Хейтер (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 44

Он не любил оставаться в клубе в то время, когда он заполнялся людьми. Словно бежал от собственного голода, отрицая свою принадлежность к этому миру. Гордо именовал это "силой воли". Потому что звучало гораздо благозвучнее и надежнее, чем "трусость".

Дома, в его холостяцкой берлоге, тепло и уютно. Назвать берлогой кирпичный загородный дом в 250 квадратных метров, с потрясающей внутренней отделкой буком, выдержанным в стиле "домик охотника" только у него поворачивался язык. Это звучало без пренебрежения, всегда с особой теплотой. Настоящая крепость и опора, убежище от окружающей действительности, а если и понадобится, оборонный бункер.

Юрий представил, как совсем скоро будет вести свой автомобиль сквозь промозглую сырость и раннюю темноту. Как изменится пейзаж, стоит покинуть пределы города. Вдоль дороги густые сосновые лесопосадки, на ветвях сохранились кое-где шапки белого снега. Поля тоже белые. Поразительный контраст с серой зимой в городе!

В поселке Высокий практически безлюдно. Обитатели используют коттеджи как летние домики, а в январе приезжают редко. Первозданный рай. Иногда приходит сыграть партию в шахматы профессор Коган. Он уединился для написания очередной диссертации, которая иногда, по его словам, "подвисает". В такие вечера они засиживаются за шахматной доской до полуночи.

Сегодня Юрий останется один. Наедине с собственными мыслями. Повернет ключ в замке, дом озарится светом. В камине запылают дрова, на плите закипит чай из листьев малины и чабреца. Горячая чашка обожжет пальцы, и, как всегда, промелькнет мысль о том, что в доме не хватает женской руки. Как и ее несколько суеверной обладательницы, которая выбросит всю надколотую посуду и заменит ее новой. Но пальцы привыкнут к жару, и порыв слабости отпустит.

Он закурит гаванскую сигару. Вспомнит, как локализовали военный конфликт в одной из центральноамериканских стран, не потеряв никого из спецотряда. Как пили обжигающий местный самогон из жестяных кружек, курили эти самые сигары, которые им щедро предоставляли благодарные мирные жители. О специальном резаке никто понятия не имел, их сурово надкусывали зубами. И наверняка те, кто в своих кабинетах курит подобные сигары, упакованные в стильные коробки с соблюдением целого ритуала, в тот момент им бы позавидовали. Даже Александр Кравицкий.

А потом он вспомнит о погибших снайперах, боевых товарищах. Осталось так мало фотографий. Уймет предательскую дрожь в руках и стук сердца и улыбнется.

Покойтесь с миром. Вы ушли героями. А кем уйду я, вопрос без ответа.

Плеснет в чай настойку полыни. Никакого новомодного абсента. И напиток приобретет горький привкус грусти по преданным, ныне покойным друзьям. И горечь неутоленного голода, который он так упорно отказывается в себе признать.

Третий тост. За тех, кто не с нами. Полчашки в один глоток. И четвертый неизменный тост снайперского подразделения: чтобы за нас никогда не пили третий.

Это будет. Правда, не так ск- Мама на выставке... хоть бы она не видела...

- Без паники. Не многие знают, что ты её дочь. Черт, Лена, ты только... не заходи на канал! Прошу, не надо. Дождись меня.

Мое сердце падает вниз.

Сломана. Уничтожена. Добита.

Странно, но в тот момент я полагаю, что это всё. Дальше только бездна. Каждый раз, когда происходил удар, я говорила себе, что он последний, потому что казалось, что после такого не живут. Но накал каждого нового ранения судьбы увеличивался в геометрической прогрессии.

- Саймонс, не молчи! Лена!

- Я... я просто не смогу зайти на канал. Меня... взломали.

- Я еду! Чёрт, Саймонс, прошу, не наделай глупостей! Слышишь? Я с тобой! Мы не с таким справлялись... слышишь?!.

Истерить и биться головой о стену надо мне, а Ира... я никогда не задумывалась, почему её все зовут Angel. Похоже, как раз из-за таких вот моментов... и этого самого дня...

Я поднимаю глаза на окно, поражаясь своему спокойствию, даже некой отрешённости. Ира всхлипывает в трубку, и непроизвольно я сама начинаю плакать. Мне не надо смотреть, что там за видео. Я знаю. Знаю наверняка.

