Фокусник из трущоб (СИ) - Бельская Луиза - Страница 26

      Грубо пихнув Фому перед собою, Клим утер вспотевший лоб: он начинал заводиться не на шутку.

      - Клим Анатольевич, нам идти с вами или у двери постоять? - в нерешительности обратился к нему один из телохранителей: подобной ситуации еще не случалось, и мужчина не знал, как правильно поступить.

      - У двери постоять, - глухо произнес Клим, уже бросая на ходу, - в ванную.

      Фома понятия не имел, где находится та самая ванная в таком огромном, как ему показалось в самом начале, доме. Но грубые толчки между лопаток, которыми Клим то и дело награждал его, позволили идти в правильном направлении.

      Комната показалась Фоме просто сказочной: стоящая в центре огромная ванна, невысокая, с узорчатой окантовкой по широкому бортику, большой ворсистый ковер, белый, без единого пятнышка, просторная душевая кабина, целый бокс, отделенный прозрачной перегородкой. Кабина была такая большая, что в ней могло бы, пожалуй, с комфортом помыться человек шесть - Клим резко захлопнул дверь помещения, Фома даже вздрогнул от этого звука.

      Не решаясь и шагу сделать в сторону ковра, Фома замешкался, обернувшись на своего конвоира.

      - Раздевайся! Быстро! - рявкнул тот, в свою очередь стягивая туфли, небрежно, одна о другую.

      Фома присел, торопливо развязывая плетение длинных шнурков. Все это промедление, возня просто колошматили и без того беспокойную душу Клима. Взгляд его путешествовал вдоль согнутой спины своего пленника, с непонятной нервозностью пробегаясь по выступающему под облегающей футболкой позвоночнику, опускаясь ниже, к линии ремня, где виднелись ямочки над привлекательными окружностями. Клим внезапно решил, что Фома намеренно принимает подобные позы, чтоб заставить его волноваться.

      Второй шнурок не развязывался: узел затянулся слишком уж крепко. Фома пытался его подцепить и так и сяк, но все не выходило.

      - Сколько ты можешь копошиться?! - Клим со злобой схватил его сзади за шею, сжав ее чуть ли не до хруста в позвонках.

      Фома непроизвольно дернулся вперед, падая на колени, но тут же подобрался и отполз в сторону: это были странные игры, и они настораживали.

      - Я сейчас, - узел наконец-то поддался, и второй ботинок расположился возле стены.

      Клим хищно склонился над Фомой и, ухватив за ворот футболки, резко рванул того на себя, заставляя подняться на ноги. Взгляд Клима уже не сулил ничего хорошего, и все же Фому томил жгучий интерес: чего конкретно добивался хозяин дома? Если он был недоволен нарушением дисциплины или его поступком на ринге, то просто запретил бы возвращаться в Дом, ну устроил бы конкретный выговор, но сейчас...

      Клим на шаг опередил его и распахнул дверцы душевой кабины. Не давая сделать ни одного лишнего движения, быстро и грубо он втолкнул Фому в стеклянный бокс, едва ли не ударяя головой о ближайшую стену. Фома только выпрямиться успел, как ему в лицо ударила мощная струя воды. От неожиданности он немного хлебанул и сразу закашлялся, пытаясь укрыться от такого напора.

      - Давай, давай, умойся, - Клим стоял напротив, одной рукой удерживая душ, а другой опираясь на стену где-то в районе плеча Фомы.

      Фома пытался отвернуться, но Клим намеренно то и дело ловил его лицо прохладной струей, заставляя парня чуть ли не отбиваться. Фома прикрыл лицо руками и уперся лопатками о стену: его одежда успела намокнуть, и вода темными ручейками растеклась у ног, смывая грязь, пот и кровь с уставшего организма.

      Тогда Клим немного успокоился и повесил душ прямо над его головой: бурлящий дождь продолжал омывать тело, изнывающее после тяжелого боя. Пару раз несмело вздохнув, Фома отнял от лица руки, чтобы встретиться взглядом со своим мучителем. Клим с силой сжал точеные плечи, сократив до минимума расстояние между собою и пленником, получая эстетическое наслаждение от одного только созерцания того, как прозрачные ручейки стекали с черных волос, заставляя блестящие пряди прилипать ко лбу и вискам, как те самые ручейки путешествовали дальше, изломанными дорожками окаймляя высокие скулы, смачивая длинные ресницы, спускаясь к полным губам, чуть побледневшим от прохладной воды. Его взгляд продолжил спускаться, упиваясь созерцанием облепленной мокрой тканью так волнующей его фигуры: от холода соски проступили заманчивыми бугорками, грудь тяжело вздымалась, на руках появились пупырышки - Фома постепенно начал дрожать.

      Клим решительно положил раскрытую ладонь на его грудь: «Тук-тук», - ответило горячее сердце. Фома сильно дернулся от этого прикосновения: с ним такое было впервые.

      Вся байка Клима тоже вымокла насквозь, волнистые пряди, спадающие с затылка, переплелись со шнурками, которые сейчас уже не казались абсолютно одинаковыми. Синие джинсы плотно облепили длинные ноги, бывшие белыми носки успели окраситься в серый цвет.

      - Зябко, да? - хрипло прошептал Клим прямо на ухо Фоме, буквально вжавшемуся в стену под его напором.

      - Да, - тяжело выдохнул тот, внутренне содрогаясь от одной только мысли о том, куда клонит Клим.

      - Сейчас хорошо будет, - Клим протянул руку в сторону смесителя, снова приближая свое лицо к лицу Фомы.

      Фома смущенно перевел взгляд в сторону, все это уже начало переходить определенные рамки.

      - Ты вообщ-щ-ще никого не слуш-ш-шаешься? - Клим нарочно тянул шипящие звуки, носом касаясь то соболиной брови, то поспешно сомкнутых ресниц, то чувствительной мочки уха, - ты против правил?

      - Нет, - слабо запротестовал Фома, пытаясь увернуться от этих прикосновений. Он все же был не готов, - я собирался вернуться, клянусь вам.

      - Ну что ты, - Клим придавил Фому всем телом, чтобы тот и думать забыл про возможность ускользнуть от него, - что ты, - он заставил пленника поднять руки и, зафиксировав их у самых запястий, прошептал, почти касаясь губами кончика его носа, - ты бы рассказал все это на исповеди? Рассказал, как почти убил человека?

      - Да! - Фома слабо затрепыхался: взгляд дымчатых глаз буквально лишал его силы.

      Вода стала значительно теплее, она все текла и текла, продолжая поливать своими струями начинающие распаляться страстью тела.