Продавцы грёз. Том первый (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич - Страница 19

– В... в глаз пена попала, – заикнувшись, сказал я.

– Хочешь, помогу тебе её вымыть? Или потереть тебе спинку? Тебе понравится, мой мальчик.

– Я уже помылся, – скороговоркой произнёс я, лихорадочно раздумывая, что делать дальше. Сидеть в ванной дальше? Чёрт, не хочу я, чтобы эта коровятина на меня пялилась! Но ведь она может это неправильно истолковать. Встать и свалить? Так она и это может понять неправильно!

Но пассажирка решила всё за меня. Она распахнула халат и шагнула к бадье.

– Я знаю, тебе нравятся зрелые женщины, – сказала она.

Вот уж не знаю, как я выпрыгнул из бадьи и увернулся от её объятий (наверное, сколький от мыла был), но мне даже почти удалось опрокинуть на себя ведро воды (вылил я его себе куда-то в область поясницы) и, закутавшись в полотенце, рвануть к выходу, подхватив на ходу мокрые вещи и сунув их подмышку. Выскочив из двери, я столкнулся с Крогом.

– О, а я-то думал, что тебя опять битый час ждать придётся, - обрадовано пробурчал механик. – Погоди, а ты чего весь в пене?

– Беги! – прошипел я и рванул дальше по коридору.

Но Крог, кажется, меня не понял. Он посмотрел мне вслед, пожал плечами и зашёл в ванну.

Через полчаса он пришёл ко мне на склад и уселся рядом на гамак, вытирая полотенцем мокрые волосы. Я сунул ему сигареты.

– А вообще, знаешь, неплохо, – сказал механик, глубоко затягиваясь. – И, главное, неожиданно. Молодой ты ещё.

Я в ответ пробурчал что-то невнятное.

Следующие два дня я таскал ящики в большом ангаре. Машину пришлось немного захламить, но пока это было не так и важно. Моей целью являлся коридор длиной в пятнадцать метров, и я этой цели достиг. Так что весь шестой день я усиленно тренировался в стрельбе, правда, без оптического прицела. Да и какой прицел при стрельбе на расстояние в полтора десятка метров.

И без прицела у меня получалось стрелять куда лучше, чем раньше. Выстрелы ложились довольно кучно, так что Капитан даже осталась довольна. Спать я отправился с приподнятым настроением. К тому же, назавтра мы наконец-то должны были распрощаться с пассажирами, к которым даже уже относительно привыкли. Больше всего привык Крог, он даже как-то раз заявил, что, быть может, не стоит никуда торопиться, а то топлива много уходит. Капитан сказала, что в таком случае ему придётся поставить себе машину на ручном ходу.

– А то у тебя слишком много энергии в последнее время, – добавила она. – Эти же три суки и дня лишнего не задержатся у меня на корабле.

Уже к ночи длинный песчаный берег сменился свинцовой гладью океана. Ветер стал ещё более влажным и неприятным.

Вообще, ближе к океану местность стала куда более густонаселённой. Мы пролетали над деревеньками, городишками, хуторками. Огромные пустыри, заваленные грудами железного хлама, стали встречаться всё реже. Но здешние поселения навевали ещё больше тоски, чем покинутые поля боёв. Хуторки, ощетинившиеся колючей проволокой, с узкими дырами в металле стен вместо окон и дулами пулемётов вместо украшений. Утыканные виселицами и смотровыми башнями грязные деревеньки с тощими людьми, плюющимися вслед нашему дирижаблю. Вшивые городишки с рядами голгоф, где, несмотря на крохотные размеры, обязательно имелся невольничий рынок.

Поверженные боевые гиганты, которых становилось всё меньше, возвышались над оградами человеческих поселений, утоптанные тропы почтительно огибали их. Иногда огромная машина сама являлась поселением, и её жители копошились в раскуроченных железных потрохах словно черви в гниющем трупе. Эти боевые машины, когда-то несущие смерть в бою, казались памятниками погибшим воинам-великанам. Леса, изувеченные ржавым железом, будто бы упрекали тех, кто изуродовал их, но зелень медленно и верно хоронила под собой вонь солярки и ржавчину. Глядя на жалкие деревеньки и поросших зеленью гигантских роботов можно было решить, что скоро под натиском природы падёт и человечество.

