Посол на подмене - Воскресенская Ольга Николаевна - Страница 38

— Послами назначали очень достойных военных и аристократов, — все равно счел своим долгом пояснить секретарь.

— А какие проекты они вообще планировали разрабатывать, о чем собирали информацию, неофициально договаривались с тариманцами? — попытался зайти с другого бока Никоэль. — Торговые соглашения? Программы культурного обмена? Совместные проекты и исследования? Над чем велась работа?

— Я же говорил — над впечатлением! Мы не должны предстать народом, о который можно вытирать ноги, который будет терпеть…

Ник закашлялся, не дослушав. Получается, до этого они закрывали глаза на несколько десятков убитых исключительно от излишней занятости? Да ну к драконам такую дипломатию!

Парень быстро привязал лошадь к небольшому одинокому деревцу, попросил секретаря подождать там же и направился рвать соцветия, необходимые ему для очередной партии зелья для глаз. Надо пользоваться, пока можно собрать ингредиент самому, вместо того чтобы заказывать его с наценкой через посредников. Хоть один холщовый мешочек наполнит — уже выгода. Он сосредоточился на обрывании лепестков, перестав обращать внимание и на Лариона, и на следующих чуть в отдалении по дороге всадников, и на телеги, и на начинающее припекать солнце. Отвлек его только громкий шепот, через некоторое время прозвучавший под деревом, где ждал скучающий подчиненный:

— Любезный, я не очень помешаю, если отвлеку твоего приятеля на полчасика?

— Не понимаю, — тихо пробормотал секретарь. — Обращайтесь к нему, он посол Белавии.

Ник поднял голову и успел заметить нацеленный на себя палец. Радовало одно: лицо стоящего возле Лариона тариманца было незнакомо, это не фин Астор, не кори Ксантар и не кто-то из людей, с которыми он встречался на приеме или в коридорах дворца. Но был и факт, изрядно озадачивший парня и заставивший насторожиться: одна из нитей, отходящих от его груди, упиралась прямо в грудь новоприбывшего. Что бы это значило? Никоэль не знал, но предчувствовал, что ответ ему не понравится.

— Вы не могли бы ненадолго отложить свои дела? — на тариманском попросил незнакомец, быстро сокращая расстояние между ними. Поводья своей лошади он бесцеремонно сунул Лариону и только хлыст вертел в руках, не зная, куда пристроить. В принципе человек выглядел не бандитом каким-нибудь, а добропорядочным горожанином, если это понятие можно применить к личности со спортивной мускулистой фигурой, к тому же при шпаге на боку. Но тариманцы все отнюдь не хилые. А этот даже ростом был почти вровень с Никоэлем, хотя и постарше на десяток лет.

— Зачем откладывать дела? — подозревая будущие неприятности, спросил посол.

— Ну как же… Богиня выбрала нас. Причем дала указания обоим, а это большая редкость, — принялся сбивчиво объяснять незнакомец. — Хотя я думал, что ищу соотечественника, а вы, судя по легкому акценту, иностранец.

В воображении Ника возник образ алтаря и распластанного на нем тела с кинжалом в сердце. Иначе он просто не представлял, зачем высшее существо может кого-то выбрать. И вообще, он-то ни в какую Богиню не верит и никаких указаний не получал! Как бы теперь подипломатичнее сообщить об этом тариманцу, чтобы не раздуть международный скандал на религиозной почве?

— У меня этих указаний… — с нарочито усталым видом вздохнул Никоэль. — Конкретнее, о каком из них речь?

— Неужели у вас так много сплошных, а не прерывистых нитей? — округлил глаза незнакомец. — Это как же надо было разгневать Богиню долгим воздержанием от поединков, раз она не дала вам права самому определять место, время и противника?

