Дракон не спит никогда - Кук Глен Чарльз - Страница 3

– Вахтмастер! Умелость заслуживает возможности отличиться. Направляю вас на станцию командиром группы. Предоставляю полномочия использовать службу разведки и расследования, а также СТАСИС.

Третий вахтмастер вспыхнул. Такая возможность, неожиданная, незапланированная, могла изменить всю его карьеру. Дать возможность попасть кандидатом в Военный экипаж. Быть избранным туда, если он справится! Или разрушить ее бесповоротно, если он провалится.

– Есть, Военачальник!

– Разведгруппа скоро отбывает. Поторопитесь. Второй вахтмастер!

Второй торопливо подбежал, весь покраснев.

– Подмените третьего. Кроме своих вахт, будете стоять и на его тоже.

Второй вахтмастер судорожно сглотнул:

– Есть, Военачальник!

– Иди, – сказал Военачальник третьему. – Не путайся у меня под ногами.

Операторы закрутки пустили свои непредсказуемые волчки. Сгустки ярости вырвались из космоса и вспороли атмосферу П. Джексоники-3, разбрасывая по небу огонь и зажигая зарево, которое не погаснет много дней.

Они бросали, скребли и жгли падающий модуль, но не остановили его. На высоте три тысячи метров крекелен покинул корабль. На высоте две пятьсот гарнизон Канона накрыл корабль огнем.

И доложил, что нарушитель уничтожен.

В зале наблюдателей знали лучше. След крекелена вел на поверхность и в город.

Четвертым в компании трех Неприкосновенных было уныние.

– Не хочу я идти наружу, – сказала Миднайт. – Тьма стала тираном ночи.

– Так не ходи, – отозвался Панцирь. – Или тебе сегодня надо танцевать? Тогда мы с Янтарной Душой проводим тебя к лифту.

Миднайт была облачной танцовщицей. Ее создали для этого, а еще – для экзотических эротических нужд Дома Банат-Марах. Ее официальному владельцу, побочному отродью директора Дома, надоела красивая игрушка, и он выбросил ее на улицу даже без документации. Единственным ее имуществом было то, что встроено в ее хрупкое тело.

Она выжила.

– Нет, сегодня нет. На меня сейчас не большой спрос.

– Забавно. А я думал, как раз наоборот. Ешь, пей и веселись. Авось заботы уйдут сами.

Обычно Миднайт жила в Высшем Городе, переходя от хозяина к хозяину. Если там она выходила из моды, она работала на купеческих магнатов Верхнего Города, изо всех сил подражавших декадансу своих повелителей. Но духовным ее домом был Нижний Город, как и для всех отверженных, выброшенных, забытых, обыкновенных и презираемых. Здесь принцы потерянных и исчезнувших народов жили бок о бок с убийцами, сутенерами и публикой еще похлеще.

– Что знают в Высшем Городе? – спросил Панцирь. – Каковы их чувства? Каковы их страхи? Мысли?

Миднайт была глазами и ушами Неприкосновенных. В ее присутствии владыки Канона не сдерживали языков. Ее просто не замечали.

– Они знают, что здесь неспокойно. Но соперничают друг с другом в демонстрации невозмутимости. Сама идея бунта их только забавляет. Зато купцы Верхнего Города интересуются. Восстание опасно для их торговли.

– Вся коммерция пойдет к чертям, когда этот Страж сойдет с Паутины. И он придавит этот камешек посильнее, чем утюг бабочку.

– А он в самом деле придет?

Янтарная Душа еще сомневалась.

Ей было не понять человечества. Изображаемые ею лица функционировали адекватно, но даже для Панциря она казалась не имеющей субстанции – как тень, отбрасываемая из иного измерения. В естественном состоянии она была бездонной.

Это была неимоверная редкость. Как она попала на В. Ортику-4, было тайной. Она и сама не помнила.

И жила тут почти столько же времени, сколько Панцирь. Когда ей случалось об этом задуматься, она могла вспомнить время, когда была не здесь, но когда сюда попала – не помнила. Знала она о себе больше всякого другого, но и это были крупицы.

Янтарная Душа была в Нижнем Городе силой, духом, которого все боялись.

