Календарь Морзе (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 39

— Не рановато ли задембелевал, голуба? — осадил его я. — Командир не опаздывает, командир изволит задержаться.

— Нет-нет, я ничего! — засуетился Павлик. — Просто там уже начинается, а аккредитации наши у меня.

Лучшее место для съемки уже застолбили телевизионщики. Они смотрели на нас презрительно и поздоровались через губу, но мне было плевать. Я даже Крыскину уважал больше, чем этих дармоедов — она хотя бы как-то, в меру скудных способностей, пыталась крутиться, а теледятлы сидели на попе ровно и плевали в потолок. Потеряв федеральный эфир, они даже не пытались заполнить возникший медийный вакуум, уныло транслируя выступления мэра и заседания Гордумы вперемежку со старыми сериалами и кино из архивов. Людей, которые это сами по доброй воле смотрят, можно, наверное, использовать в приусадебном хозяйстве для отсоса содержимого септиков.

— Антон, мальчик мой, что ты тут делаешь? — ну надо же, Кеширский. Весь в строгом и сером, но при этом под официальным пиджаком оранжевый галстук, с которого корчат забавные рожицы маленькие наглые джокеры в шутовских колпачках.

— Ну, Дрей Дреич, мы все ж какая ни на есть, а пресса…

— Ах, Антон, Антон… — покачал головой Кешью. — Вечно ты не понимаешь границ своей компетенции…

Укоризненно покачав головой, он направился к первому ряду и уселся там. Ну, надо же, сегодня, кажется, действительно будет что-то интересное… Кешью обычно не светится в политикуме, но по местным меркам он вполне себе медиамагнат — кроме нашей радиостанции, ему принадлежит и региональный телеканал, и даже областная многотиражка «Стрежевский вестник», корреспондентом которой числится Анюта.

— Мы ведем свой репортаж из зала заседаний городской Думы, — затараторила бодрой скороговоркой кукольная телебрюнетка — говорящая голова канала «Стреж-ТВ». Пожилой красноносый оператор профессионально-небрежно контролировал камеру, флегматично глядя одним глазом в экранчик, другим — в декольте ведущей.

— Сегодня анонсировано обсуждение ряда давно ожидаемых законопроектов… — заливалась она. — На заседание приглашены глава города и наиболее уважаемые представители общественности…

Чото, ведомый эманацией нижних чакр, как-то подкатывал к этой теледиве. И даже, если не врет, небезуспешно. Но даже он долго не выдержал. «Она живет пятисекундными синхронами, всегда смотрит в воображаемую камеру и даже в постели старается занять выгодный ракурс. Трахаешь ее, как в прямом эфире…» — сказал он как-то.

Депутаты устраивались на своих местах и с видимым трудом натягивали на себя лица законодателей. Откуда они брались — всегда было для меня загадкой. Ну, кто-то же их когда-то выбирал, на каких-то выборах… Как удалось провернуть эту процедуру, если они все на одну харю? Как избиратель вообще мог понять, за кого он голосует? Верстальщик бюллетеня мог расставлять их портреты в произвольном порядке, или вставить всем один — никто бы не заметил разницы.

— О, и ты тут? — Славик хлопнул меня по плечу. — Пойдем, тут в буфете неплохой коньячок, а они все равно еще минимум полчаса не начнут, мэр задерживается.

Я огляделся — Павлик удачно пристроился с камерой в боковом проходе и теперь увлеченно снимал общие планы зала и герб города крупно — пушка, река и какая-то неопознаваемая зоологическая хрень с лапками на желтом щите. Он явно и без меня не заскучает. А если и заскучает — хрен с ним.

В буфете было умеренно людно — пиджачные спины депутатов совершали предзаседательный разминочный подход к снаряду. Видимо, коньячок правда неплохой. Мы со Славиком пристроились в короткую очередь.

— Что тут будет-то сегодня? — спросил я без особого интереса.

— А ты не в курсе? — удивился Славик. — Чего тогда пришел?

— Анюта попросила, — признался я. — Оператора ее выгулять. У нее теперь новая фишка — видеоблог, или как там это называется, когда почти телевидение, но в одно лицо.

Славик огляделся и, понизив голос, сказал:

— Сейчас, отойдем за столик, я тебе расскажу.

