?

Бритва Оккама со свистом рассекла воздух.

— Значит, один, — вдруг согласилась Оливия и всунула мне в карман шарик Хрустального Щита, — Редко, но не невозможно. Дая, когда войдешь, найди узел и удерживай, пока мы не разорвем кокон. Секунды три, не больше. Потом вместе с Ершем оставайтесь на месте, столько, сколько сможете — именно сможете, а не захотите! Потом уходите как можно дальше.

— Агась, — полная дурных предчувствий в области кишечника, я встала, проковыляла к поверхности кокона и сперва коснулась его ладонью — словно в медузу вляпалась.

И тут — ВАХ! — Землю перекосило! Я лежала на перекошенной планете, с ужасом глядя на распростертые под моим животом облака. Снег держал меня за руки и ноги, не давая упасть и засасывая глубже в сугроб.

— Дая? — шагнул в голову голос неизвестного бога, и Земля медленно вернулась в исходное положение.

— Отпустили, — подняв руки, я похлопала в ладоши, заставляя снег звенеть. Деревья изгибались, бледнели и сужались-расширялись.

— Дая!

— В чем дело?!

Из сияния возникло преврасное, как озеро зимой, лицо Ерша.

— Ее фрагментирует, — голос оборотня разлетался на полутона прямо в воздухе, — У нее магическое истощение, близость кокона запустила остатки некромагии на новый виток. Видимо, близко к голове — ей зубы когда-нибудь протезировали?

— Левый клык… Ты сказал, что все убрал!!!

— Это опасно?!

— Да, — ответил Ерш обеим тетушкам, его руки обхватили мое лицо, и я стала кувшинкой в чашечке сочно-зеленых листьев — на меня тут же прыгнула яркая, как уголек, лягушка.

— Ква, — сказала я ей.

— Дая, — голос бога, — Посмотри на меня.

Смотрю. Его глаза меняют цвет до тех пор, пока снова не становятся серыми. Железные гиганты бьют огромными кулаками в стенки его радужек — я протягиваю руки, чтобы оградить их от мира. Или мир от них.

— Нашел, — Ерш убрал мои ладони от своего лица и медленно, почти нежно коснулся губами моего рта. Я подалась вперед — если коснусь языком его языка, гиганты перестанут рваться на свободу и лес сможет спать спокойно. Холодная, как лед, жемчужинка выкатилась из-под левого клыка… и меня. Стало. Отпускать. Деревья перестали гнуться, а снег звенеть. Оборотень брезгливо сплюнул в снег маленький шарик незнакомой дряни.

— Теперь можно отправлять, — парень улыбался так широко, что даже я почуяла запах жареного.

— Сейчас?! — Оливия нависла надо мной и мазнула по щеке темными волосами. Я вспомнила, что должна сделать, и затряслась.

— Сейчас! — тетушки и опомниться не успели, как парень сграбастал меня за плечи и толкнул прямо в барьер, — Пока в ней нет ни капли!

Я убью его!!! Если тетушки оставят хоть призрак жизни в его теле, я вырву его собственными руками — если найду направление в этом мире перевитых и спутанных нитей. По ощущениям барьер напоминал густой туман с комками желеобразной материи. Я закрыла глаза и шагнула насквозь, как юный демиург в абсолютное ничто. Сейчас я скажу «Раз, два, три», топну ногой, и из-под каблука выпрыгнет в космос новый мир. Раз. Два. Три.

Дивный новый мир встретил создателя морозом и запахом ладана. Хреновый из меня демиург — воздух серый и комковатый от некромагии, очертания часовни подрагивают и размываются, словно пытаясь убежать. Неподвижными остались только жирные черные знаки, жуками испещрившие землю с жалкими клочками снега, стволы серых деревьев и стены здания. Мне не нужно было видеть алтарь, чтобы идти к нему — оголенная пуповина каната проходила прямо сквозь двустворчатые двери часовни внутрь. «Куда клубочек покатится, там и смерть твоя», — почти пропела я, поднимаясь по ступенькам. Стены казались полупрозрачными от некромагии — с точки зрения смерти их уже практически не существовало — и где-то за ними зияло нечто противоестественное.

