Чужое гнездо - Пирс Лесли - Страница 2

Она в задумчивости перевела взгляд на сад, разбитый на заднем дворе, который, как и все в доме, нес на себе отпечаток планомерных и терпеливых усилий Лорны. Сад был прекрасен, цветочный бордюр только начинал распускаться, а за ним стеной стояли голубые, розовые и лиловые цветущие растения. Жимолость почти полностью оплела кровлю старого игрушечного теремка, в котором Дэйзи и близнецы провели столько счастливых часов в детстве. Лорна не позволила теремку развалиться и не дала снести его, когда дети подросли и играть в нем стало некому. Каждую весну она высаживала цветы на подоконниках и приводила теремок в порядок. Дэйзи знала, что если сейчас войдет туда, то обнаружит, что все горшочки и баночки, стулья и стол аккуратно стоят на своих местах.

Конечно, Лорна надеялась, что когда-нибудь там будут играть ее внуки. Глаза Дэйзи наполнились слезами при мысли о том, что матери уже не придется хлопотать, готовясь к свадьбе, к рождению ее первенца, или приложить руку к его воспитанию.

— Я отыщу ее, если ты и вправду хочешь, чтобы я это сделала, — сказала Дэйзи, по-прежнему глядя в окно, чтобы мать не заметила ее слез. — Но кем бы она ни была, эта женщина никогда не заменит мне тебя.

— Подойди и приляг рядом со мной, — попросила Лорна.

Дэйзи знала, что мать всегда, даже на расстоянии, чувствовала, когда она плачет или несчастлива, поэтому сделала так, как она просила, — и свернулась калачиком рядом с Лорной.

Родительская кровать была для детей особым местом. Они с близнецами использовали ее как батут или представляли, что это корабль, необитаемый остров или больница. Здесь рождественским утром они разбирали свои чулки с подарками, здесь их укладывали, когда они болели, сюда они забирались по ночам, когда им снились страшные сны, и подростком Дэйзи тоже частенько лежала здесь рядом с матерью, доверяя ей свои мечты и горести. Но сейчас, когда Дэйзи прилегла, обняв мать, в голове ее возникли совсем недавние воспоминания: воскресные утренние часы, когда отец выходил гулять с Фредом, их скотч-терьером, или вечера, когда он работал у себя в кабинете. Тогда она приходила сюда излить душу, они говорили о Джоэле, о том, почему Дэйзи никак не удается найти работу по душе, о ее приятелях и подругах.

Большинство подруг Дэйзи считали, что не могут поделиться со своими матерями чем-то важным. А ей только стоило прилечь рядом с мамой, закутанной в одеяло, и она могла говорить о таких вещах, которые за пределами этой комнаты и представить было невозможно.

— Я брала тебя к себе в кровать, когда ты была еще совсем маленькой, — сказала Лорна, повернув голову на подушке, чтобы видеть Дэйзи. — Обычно я лежала и удивлялась тому, какая ты замечательная и как мне повезло, что тебя отдали именно нам. И хотя ты уже взрослая двадцатипятилетняя женщина, я по-прежнему думаю так же.

Она поймала завиток кудрявых волос Дэйзи и намотала его на палец.

— Сначала ты была совсем лысой, и я решила, что когда у тебя отрастут волосы, они будут светлыми и прямыми. Я никогда не предполагала, что получится кудрявый рыжик, — она негромко рассмеялась, и ее рука передвинулась, чтобы погладить Дэйзи по щеке. — Ты такая красивая, Диззи, милая, щедрая и великодушная. Я так горжусь тобой… Вот почему я хочу, чтобы ты нашла свою настоящую мать. Пусть и она разделит мою радость и увидит, как хорошо я о тебе позаботилась.

Как всегда, Лорна смотрела в корень. Дэйзи нуждалась в причине, чтобы поступить так, как ее просили, но сама никогда бы до этого не додумалась. И все равно она не могла бы поклясться, что поступит именно так. Никакая другая женщина не сможет сравниться с Лорной в роли матери.

— Помнишь, как у меня была ветрянка? — спросила Дэйзи, чтобы сменить тему, которая была слишком мучительна для нее.

— Угу-м, — сонно ответила Лорна.

— Я просто нарисовала несколько пятнышек кисточкой, — призналась Дэйзи. — Ты догадывалась об этом?