Вот после этих слов Ник начал догадываться, о чем идет речь, и даже скосил глаза вниз, чтобы убедиться: три белые нити с коричневыми почему-то крапинками никуда не делись и не поблекли, а одна, наоборот, даже засияла ярче. Но он же не поклоняется Богине тариманцев и даже близко ни к каким храмам не подходил! В недоумении парень постарался вспомнить, когда и чем мог разгневать местное божество. Неужели не надо было пытаться вызвать фина Астора на откровенность нечестным путем? Да ну, бред. Другие послы наверняка вообще напропалую врали, преувеличивали и изворачивались, чтобы выведать нужную информацию, не сообщив ничего важного в ответ. Хотя… Они ведь долго и не прожили после этого. Однако не может быть, чтобы местная Богиня имела власть над чужеземцами! Иначе Тариман был бы уже господствующей державой на материке, а он в реальности ничем особенным не выделяется — ни в экономике, ни в культуре, ни по влиянию. И это несмотря на то, что в физическом плане большинство граждан Белавии слабее здешних жителей и не способны оказать существенного сопротивления, последняя война сие наглядно показала.

— Так вы согласны на поединок мастерства? — не выдержал долгого молчания незнакомец. — Извините, если у вас были другие намерения, но я полагаю, что нам нечего делить и не перед кем красоваться, чтобы усложнять задачу и устраивать поединок доблести. Или вы сегодня уже утомились и предпочитаете перенести дуэль на другой день? Я в полном вашем распоряжении в любое время, не занятое на службе. Хотелось бы быстрее исполнить волю Богини. Назначьте удобное для вас место и время.

Тариманец был многословен, настойчив и, по-видимому, отличался завидным упрямством, поэтому посол понял: явно не отстанет, пока не добьется своего. Драться-таки придется. Но как же не хотелось… Однако надо соглашаться, пока не поссорились в процессе уговоров и не довели дело до более опасного вида поединка. Хоть не до ран и рек крови сражаться будут. Только дуэли во имя чести ему не хватало! А ведь плохо знающие тариманский язык предыдущие белавские дипломаты наверняка сами заявляли о готовности защитить честь…

— Я вполне могу сейчас выделить время и сразиться, — сказал Никоэль. — Вас же устраивает данная поляна?

— Да. Замечательно! — обрадовался противник. И просто назвал свое имя, без всяких поклонов и расшаркиваний, как поступил бы любой белавский аристократ: — Зовите меня чери Биарн.

— Никоэль Иберникский, — представился парень, присматриваясь к противнику. Он только сейчас понял, что у тариманца не просто широкие темные брови, шире их делает черная полоса, проведенная жидкими тенями. Но почему тогда точки на более яркой нити коричневые? На всех трех нитях.

— Приступим? — спросил чери Биарн, отбрасывая хлыст в траву и обнажая шпагу. Сразу нападать он не стал — дождался реакции Никоэля.

Парню пришлось аналогично отбросить холщовый мешочек с соцветиями и предупредить Лариона:

— Не вмешивайся!

— Мне как секунданту и не полагается… — начал было секретарь.

Однако посол его не дослушал. Он немного позабытым движением вынул шпагу из ножен и слегка взмахнул ею, заново приноравливаясь к весу и балансировке. Странно, раньше клинок казался ему тяжелее. Впрочем, это неудивительно, ведь он был младше и слабее. Тело само вспомнило правильную стойку — отец учил на совесть. Одежда, к счастью, тоже не стесняла движений и не мешала. Это плохому танцору даже ноги мешают, а Ник не считал себя совсем негодным фехтовальщиком, хуже отца — да. Он легко отразил первую атаку тариманца и улыбнулся. Фу-ух… Местная Богиня явно не желала его смерти, ведь противник владел шпагой вполне хорошо, но не на уровне мастера, годами оттачивающего каждое движение. Парень даже почувствовал, что, напрягшись и чуть ускорившись, может в любой момент закончить поединок. А потому расслабился и принялся фехтовать, заново изучая и переоценивая свои возможности с точки зрения взрослого человека с окрепшей кистью и телом, тренированным полосой препятствий отца. Он настолько увлекся, что фина Астора заметил только тогда, когда тот громко простонал:

— Ксантар, ты сейчас увидишь перед собой первого тариманца, у которого случится инфаркт!

— Спокойно, — ответил «начальник тюрьмы», — посол побеждает.

— У меня повод серьезнее!

— Что может быть серьезнее ранения твоего драгоценного посла?

— То, что я сам должен буду попытаться его ранить!

— То есть? — не понял кори Ксантар. — Я точно знаю, что у тебя нет родственников в династии «чери», поэтому месть за проигрыш как мотив исключена.