Он был не так велик, как я предполагала — всего с ладонь размером, и не висел в воздухе, как положено приличному энергетичекому узлу, а выпуклой кляксой лежал на граните пола. Он был так статичен, что любое движение рядом с ним отдавало суетливостью и истерикой. Я походила вокруг, примериваясь, как бы половчее ухватиться. Действие-то нехитрое, но из-за расположения узла слегка затруднительное — ни под нижнюю часть подхватить, ни с боков. Я со вздохом села на пол, так, чтобы узел оказался между колен, и сложила ладони у основания каната, затем опустила локти на гранит, склонила голову и почувствовала себя коброй, закрывающей от дождя маленького Будду. Холодно не было, но внутри замкнутого пространства моих рук, ног и спины поселилось сосущее ощущение не пустоты, а чего-то лишнего, чему в этом мире нет ни места, ни предназначения. Я сглотнула, вспомнив, что именно моя задница сейчас в самом тылу врага.

Три. Два. Один…

— Держу! — крикнула я тетушкам и вцепилась изо всех оставшихся сил.

— Пауш-кр-р-р! — громыхнуло снаружи.

Дернуло так, что в локтях хрустнуло. Ох, руки мои! Ох, ноги мои! Пропахав пузом пол, я пролетела к выходу и в последний момент успела извернуться и упереться сапогами в дверной косяк. Узел рванулся, вылетел из рук — с плечевой костью, не иначе — и устремился в лес, где дорогу ему заступили тетушки. Мисс Плам оседлала канат, свистнула Оливии, и внутри кокона взвихрилась метель — снег пополам с осколками магии прыснул во все стороны от рухнувшего барьера. С меня, как засохшая краска, осыпалась защита зелий, а от рукавов дубленки остались лишь рожки да ножки. Что-то с хищным лязгом схватило меня за капюшон и подбросило в воздух, откуда я больно приземлилась на хребет оборотня. Подавившись визгом, я оценила обстановку. Вокруг творилось невообразимое — вековые деревья сминались, как соломинки, и распадались гнилью, земля бугрилась и вздувалась, а облака почернели и нависли совсем уж низко над головой. Мать-Природа пыталась справиться с выплеснувшейся в пространство смертью и пока проигрывала, но я желудком чуяла, что скоро из бури родится огонь. Вот знала и все тут! И это здесь мы должны пережидать?! Шутите, батенька?!

На миг все осветилось вспышкой — длинная ветвистая молния ударила прямо в крест часовни, и та вспыхнула как-то сразу и вся. И не только она — все, что летало в воздухе, стало в одночасье похоже на фейерверк. Я оценила обстановку и скомандовала:

— За ними!

Тетушки почти исчезли из виду, только тонкий хвост урагана волочился за ними, показывая направление, а за спиной наступали Армагеддон, Рагнарек и Писец вместе взятые. Меня подбрасывало вверх и вниз, но в целом было терпимо… пока я не услышала вой — протяжный, прерывистый, болезненный, он отдавался у меня в коленках и пояснице. Ерш выл, да так, словно его резали живьем.

— Что?… — спросила я, словно кто-то мне бы ответил. Оборотень только тряхнул головой и испустил еще один вопль. Я свесилась с его спины и увидела на левом плече длинный глубокий разрез — видно, вырвавшись от меня, узел хлестнул по первому, кто попался на пути. В ране копошились, подрагивая, осколки кокона, набухали кровью и пытались ввинтиться глубже.

Я сунулась за пазуху, выудила припасенный пузырек, выдернула зубами пробку и сыпанула на рану легкий, как пепел, порошок — плоть мигом покрылась твердым, как панцирь, струпом, оборотень перестал выть, и трясти стало заметно меньше.

Но, кажется, мы в любом случае добегались.

Когда земля ушла из-под ног, я закричала — Ерш, не тормозя, перемахнул через высоченный деревянный забор и тут же прижался к земле. Над моим затылком с гулом пронесся серп синего дыма, и забор рассыпался на гниющие клочки. Я активировала шар Хрустального щита и попыталась крепче ухватиться за шерсть оборотня, но хвататься было не за что — под пальцами скользил металл. Железный Пес поднялся на лапы и встряхнулся, я шлепнулась в снег и сразу оказалась у него под грудью, прямо между передними лапами. Я знала! Не зря мне здесь все не нравилось! Во дворе Вейды Бесфамильной кипела смерть — оракул-некроведьма окопалась в доме и с истерическими воплями дергала за ниточки ловушек, а те рассыпались веерами проклятий. Воздух уже успел основательно пропитаться некромагией, и в этой атмосфере неодушевленные предметы были эфемерны и прозрачны — забор, снег, стены дома… и стоящий за спиной Вейды слушатель Тимей.