Я не подчинилась своему абьюзеру. Послала и оскорбила, зная, какой компромат у него в руках. Он не стал терпеть непокорность. Он никогда со мной не играл.

Сбрасываю вызов. И начинается вакханалия имени Милены Девятовой. Закрываю глаза и ставлю телефон на беззвучный режим.

Я поговорю с ней обязательно. Но только не сейчас и не сегодня.

За час сорок неотвеченных. Милена. Две бывшие одноклассницы. Новак. Катя. Еще кто-то из одногруппников, и с десяток неизвестных номеров. Отрешённость и апатия сходят на нет, а я начинаю понимать, в каком кошмарном положении оказалась.

Ира влетает в квартиру в тот момент, когда я понимаю, что жить мне больше не хочется. Что всё потеряло смысл, а Елена Саймонс уничтожена. Она буквально ловит меня на руки, потому что на ногах устоять всё труднее.

- Я рядом! Всё уже произошло. Больше ничего плохого не будет, - она вряд ли сама понимает, что именно говорит. Цель - достучаться до моего сознания. - Я не знаю, что это за запись и как она туда попала, но тот, кто это сделал, за всё ответит. Клянусь. Только расскажи мне всё. Хорошо?

Не осталось даже кратера. Метеорит уничтожил мою планету. Её микрочастицы умирают в холодной и зловещей вселенной. Она никогда уже не возродится в прежнем виде. Точно так же, как и я никогда не пойму, что должно быть в голове у человека, способного провести девушку через подобный кошмар только потому, что она летает гораздо выше. Там, куда ему самому никогда не долететь - ненависть к тем, кто не ответил на его чувства, плюс подростковая травма держат похлеще стального ядра.

...К вечеру выпита бутылка вина, но я не пьянею. Лишь слегка осмелеваю и решаюсь посмотреть, что же происходит на канале. Зайти по-прежнему не могу, даже сброс пароля не работает. Смотрю в экран монитора. Даже тогда, когда Ира сворачивает мерзкие кадры на половине.

- Не читай! Я прошу тебя!

Отвожу её руку от ноутбука. Смотрю на комментарии. Почему это ещё не удалили?! Запись нарушает условия размещения! Но за час наблюдений замечаю, что она меняется. Кто-то перезаливает её вновь, шифруя и обрезая. Так можно ненадолго обмануть бдительный надзор.

- Это... Мирослава Кросс? На моём канале?

- Лена, не читай, прошу!

- «Вы видите классическую схему падения звёзд-однодневок, которым слава атрофирует мозг. Они на всё готовы ради рейтинга. Я бы ввела закон, запрещающий неадекватам пользоваться ресурсом. На моем канале есть доказательство того, что ваш любимый блогер не в себе. Торт с отрезанной головой Миры Кросс был лишь первым звонком. Вы можете посмотреть это в моём блоге, чтобы не считать меня голословной».

- Сука, - шепчу, чувствуя, как кровь резко отливает от лица. - Кто?! Я же...

- Да мало ли кто... ты не о ней думай! Лена, что ты намерена сделать с этой тварью?! Почему ты не пошла в полицию?! Почему позволила себя изнасиловать... Лена, чёрт, прости!

Меня трясёт. И я не знаю ответа на этот вопрос. Почему позволила и ничего не сделала? Да всё просто. В нашем обществе до сих пор во всем винят жертву.

Ты пришла к нему сама. Не надо было пить кофе. Не надо было быть такой красивой и этим провоцировать его.

Рыдаю, а Ирка гладит меня по голове, что-то шепчет. Милена обрывает трубку, я боюсь отвечать. Подруга не даёт мне окончательно сойти с ума.

- Стой. Не плачь, это уже не имеет смыла. На видео ясно видно, что ты не в себе. Идем в полицию. Начнут хамить - в прокуратуру. Да, Лена! Он настолько уверен в твоем молчании, что ничего не боится! Даже сам подставился. Расскажешь всё, как есть. Пишем заявление. Не насилие и наркота, а шантаж. Киберотдел подтвердит факт хищения денег и найдёт эту связь...

Говорит, ненавязчиво выключая ноутбук и включая телевизор. Никто его смотреть не собирается. Он идет фоном. Вечерний выпуск новостей. Мне хочется запустить в телевизор стаканом с вином. Проблемы людей кажутся надуманными. Я бы рада оказаться в эпицентре извержения Фуэго, в зоне боевых действий и ДТП, только не здесь!