Выбери любимый жанр

Вампиры пустыни
(Том II) - Четвинд-Хейс Рональд - Страница 8


Изменить размер шрифта:

8

Так что ничто не мешает отправиться домой. Сейчас он заведет машину и спустится по склону холма, с каждым поворотом дороги все больше удаляясь от этого проклятого дома и этой проклятой твари. Вперед к свету и улицам, где ты с легкостью можешь найти дозу, найти ее и позабыть, что случилось. Он просто словил паршивый приход, на самом деле убийства не было, и не существует никаких тварей с золотыми лицами вроде той, чьи миндалевидные глаза, блестящие острые зубы и багровый рот сейчас отражаются в зеркале заднего вида.

Грег завизжал, и тормоза автомобиля тоже завизжали. Он выкрутил рулевое колесо, выкрутил и проиграл, потому что победить было невозможно, так же невозможно, как и свернуть с этой узкой тропы среди зарослей.

А затем тварь нависла над ним, приподнялась и ринулась вниз, хлеща и опутывая его своими внутренностями.

Скользкие кольца затянулись вокруг шеи, со стеблевидной ножки над ними нагнулось золотое лицо и, припав губами к шее, нашло артерию.

Ибрахим оказался прав. Теперь Грег понял, почему кола в сердце было недостаточно.

Сандра Викхем

МАМЕНЬКИН СЫНОЧЕК

Пер. Е. Лаврецкой

— Отойди, — сказала она, положив одну руку на живот и выставив другую перед собой. В ней был зажат столовый нож.

Он улыбнулся — та же улыбка, что покорила ее сердце много лет назад. Та же улыбка, только теперь она знала, что это была одна видимость.

— Рути, — сказал он, протягивая руки в знак мира, — ты удивительная женщина. Именно поэтому я выбрал тебя.

Пот выступил у нее на лбу, побежал под мышками. Схватки пронзали тело, как раскаленные молнии. Она пошатнулась и заставила себя дышать медленно и глубоко. Подняла нож выше. Муж приближался. Она не могла допустить рождения этого ребенка.

— Я сказала, не подходи, Кристофер.

На самом деле его звали не так — это имя было просто частью его человеческой маски, в которую она влюбилась. Он обманывал ее все то время, когда они встречались в университете, на протяжении трех лет брака и восьми месяцев беременности. А потом она очнулась здесь пленницей и он показал свое истинное обличие.

Новая схватка согнула ее вдвое. Он снова улыбнулся.

— Нет смысла бороться, Рути. Мой сын все равно родится — с твоей помощью или без.

Как только Руфь смогла выпрямиться, она схватила нож обеими руками, повернув острием к животу. Нож был столовый, конечно, но она надеялась, что сильным ударом сумеет убить себя, ребенка или обоих. Кристофер снова засмеялся, но осекся.

— Чтобы убить моего сына, понадобится нечто большее. Он бы выжил, но ты, вероятно, нет. Мы не можем сейчас позволить тебе умереть. В конце концов, — его улыбка стала шире, — моему сыну нужно будет кормиться, когда он появится на свет.

Руфь с проклятиями опустила нож. Какая-то часть ее хотела этого ребенка. Она девять месяцев ждала его рождения, читала ему, пела и разговаривала с ним. Она попятилась и села на кровать. Кристофер уже был рядом и вырвал нож из ее рук, прежде чем матрас успел прогнуться под тяжестью ее тела. Еще одна схватка, хуже остальных.

— Позволь, я помогу, — сказал Кристофер. Он поднял ее ноги на кровать и подложил ей под спину подушки.

— Не совсем так я все это себе представляла, — сказала она, переводя дыхание.

Он улыбнулся. Руфь мимолетно подумала, что они похожи на самую обыкновенную пару, ожидающую рождения первого ребенка. Но эта мысль мгновенно исчезла: отвратительный образ того, чем Кристофер был на самом деле, наполнил ее рот желчью.

— Я приведу акушерку, — сказал Кристофер, вытирая ей лоб платком. — Скоро все закончится.

