Невеста Крылатого Змея (СИ) - Грез Регина - Страница 23

И вот осталась Леда одна, прилегла на чистую постель, собравшись отдохнуть за тяжелый длинный день. Только сон не шел… А через малое время и дверь скрипнула, прокралась к девушке тонкая тень.

— Русалочка! Ты еще не спишь?

— Ты… Радуня?

— Тише говори, я у матушки не спросилась, а то чай не позволила бы мне сюда прийти. Она же следить за тобой собралась, вдруг ты ведьма лесная, хворь какую на нас наведешь.

Леда улыбнулась впотьмах, присаживаясь на лежанке, подоткнув под спину подушку.

— Я не ведьма, не лешачиха. И не русалка даже. Сказки все это. Я простой человек. Только заблудилась в ваших краях. Река меня принесла, понимаешь? Река времени…

Загрустила Леда от такой неожиданной формулировки. А ведь и правда, словно бы попала на пятнадцать веков назад, в Древнюю Русь, к предкам славян, не иначе. Многое сходится, и язык понятен, и в одежде подобное есть, даже в постройках и внутреннем убранстве хоромин. Имена тоже будто русские. Правда, сказочный какой-то этот мир, в учебниках по истории про настоящих Крылатых Змеев ничего ведь не сказано, а фольклор однозначно этим созданиям худую славу приписывает. Чего же Леде ожидать от такого соседства?

А вот девочка гостью сразу пожалела, присела на краешек постели, легко коснулась руки:

— Я брата попрошу, он тебя в обиду не даст. Радсей добрый.

И на том спасибо. Утешила. Леда горячо пожала мягкую девичью ладошку.

— Ой, а это у тебя откуда?

Не успела Леда и глазом моргнуть, как Радуня сняла со столбика кровати веревочку с деревянными медвежатами — подарок Михея.

— Славные какие, живые будто, кто же тебе их сделал?

Тут Леду охватило странное беспокойство, может, лучше было бы игрушку эту от Радуни подальше запрятать. Да видно, поздно уже, не станешь отбирать силой.

— Это даже не мое. Просили передать, кому понравятся для забавы. Только я детям малым отдать хотела. Ты-то уж девушка совсем, поди давно в куклы не играешь.

— А, может быть, и играю… Ведь это не кукла вовсе, а оберег, подари-ка мне, я на руке носить буду. Мне по сердцу.

Не успела Леда и возразить, как Радуня обернула веревку вокруг белого запястья, туже стянула концы.

— Теперь меня никакой Зверь не тронет! Пусть матушка не тревожится более. Я дерево завсегда любила, теплое оно, лесом пахнет. А таких оберегов и не видала никогда.

Леда только губы кусала, не зная, что и сказать. Смотрела на Радуню с тоской, а та по- своему поняла, предложила обмен:

— Если тебе с Мишутками расставаться жалко, так мой оберег возьми. Его Годар сам на меня одевал. Годар только с виду строгий, а со мной так и ласков бывает. Только недолго, некогда ему.

С этими словами Радуня протянула Леде шнурочек, на котором висела подвеска с «дракончиком», как две капли воды похожим на того, что Леда близ кургана в костер бросила, только чуток поменьше. Дрожащими руками девушка приняла подарок.

— А что же у него в лапах-то? Шар какой-то…

— Так ведь то Луна. Ты разве сказание о Горыне не слыхала?

— Нет, кажется, не слыхала, расскажи, пожалуйста… — еле слышно прошептала Леда.

Сердце отчего-то забилось быстро, словно вот-вот дотянется душа до самого краешка покрова тайны, отбросит прочь пыльную хламиду и засияет истина во всей красе своей, людям на радость. Радуня волнений Леды не замечала, медвежат своих перебирала пальчиками, все на них чего-то дивилась, а после начала сказывать…

В стародавние времена жил на нашей земле Князь Горыня и было у него три сына. Правитель старел, сыновья росли, ратному делу обучались, выбирали невест. Да не пришлось Князю веселиться на пышных свадьбах, настала горькая година, собрался у границ княжества ворог лютый. Народ в полон уводил, селения жег, грозил стольный град разорить вскорести.