— Конечно догадывалась, — ответила Лорна почти беззвучно. — Мы с твоим отцом еще смеялись над этим. Мы думали, что, может быть, ты станешь актрисой, когда вырастешь. Ты всегда представляла вещи и обстоятельства более драматично, чем они были на самом деле.

— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала Дэйзи.

Лорна пробормотала еще что-то насчет необходимости проверить свои чувства к Джоэлю, прежде чем выходить за него замуж, а затем, как показалось Дэйзи, погрузилась в сон.

Дэйзи полежала рядом еще несколько минут, но когда она передвинулась к краю кровати, чтобы встать и позвонить отцу, Лорна снова открыла глаза.

— Попрощайся за меня с отцом и близнецами, передай им, что я люблю их, — произнесла она хриплым, прерывающимся голосом.

Дэйзи мгновенно встревожилась. Эта слабость в голосе матери…

— Все они скоро будут дома, — сказала она. — Ты сама им это скажешь.

В ответ на ее слова не донеслось ни звука, веки Лорны не дрогнули, губы не пошевелились.

— О, нет! — выдохнула Дэйзи. В ужасе она опустилась на колени рядом с кроватью, приложила ухо к груди матери, но ничего не услышала. Она сжала ее запястье — пульса не было. — Мамочка, нет! — заплакала она, глядя в открытые, устремленные куда-то вдаль блекло-голубые глаза Лорны.

Дэйзи сознавала, что ее мать умерла, но по-прежнему не могла поверить, что это произошло так внезапно, без какой-либо агонии или стона боли.

Стояла такая тишина, что она слышала жужжание пчел и пение птиц. Был один из тех теплых солнечных дней, в которые Лорна обычно возилась в саду или стирала белье, которое быстро сохло на солнце. Она всегда была такой практичной и предсказуемой, ее дни подчинялись железному распорядку, изменить который могла только погода. Когда-то Дэйзи посмеивалась над этим; такая жизнь казалась ей чертовски скучной и однообразной. Но за последние несколько недель она и сама понемногу втянулась в рутинные хлопоты, научилась испытывать удовлетворение от решения повседневных, но таких важных задач. Она даже поверила, что наконец-то повзрослела.

Сейчас Дэйзи вовсе не чувствовала себя взрослой. Скорее беспомощной, как пятилетний ребенок. Она так и стояла на коленях у кровати, по ее щекам струились слезы, и она совершенно не знала, что делать.

Пронзительная трель дверного звонка раскатилась по всему дому. Залаял Фред, Дэйзи опрометью выскочила из комнаты и помчалась вниз по ступеням, страстно желая, чтобы за дверью оказался врач.

Это действительно был он, и ему хватило одного взгляда на ее искаженное горем лицо, чтобы тут же направиться в спальню…

В тот же вечер, около восьми, Дэйзи вернулась в свою комнату, захватив с собой Фреда. Она заперла дверь и, всхлипывая, рухнула на постель. Фред свернулся клубком рядом и принялся нежно облизывать ее лицо, словно понимая ее состояние.

Последние несколько часов были настолько странными и хаотичными, что Дэйзи показалось, будто весь ее мир рухнул. Вокруг не осталось ничего постоянного и привычного, ничего такого, за что можно было бы ухватиться. Хуже всего было то, как вели себя ее близкие.

Врач все еще был здесь, когда непривычно рано вернулся отец. Он уже собрался было на свою встречу, когда его неожиданно охватило ощущение, будто что-то случилось, и он прямиком направился домой. Однако, несмотря на иррациональное чувство, которое он испытал, отец никак не отреагировал на сообщение врача о том, что его жена скончалась всего несколько минут назад. Просто стоял в гостиной, глядя сквозь врача невидящим взглядом.

Но и потом он продолжал вести себя не менее странно, словно впав в оцепенение. Он даже не попытался подняться наверх, чтобы взглянуть на Лорну, а вместо этого любезно поинтересовался у врача, что тот предпочитает — чай или кофе. Дэйзи отчаянно нуждалась в утешении, ласке, в том, чтобы ее спросили, какими были последние минуты матери, чтобы ее успокоили, сказав, что она все сделала правильно, но ничего этого не последовало. Ее просто не замечали, зато близнецы как будто приобрели особую важность в глазах отца, потому что как только врач ушел, он сразу же позвонил в колледж и попросил директора, чтобы их немедленно отправили домой.