– Они придут, – заверил ее Панцирь. – Это так же верно, как то, что тьма сплетает ночь из дня. Дыхание смерти не так верно, как бдительность Стражей. И молись, чтобы Конкорд не сделал никакой глупости до прибытия Стража. Его появление подстегнет их рвение.

Он секунду помолчал.

– В этой истории с крекеленом чем-то пахнет. Боюсь, за ней стоит какой-то Дом.

– А стали бы они затевать бунт против самих себя? – возразила Миднайт. Насколько Янтарная Душа была таинственна, настолько Миднайт была наивна.

– Стали бы, и затеяли. Энхерренраат родился из жадной горячечной мечты Шолота и Мерода. И мечта обернулась кошмаром. Шолот и Мерод платят до сих пор. Ярость Стражей явила такой поучительный пример, что с тех пор ее пока не провоцировали, но вселенная рождает дураков в числе, превосходящем воображение.

Что-то тронуло внешнюю стену, попробовало дверь. На самой грани восприятия поплыл запах – как электрическое предвестие перед грозой. Послышался шелест и звуки, которые можно было принять за шепот – какая-то тревога, начавшаяся с приходом Миднайт. Она росла, пока темнота, подобно слизи, заполняла пространство между десятью тысячами опор Нижнего Города. Теперь снаружи была полная ночь. Создания тьмы вышли на охоту.

Одна стена застонала и накренилась – на нее навалилось что-то тяжелое. Кладка выпячивалась, покрываясь сеткой трещин. Они ширились, перекрывались, приобретали коричневый цвет поднесенной к огню бумаги.

В них что-то просачивалось и капало вниз. Оно было цвета крови.

– Ничего себе! – сказал взбешенный Панцирь. Янтарная Душа положила на выпуклость паучьи пальцы. Комнату заполнила псионическая тьма, зловещий призрак угрозы, стучавшийся в стену. Раздались приглушенные вопли – и тишина.

– Играют в страшилки. С их сумасшествием они могут выйти за грань игры. Мы завтра посовещаемся с остальными. Что-то надо сделать.

В Мерод Скене было одиннадцать Неприкосновенных. Никто из них не поддерживал Конкорд.

Панцирь обернулся к Миднайт:

– Как там лорд Аскенасри?

– Все еще жив. Он слабеет, но воля его по-прежнему стальная. Скоро его с нами не будет. Я танцую для него раз в неделю. Других желаний у него больше нет.

– А когда ты теперь будешь для него танцевать?

– Завтра вечером.

– Он меня помнит?

– Иногда он о тебе спрашивает.

– Спроси, согласен ли он меня видеть. Скажи, что я готов получить плату.

– Если мы выживем сегодня.

Она дрожала, робкое создание.

– И сегодня, и еще долго, – обещал Панцирь. – И Конкорд переживем. Я должен. Много еще чего я должен сделать раньше, чем уйду.

…Затихающий всхлип. И резкое «дзинь!».

Джо Класс втянула в себя холодный запах лекарств и машин, открыла глаза. Она ощущала бодрость, любопытство и чуть-чуть – нетерпение. Что будет на этот раз? Разогрев – это как проснуться утром, когда знаешь, что день будет интересным.

Сколько она спала?

Да это и не важно. Ничего не изменилось.

Как всегда, мелькнуло ощущение тревоги, когда воздух стал влажным и горячим. Стены ячейки вдавились. Крышка запотела. Джо пальцем написала на ней неприличное слово.

Крышка отскочила. Вокруг простиралась знакомая белизна комнаты разогрева. Сколько раз она уже здесь просыпалась, глядя в небо из кабелей и труб? И не вспомнить.

Клубами ворвался в ячейку холодный воздух.

Так что теперь? Новый Энхерренраат? Мелькнула тень страха. В тот раз она погибла. С тех пор это ее преследовало, хотя инкубатор ее восстановил.

Иногда она думала, что гибель приснилась ей в ячейке, хотя она никогда не могла, пробуждаясь, вспомнить другие сны.

Над ней проплыло чье-то лицо.

– На построение, солдат!

Ни тени облегчения, что нашли ее живой, а не черно-синей мумией. Вообще никакого выражения на этом лице. К следующей ячейке и следующей проверке.

Джо выпрыгнула наружу, наполненная жизненной силой. Из соседних ячеек уже выскакивало ее отделение, все голые, как она сама. Шайгон уставился на нее с очевидными мыслями.