Невеста Крылатого Змея (СИ) - Грез Регина - Страница 54

Но сейчас Князю пришлось разжать руки, сомкнутые вокруг милой невесты, позволить девушке подойти к ручью. Леда зачерпнула пригоршнями студеную водицу и плеснула себе в лицо, а потом так же, держа ладошки ковшичком, сделала пару осторожных глоточков. Рядом умывался Годар. А Михей между тем другое важное дело совершал, вытащил из своего короба бутылечек граненый и набрал воды из другого ручья. Крепко привинтил крышечку, снова пряча дорогую вещицу сперва в полотняный мешок, а потом еще и в маленький берестяной туесочек.

— Во и ладно! Благодарствуем тебе, Пресветлая Живина, что одарила нас своими милостями. Обещаем во благо пустить.

Тут зашелестел Ясень оставшейся блеклой листвой, жалобно застонали голые ветви, будто старый дедушка желал плечи расправить да покрасоваться перед родней напоследок. Змеями тугими шевельнулись под землей корни дерева, засыпая гремящие родники дерном и глиной. Немного времени спустя оба источника замолкли. Просочились под землю последние прозрачные лужицы у подножья холма, и вскоре на местое заветных ключей поднялось густое свежее разнотравье.

— И то верно, — рассудил Михей, — мало ли с каким умыслом потянулись бы сюда люди со всей округи. Некому больше здесь охранять чистые слезы Живины, да и знать, высохли они уже, на улыбку сменились. И в том есть заслуга твоя, Ладушка. Береги ее шибче, Змеиный Князь, не в каждый год пташка такая садится на твое крыло. Помни, цени…

— О том лишь забота моя, — усмехнулся Годар, — да вот как бы сама не возжелала улететь, хочу удержать, но не в золотой клетке, а на раскрытой ладони. Веришь ли мне, хоть моя, Лебедушка белая?

— Верю. И не хочу тебя покидать. Мне бы только узнать про родных, весточку им отправить, о том и буду просить Лунную Деву.

— Значит, и нам пора в путь-дорогу отправляться. Только на небесных струях и без ладьи, а на моей железной броне. В прошлый-то раз, я тебя не больно спрашивал, когда с крыши снимал, а теперь спрошу. Доверишься мне, позволишь с тобой вместе взмыть к облакам?

От этого приглашения у девушки даже дух захватило, и впрямь самое тайное наяву свершится сейчас.

— Я согласна.

Леда все же обнялась с Михеем перед расставанием и даже потрепала робко его темные кудри.

— Доброй дороги тебе! Надеюсь, не потеряешься в лесу. Как прибудешь, сразу навести Теку, очень за них волнуюсь, девочек жалко. Пусть скорее их беды пройдут.

Медведь аж светился весь, и впрямь, мыслями был уже далеко, наверно, мечтал, как во всей красе молодецкой покажется будущей невесте. Может, и сама Арлета перестанет его теперь бранить, разрешит хоть парой слов с Радунюшкой перемолвиться.

— Да и вы быстрее вертайтесь. Без тебя, Князь, меня сестрица твоя строгая и на порог не пустит.

Скоро Михей скрылся в густом подлеске и Годар вопросительно глянул на девушку. — Знать и нам пора…

Мужчина достал из заплечной сумы пару длинных кожаных ремней, расправил теплый плащ и стал Леду наставлять относительно предстоящего путешествия.

— Одежду сниму, так ты все в котомку прибери, а после к лапе примотаешь, пригодится. А то после стану вновь человеком и придется перед тобой голышом ходить, мне-то ничего, а ты еще застыдишься. А сама накидку надень, холодно там… высоко.

— Заботливый какой! Обо всем-то подумал.

— Теперь к Ясеню отойди. Хоть и видала меня уже в другом обличье, но все же испугаться можешь, непривычно тебе.

— А кому же привычно? Ты Арлете показывался и… брату?

— Было дело. Еще по молодости.

— Ты и сейчас-то не больно стар.