Я спросил у Капитана, сколько лет назад была война. Оказалось, что около шестидесяти. Как и предрекалось умами из моего мира, первое поколение, пережившее чудовищную техногенную катастрофу, умерло батраками, а их дети готовились умереть дикарями.

Мы вообще с Иваллой любили поболтать после секса. Обычно, конечно, шеф расспрашивала меня о Земле, иногда удивляясь каким-то вещам, иногда смеясь над моими наивными по её мнению суждениями. Я спрашивал про её жизнь, но Капитан рассказывала только более или менее смешные байки про полёты на дирижабле, которые я и так уже слышал от других членов экипажа. Но иногда мы говорили про войну.

Как сегодня.

– Больше шестидесяти лет прошло, Алексей, – говорила Ивалла, накручивая на указательный палец прядь моих волос. – В военной академии говорили, что большая часть населения материка тогда погибла, в основном выжили жители островов – рабочие рыбоперерабатывающих заводов, зеки, нефтедобытчики. Три с половиной миллиарда человек, представляешь? Осталось не более трёхсот миллионов, да и то большая часть была рассеяна по побережьям, а центр материка вообще обезлюдел. Да ты и сам видел. Не знаю, из-за чего началась война, многие предполагают, что из-за нехватки ресурсов. Единственный материк площадью в двенадцать миллионов квадратных километров и четыре с половиной сотни островов, имеющие площадь в четыре раза меньше, не слишком-то много для почти четырёх миллиардов человек. Миллиардов, Алексей, представляешь?

– У нас живёт семь. Но только моя страна занимает большую площадь, чем ваш материк и все острова вместе взятые, а это только одна девятая часть нашей суши.

– Вот видишь. Сейчас это кажется дикостью, но люди буквально сидели на головах друг у друга. Ресурсов перестало хватать, чернь, питающаяся белковыми концентратами, которые до сих пор производят на островах, негодовала... Потом, говорят, был экономический кризис, перешедший в голод, а уже голод и социальная напряжённость привели к бунту. Бунт закончился Первой мировой войной, или Великой Войной.

Большая часть городов была уничтожена оружием массового поражения. Ядовитыми газами заливали всё и вся. Элита пала. Практически полностью уничтожили армию. Учёные, политики – почти все были убиты в первые же дни, погибли во время массовых бомбардировок городов. Те, что выжили, пали от рук озверевшей черни, винящей во всём именно их.

В общем, остались только мы. Остатки культуры и технологии сохранились только на островах, где ни культуры, ни технологий вообще практически не было. Но я островитянка, и я с гордостью говорю, что ни, ни мои предки не ели человечину, даже когда на материке это в порядке вещей. А это время закончилось сравнительно недавно. Или, если верить работорговцам, кое-где ещё не закончилось.

Сейчас острова жируют, продавая на материк дизельные генераторы и моторы, спихивая разный хлам, дрянное оружие и синтетическую одежду. На материке, правда, можно найти что-то из старых вооружений, но это встречается всё реже и реже. Да и мало кто умеет с ним управляться. – Ивалла на миг замолчала и, близоруко щурясь, посмотрела на меня. – Впрочем, об этом можно и потом. – Она приблизила ко мне лицо и поцеловала в губы. Я ответил на поцелуй, провёл рукой по её гладкому плечу...

В дверь каюты яростно застучали кулаком.

Ивалла... нет, Капитан отстранилась от меня и резким голосом спросила:

– Что случилось?

– Огонь вдали, Капитан, – сухо ответила Орайя, которая сегодня дежурила на мостике. – Дирижабль. Идёт со стороны островов.

– Поднимай команду, – деловито сказала шеф, спрыгивая с кровати и начиная одеваться. – Общая тревога. Пусть лучше команда не выспится, чем умрёт во сне. Эти коровы пусть сидят у себя в каюте и помалкивают.

– Есть!

В коридоре послышался топот ног Орайи.

– А ты чего лежишь? – зашипела Капитан, поворачиваясь ко мне. – Сейчас все проснутся!