Родину защищать — дело правое. Княжичи сами возглавили войско, а Отца — старика дома оставили. И по обычаю древнему, уходя на войну, воткнули княжичи в притолоку терема по ножу каждый, и о том слова заветные молвили:

— Следи, батюшка, ежели лезвие ржа настигнет, да закапает с ножа кровь — не вернемся старость твою утешить. Сложим головы на поле брани за родную землю.

Проводил отец сыновей и предался тоске. А вести с границ приходили одна другой хуже. А потом потускнело лезвие ножа старшего сына, и вскоре побежали по костяной ручке тяжелые бурые капли. Князь только брови нахмурил.

А на другой день и нож среднего сына алой кровью «заплакал». Князь лицо руками закрыл. А уж когда заржавело лезвие ножа меньшого, любимого сынка, Князь света белого не взвидел, черная ночь сердце отцовское обуяла. Возопил он громко, призывая богов, и пообещал любой дар взамен жизни своих сыновей и спасения отчизны. И ответил Князю лишь Хозяин Подземного Чертога — Владыка Нижнего мира. Предложил вернуть сыновей невредимыми, да с великой победой, вот только какой ценой… И на все-то согласился безутешный Князь.

О ту пору сыновья его, истекая кровью, спина к спине противостояли ворогам на высоком холме, что из тел убиенных людей в поле вырос. Храбро сражались витязи, да слишком не равны были силы. Несметные полчища привел за собой иноземный Царь, алчно озирал он просторы и красоты долины Роси, сам здесь править хотел. Все теснее и ближе кольцо вражеское вокруг братьев смыкалось, и пора было петь прощальную песню.

Да только крепко вдруг срослись спины княжичей, объединились тела их израненные в одно мощное туловище, покрытое прочной броней, вытянулись шеи, расправились руки в перепончатые крылья. И вместо умирающих юношей встал посреди толпы врагов могучий крылатый Змей о трех головах. Жгучая ярость клокотала в железных глотках, вырываясь наружу огненными струями, отважно бились могучие сердца, полные жажды мщения. В страхе разбегались орды захватчиков перед огромным Чудовищем, что без жалости настигал и громил их — лапищами топтал, пламенем жег.

Вернулись княжичи к Отцу с радостной вестью о разгроме иноземного войска, сами же молодцы были целы-невредимы и еще краше прежнего. Да только Отец их радость мешал пополам с печалью, потому как по договору с Владыкой Нижнего мира должен был отпустить двоих сыновей в Подземный Чертог на вечное служение.

А старшему сыну княжескому велено было на свету остаться и взять в жены дочь Лунной девы. И только от этого союза могут появляться на свет мужчины, способные обращаться в Крылатого Змея. Но из всех сыновей, что родятся в новом браке, все молодцы, окромя старшего, достигнув взрослой поры, должны переселиться в Нижний Мир. Вот такое условие Князю поставил Тот, кто первым услышал его отчаянную мольбу о помощи в черный день. И нарушить договор с Древним было нельзя, исполнялся он честно уже много веков, иначе суровая кара могла обрушиться на Дарилану в долине Роси.

Будет выполнено условие Владьжи и на сей раз. Когда настанет срок жать спелые колосья на полях вблизи Гнездовья, опоят Радсея сонным зельем и уложат спать на золотой ладье в глубине полуземлянки, над которой позднее насыплют высокий курган. С большими почестями проводят Младшего в Нижний мир, чтобы по весне вновь зацвели луга и запели птицы, пробудилась природа, обновилась душа.

И долго еще будут оплакивать Молодого Князя верные слуги, да нежные девицы, долго будет грозно смотреть в небеса Годар — Старший из братьев. Проводив младшенького, останется он последним из всего Змеиного рода Гнездовья. Но давно уже Годар дал зарок не искать себе жену из дочерей Луны, не плодить юношей, которых нужно будет отпускать в Нижний мир. Решил Годар никому не передавать способность становиться Крылатым Чудовищем.

— Пусть умрет этот дар со мной! Сполна расплатились мы с Хозяином Подземных владений. Довольно кормить ненасытную земную утробу нашими детьми! Не желаю более печалить матерей и жен змеиных, страдающих о своих сыновьях. Останусь один.