Годар губы сурово сжал, но глаза улыбались, вспыхивая желтоватыми огоньками. Леда голову опустила, затомилось сердечко под внимательным взглядом Суженого. Отвернулась скорей и почти бегом поднялась на пригорок, а там девушка присела на толстый извилистый корень, что торчал над землей, прижалась спиной к стволу дерева. Неужели сейчас наяву все случится, и вместе с Годаром они поднимутся в небесную высь? Пролетела к лесу стайка уток, наверно, где-то озеро недалеко… Прошмыгнула в траве крупная мышь, Леда даже ноги подобрала, едва не вскричала от неожиданной встречи с шусьрым зверьком.

А рядом уже колыхалась земля под огромным телом, уже испуганно трещали сороки, покидая пустырь, птахи поменьше тотчас попрятались в неухоженный малинник и притихли, хотя кому до них было дело. Леда глянула сквозь растопыренные у лица пальцы и замерла от восторга и ужаса. Бывает ли так… А, наверно, бывает: «Божечки мои! Какой же он все- таки большой, я-то по сравнению с ним как цыпленок перед орлом. Ой, мама…»

А Змей, не торопясь, распахнул огромные кожистые крылья, пригнул шею, выжидательно глядя на девушку, не слишком ли дрожит на сей раз его ладушка, не придется ли опять в когти хватать, да тащить бесчувственную. Ох, как бы не хотелось…

Леда дыхание перевела и потихоньку с бугра спустилась, подошла к Великану, не сводя изумленных глаз:

— Годар, неужели это ты?

И в ответ Чудовище покорно склонило перед ней шипастую голову, словно высеченную из огромного куска отполированного малахита, теплым паром дохнуло из ноздрей. Леда подошла еще на пару шажочков ближе и несмело вытянула руку вперед, может, прикоснуться дозволит…

— Годар, это просто какое-то чудо! Это же невероятно!

Польщенный Змей приоткрыл клыкастую пасть и багровым языком лизнул ладонь девушки, да не очень-то рассчитал, Леда шатнулась в сторону, едва удержалась на ногах:

— О-ой! Ты не очень-то шали, я же маленькая перед тобой сейчас, разве не видишь.

В крайнем смущении Змей опустился на жесткое пластинчатое брюхо, виновато уронил морду на землю: «Прости, заюшка, хотел и таким тебя приласкать».

Леда, конечно, простила, совсем близко встала и погладила жеский панцирь под янтарным глазом:

— Ты красивый, Годар! Ты — самое прекрасное Чудовище на свете!

Девушка прижалась щекой к твердой теплой пластине, улыбалась довольно, в кои-то веки довелось Русского Дракона обнять, шутка ли. Рассказать кому — не поверят же, правда, здесь-то как раз и поверят, а вот там, в родном мире…

— Годар, надо лететь, да? Я готова. Я сейчас твою сумку закреплю и сама как-нибудь, ой, заберусь, только у меня опять ноги дрожат, ты меня не торопи.

Но Змей ведь даже и не думал спешить, напротив, душу охватывало смутное беспокойство, а если исчезнет Его Любимая в Лунной долине, если назад придется возвращаться одному. Нет, такое даже помыслить тяжко!

И вот котомки все закреплены, Змей опустил ниже крыло, приглашая девушку по нему взобраться себе на спину у самой шеи. Леда и себя ремнем привязала, как могла крепко, закуталась в шерстяной плащ и ухватилась за костяной шип поблизости. «Можно лететь!»

Змей помедлил еще немного, прошелся по лугу, запрокидывая морду назад и строго смотря на свою бесценную ношу. Леда пыталась улыбаться побелевшими в раз губами, кивнула, мол, все хорошо, не волнуйся. И тогда Он взлетел…

Головокружение и страх. Замерло дыхание, и сердце колоколом бухало в груди. Душа ушла в пятки. Леда впилась ногтями в грубые пластины на Змеиной шее, старалась побороть тошноту. Глаза зажмурила, сил нет смотреть вокруг, а ведь раньше предвкушала полет, ждала и мечтала даже. Что же так подводит слабое тело, только и хочется, что снова под ногами твердую почву ощутить. Где же восторг и изумление, совершенно не манит любоваться сверху на красоты пейзажа. Неужели все придется пропустить, обидно до слез. И Леда расплакалась, щедро вымочив костяные жесткие покровы под руками:

— «Прости, Годар, не оценила всю твою мощь, все твое Царственное величие Крылатого Существа. Сжалась в комочек и едва жива от новых ощущений. Никакая я, видать, не летунья. Верно ты прежде сказал — душа моя заячья!»