Оставшись одна, она попыталась отдышаться и привести голову в порядок. Привычно погладила живот и тихо запела нерожденному ребенку. Нет смысла отрицать: дитя родится, и она не сможет ничего с этим поделать. Она обвела взглядом комнату в поисках любого предмета, который мог бы послужить оружием. Но сумеет ли она убить собственного ребенка? Если он родится уродом с острыми зубами и когтями, будет не слишком сложно. Но все-таки половина его, ее половина, будет человеческой. Лучше убить Кристофера. В нем нет ни капли человеческого. Она так и не нашла никакого оружия до прихода акушерки.

— Помогите мне, — шепнула Руфь женщине, считавшей ее пульс. Выражение лица акушерки не изменилось и она ничего не ответила.

— Вы должны мне помочь. Этот ребенок… — Руфь охнула от еще одной волны боли. — Этот ребенок не должен выжить.

Акушерка словно ничего не слышала, и Руфь обрушилась на нее с руганью. Дверь отворилась, вошел Кристофер.

— Как она?

— Уже скоро, Господин, — ответила акушерка.

Рут успела лишь бросить на акушерку презрительный взгляд — ее скрутила очередная волна боли.

Шли часы, и Руфь мечтала только пережить боль, встречая рычанием непрестанные наставления акушерки. После, собрав в комок всю ненависть к Кристоферу и вселенной, позволившей этому случиться, она одним непомерным толчком исторгла из себя получудовище. Погружаясь во тьму, она услышала первый крик ребенка.

Она проснулась и увидела Кристофера в кресле-качалке. Ребенок был завернут в одеяло, которое связала ее мать. Акушерка исчезла. Кристофер улыбнулся и поднес ребенка к кровати. Руфь услышала у себя в голове детский голосок, бессвязный и яростный. Кристофер держал малыша, и Руфь с облегчением увидела, что тот был совсем похож на человека. Но она знала, что он не человек. К ее удивлению, малыш был крупный и выглядел как шестимесячный. Кристофер кивнул, словно читая ее мысли.

— Малыш будет расти довольно быстро, — сказал он. — Вот почему его нужно кормить часто и помногу.

Руфь снова услышала в голове своего ребенка, злого и голодного. На этот раз она попыталась заговорить с ним, обращаясь к малышу сердцем и разумом.

— Могу я его подержать? — спросила она.

Кристофер поколебался, прежде чем опустить ребенка ей на руки.

— Ты была мне отличной спутницей все эти годы, — сказал он, как будто это могло послужить утешением. — Жаль, что все должно так закончиться, но такова наша традиция.

— Традиции можно нарушить, — сказала Руфь и начала негромко напевать, качая ребенка. Малыш смотрел ей в глаза.

— Ты должна понять, — продолжал Кристофер, — что так продолжалось веками. Кровную линию наследует сын. Человеческая мать должна быть уничтожена.

Рут перестала петь.

— Ты имеешь в виду — пойти на прокорм ребенку.

Малыш ерзал и суетился, пока она снова не начала петь.

Он успокоился и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, скрывая потрясение: голосок ребенка в голове сообщил ей, что малыш собирался сделать.

— Так и должно быть, — сказал Кристофер и отобрал у нее ребенка. Он поднял младенца перед собой — идеальный образ гордого отца.

При первом кровожадном вопле ребенка Руфь отвернулась. Ей не хотелось видеть своего малыша чудовищем, но когда комната наполнилась криками Кристофера, она заставила себя смотреть. Теперь они оба изменились. Ребенок вонзил клыки в горло отца. Кровь хлынула из ран, и монстр, который был Кристофером, упал на пол. Руфь снова пришлось отвернуться: ее жуткий полукровка выдрал отцу горло, а затем принялся рвать с костей и пожирать куски плоти.

Когда звуки пиршества наконец смолкли, Руфь наклонилась и взяла сына на руки. Его клыки сменились беззубой улыбкой, когти втянулись и превратились в крошечные человеческие ноготки. С ребенком на руках она направилась к двери.

Высунув голову, Руфь оглядела коридор.

— Ты больше не хочешь есть, дорогой? — проворковала она своему мальчику.

Он посмотрел на нее. Свечение его красных глазок стало ярче, и она поняла, что он все еще голоден.

— Тогда давай посмотрим, сможем ли мы найти ту акушерку.

Ее сын загукал от восторга, когда они вместе двинулись по коридору.

Сирил Корнблат

ЧЕРВЬ РАЗУМА

Пер. М. Фоменко

8
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело