Пустыня Всадников - Еналь Варвара Николаевна - Страница 3

Уж лучше уйти.

Отец Мэши был родом из далеких поселений на воде. Плавающие дома – так назывались эти поселения. Настоящие Деревья не могут жить на камнях и в воде. Потому Плавающие дома тоже было безопасным местом. Вот туда, к своей родне, отец и собрался.

– Там другие законы, там не бывает Всадников, потому жить легче и проще. Моя родня не откажется от меня, – объяснил он.

И в глазах его при этом светилась уверенность и надежда.

Отец сказал о своих родных, перед тем как они вышли из дома и последний раз закрылась за ними дверь. И с тех пор в сердце Мэши поселилась надежда. Они найдут новое пристанище для жизни, найдут родных, и все наладится. И все будет хорошо.

Отец свернул в узкое ущелье, и тут же за спиной раздался тягучий звон Габуиши – длинных металлических полос со встроенными редукторами звучания, – развешанных на сторожевых башнях. Знак к отключению электричества. Под этот долгий и скучный гул медленно гасли огни во всех домах, и вскоре Город погрузился во тьму. Только самую малость светились крохотные фонарики в теплицах и питомниках.

Энергию экономили. Ведь энергетических установок не так много, да и ветер не всегда бывает достаточно сильным. И дневное Светило не всегда пробивается из-за туч. А от Буймиша слишком мало света, чтобы выработалась хоть сколько-то энергии.

– Вот и славно, – прозвучал в полнейшей мгле уверенный голос отца, – зато мы будем незаметны. Никто не обратит на нас внимания.

Мэши рассеянно кивнула. Вроде бы и так никто не обращал внимания. Шли себе и шли. Шагали по камням. В здешних местах еще не доводилось бывать, поэтому было даже немного интересно. Густо-сиреневое небо над головой да узкий бок Буймиша – вот и все, что виднелось за ровной линией гор. Интересно, как долго придется идти? До самого утра? А где они смогут поесть?

От волнения мысли о еде показались пустыми и ненужными. Какая еда, когда зубы постукивают и сердце колотится? А что, если ее и отца вдруг все-таки заметят? А что, если ночью на них нападут Всадники? От этих мыслей хотелось забиться в кусты и тихонько завыть от ужаса.

– Не переживай, – тихо проговорил отец, – скоро выберемся. Тебе понравится мир, вот увидишь. Ты ведь в жизни-то и не видела ничего, кроме нашего Города. А мир, Мэши, он знаешь какой красивый?! Пора тебе посмотреть мир. Самое время сейчас.

Мэши не ответила. Какая разница – красивый мир или нет, если они бегут от одной опасности к другой?

Неожиданно отец остановился у стены, и ничего невозможно было разобрать в плотных, почти фиолетовых сумерках. Но отец, видимо, точно знал, что надо делать. Потому что достал узенькую лопатку из рюкзака, наклонился, поддел ею что-то, надавил плечом, крякнул, присел – и часть стены сдвинулась с места. Поехала в сторону, и до Мэши дошло, что вот эта гладкая поверхность и есть каменная дверь. Такую не разглядишь с первого раза, тем более в темноте.

Образовавшийся проход дохнул холодом и сыростью. Влажной, приятной землей. На Мэши была темная курточка длиной почти до колен, с капюшоном, узенькая шапочка, плотные широкие штаны и мягкая обувь из кожи ящера-гиганта нажиса. Отец велел надеть самую темную и теплую одежду, сказав, что там, куда они пойдут, будет гораздо холоднее. И вот теперь она сама в этом убедилась.

Шагнув следом за отцом в проем, Мэши споткнулась и чуть не грохнулась. Вскрикнула, протянула руку и коснулась холодного камня – стены прохода. Камень – это опора и безопасность. Так учили в школе. Камень – залог выживания…

– Как же мы будем? Вдруг на нас нападут Всадники? – выдохнула она наконец свои опасения.

– Всадникам нужна еда: мясо и злаки, ты же знаешь. На двоих одиноких путников они и внимания не обратят. Да и на нас неприметная одежда, в сумраке мы сольемся с местностью и не будем бросаться в глаза с высоты полета.

– А днем?

– А днем мы с тобой отдохнем, Мэши. Всю эту ночь мы будем двигаться, света Буймиша вполне достаточно, чтобы не сбиться с пути. Так что наш отдых наступит только тогда, когда взойдет Светило.

– Ничего себе, сколько еще идти… – пробормотала Мэши, стараясь хоть что-то рассмотреть у себя под ногами.

Отец достал маленький светильничек, прикрепленный к большому железному кольцу, – дорогая вещица. Пояснил, что у него есть запас энергетических камушков, на несколько дней должно хватить.

– А там видно будет. Там что-нибудь придумаем.

Долгожданный розовый луч пробежался по низкому своду прохода, по закруглявшимся к потолку стенам и остановился где-то впереди, на углу, за которым скрывался поворот.

– Нам туда, – решительно сказал отец и зашагал вперед.

Мэши двинулась за ним, правда не так уверенно и спокойно. Временами тревога накатывала, словно порыв ветра, и тогда зубы начинали стучать от ужаса. И в голове метались мысли: «Как же без Города? Что же без Города? Кем мы будем? Отщепенцами? Приблудами? Бродягами?»

Сомнения одолевали с каждым шагом, и Мэши все больше оглядывалась назад.

Отец, словно уловив ее страхи, проговорил:

– От нашей семьи остались ты да я. А так хотелось, чтобы мальчики выросли, завели семьи, продолжили род. Но у тебя все еще будет, я обещаю. Жаль, что твоя мать ушла и не увидит тебя взрослой…

При воспоминании о матери Мэши нахмурилась. Не стоит сейчас ворошить прошлое. Что миновало, то миновало. Отец, конечно, прав. От их семьи ничего не осталось, и если уйдет и она, то и смысла жизни для отца не будет. Все, кого он любил, все ушли. Или в небытие, или в другие Города. Мать ушла в другой Город, в Пятый. Покинула их, оставила без сожаления. Сказала, что жизнь разбита и она хочет начать все заново. Звала с собой Мэши, но не охотно, так, больше для порядка.

Отец никогда не обсуждал эту тему, но временами говорил, что никогда не оставит Мэши. И Мэши ему верила. Ее отец был настоящим отцом и поступал так, как должен был.

Мать просто скинула на них тяжелую ношу горя и убежала. По крайней мере так думала Мэши. Мальчики унесли с собой в небытие все тепло и нежность, всю веселость и радость, что были прежде. А тот холод и пустота, царившие теперь в доме, матери были не нужны. И Мэши тоже оказалась не нужна. Одной дочери было слишком мало, чтобы облегчить горестное бремя. Потому мама ушла.

Но зато всегда рядом был отец, и сейчас он спасал ее от неминуемой беды, от нависшей угрозы. Он делал то, чего не смог сделать для сыновей. Возможно, отец до сих пор винил и себя в их гибели. Возможно, он жалел, что вообще пришел однажды в Города. И потому старался исправить ошибки прошлого.

Мэши не спрашивала его, это ведь и так было понятно. Просто шагала следом, ежилась от прохлады и мысленно прощалась с Городом и друзьями. С одногодками, которых больше никогда не увидит. С ленивым Хамийе – ящер наверняка лежит под дверью и тоскливо постукивает длинным хвостом. Не дождется ящер свою хозяйку этой ночью…

Вдруг отец остановился, повернулся слегка и провел лучом светильника вперед по проходу. Опустил его вниз, и в розоватом свете жирной, рыжеватой полосой показалась земля.

– Это и есть Настоящая Земля? – осторожно спросила Мэши.

– Она самая. Вот теперь надо быть начеку.

– А если… – дальше язык не повернулся, и вопрос повис в воздухе.

– Мы пройдем быстро и тихо. Деревьев-Гигантов сейчас рядом нет, иначе бы в Городе объявили тревогу. Ну, пошли.

Отец ступил первым. Сначала медленно, неуверенно, будто под ногами у него был узкий карниз над пропастью. После более смело – шаг за шагом. Шел он так тихо, что Мэши не улавливала ни шороха.

Сама она нерешительно двинулась следом лишь тогда, когда отец оказался у очередного поворота. Он оглянулся, поднял брови и еле слышно проговорил:

– Не бойся, пошли. У нас с тобой все должно получиться. Тут недалеко.

Но вот тут, в этом самом проходе, и погибли дети. Отец ведь не зря сказал об этом, он хотел еще раз напомнить о том, что их путешествие – вовсе не увеселительная прогулка. Корни Гигантов-Деревьев могут преодолевать под землей довольно большие расстояния – так учили в школе. А после вылезать узкими, гибкими змеями, разрушать все, что попадается на пути, и затягивать вниз, под землю, людей. Вдруг и сейчас в этой кромешной темноте появится древесный корень? И Мэши с отцом его не услышат? Вдруг он уже за спиной, извивается, готовится напасть и утянуть во влажный земляной мрак?