Мы взяли по соточке коньяка и по бутерброду с красной рыбой, отчего я окончательно почувствовал себя в театре.

— Ну и какой же вопрос будут обсуждать при таком ажиотаже? — спросил я, когда мы отошли к угловому столику. Столики тут были стоячие, как на вокзале — видимо, чтобы депутаты не задерживались надолго вне рабочих мест.

— Не поверишь, — засмеялся Славик, — основной вопрос философии!

— Это «где взять денег»? У всех моих знакомых философов основным был он.

— Нет, — Славик от души веселился, подтверждая мою догадку, что это не первый его визит в буфет сегодня, — вопрос первичности материи и сознания!

— Тогда ты прав. Не поверю. Материя для них — это то, из чего шьют костюм, а сознание — то, что можно потерять после удара по голове бутылкой. Они не могут сравнивать столь разные категории.

— Их непонимание не меняет философской сути проблемы, — заметил Славик. — Хотя ты прав: для них это все-таки вопрос о деньгах. Но для них любой вопрос — о деньгах.

— Можно как-то конкретнее, коньячных дел философ? — взмолился я. — А то я как будто пришел в оперу, а либретто не дали. То есть, мало того, что орут громко, так еще и непонятно ни хрена…

Славик, поминутно хихикая, блестя глазами и порываясь к стойке за коньячком, объяснил мне, что в городе, по его выражению, назревает «буржуазный переворот», что ему, как политологу, необычайно любопытно. Оказывается, я совершенно не представлял себе, как функционируют власть и бизнес в сложившихся обстоятельствах. Возможно потому, что в медийно-информационной повестке городские власти твердо придерживались политики позитивного игнорирования. Вечный «день сурка», изоляция, отсутствие связи с внешним миром — это были как-то очень легко и естественно табуированные темы. Об этом не только не упоминалось в официальных рупорах власти — об этом вообще было не принято говорить. Каждый горожанин знал, что, если выехать из города, например, на юг, то через какой-то час въедешь в него обратно с севера — и, разумеется, наоборот. Но максимум, что он мог услышать в речи мэра, так это: «временные сложности с логистикой». Удивительно, но это работало.

— Люди — существа стайные и информационные, — вещал Славик. — Они склонны больше ориентироваться на поведение окружающих, чем на собственные наблюдения и выводы. Знаменитый эксперимент Аша19 показывает, что семьдесят пять процентов согласятся даже с заведомо абсурдным мнением, если его публично поддерживает большинство окружающих. Поэтому, если вокруг транслируется поведение «все нормально», то очевидная ненормальность легко игнорируется.

Я и сам обращал внимание, насколько обыденно и спокойно идет жизнь в городе. Видимо, большинство людей всегда так живет — изо дня в день, не особенно замечая разницу между ними. Некоторая навязчивая определенность будущего, имеющая место в нашей ситуации, их даже успокаивает — пугает неизвестность, а не рутина. Люди любят рутину и стремятся к ней, всячески избегая изменений в своей жизни. Но Славик раскрыл мне глаза на некоторые практические детали, которыми я не интересовался.

Оказывается, складские запасы магазинов каждое утро становятся ровно такими же, какими были на ту первую полночь, между двенадцатым и тринадцатым числом, сколько бы товаров ни было продано за день, но на деньги это правило почему-то не распространяется. Деньги вообще мистическая субстанция, живущая по своим законам. И торговцы радостно богатели бы, если б не губернатор, который ввел принудительное регулирование, изымая все, кроме торговой наценки, в городской бюджет.

— Понимаешь, — объяснял Славик, — это позволило не обрушить экономику города, избежать сверхконцентрации денег, оставить рынок фермерам, поддержать тех, кто лишился источников дохода. Вот, например, Завод Динамического Оборудования производит что-то необычайно сложное и секретное, но совершенно не нужное в городе. Он не может отправить продукцию заказчику и рассчитаться с рабочими, а это несколько сотен человек. Город занимает их какой-то производственной синекурой, вроде новых лавочек и урн, и выплачивает из этих денег зарплаты. Это только один пример, а их множество… У губернатора, как ни странно, оказались довольно разумные планы регулирования жизни города, но это планово-распределительная экономика, практически социализм.