Когда звёзды падают (СИ) - "SashaXrom" - Страница 14

— Кстати…

— М-м-м? — говорить лень. Хочется распасться на атомы и просто быть, существовать где-то тут.

— Мне очень неловко спрашивать, — неуверенный смешок-неловкость. — Но как тебя зовут?

А ведь и точно, как же типично. Судьбоносная встреча, не менее судьбоносный секс — не один раз, уже три… а имя — такая мелочь — впереди вечность.

— Иван.

Улыбается.

— Забавно. Ты в курсе, что наши имена, в принципе, представляют собой одно и то же?

— Да, знаю. Одно имя на двоих, да?

— Одно имя на двоих, — задумчиво повторяет Ян. — Звучит, как в дешёвой мелодраме.

— Почему же сразу в дешёвой? — Иван притягивает к себе Яна. — Давай, это будет очень дорогая мелодрама. Со смыслом. Про любовь на всю жизнь.

— Сказочник, — фыркает Ян и снова пытается вывернуться из кольца рук.

— А то, я ещё и не так могу, — Иван наваливается всем телом и прижимает Яна к кровати.

— Да я уже заметил, — тот упирается Волошину в грудь. — Любви нет. Её выдумали люди, чтобы прикрыть свои животные инстинкты розовыми соплями. Будто от этого они станут более привлекательными.

Ян вздыхает и поднимает на Ивана умоляющий и вместе с тем насмешливый взгляд:

— Пусти меня уже в душ, я сам к себе приклеиваюсь.

— Ну-у-у, — Иван делает вид, что раздумывает, — если только вместе.

— Да мне уже без разницы, как и с кем. Мне нужна вода и побольше.

— Пойдём, — Волошин одним рывком встаёт с постели и протягивает руку.

Ян смотрит на неё и с сомнением говорит:

— Знаешь, ты самый странный человек из всех, с кем мне приходилось спать, — и осторожно касается пальцами чужой ладони.

Иван дёргает его к себе, заглядывает в глаза:

— Нет, тут другое. Я тебе потом расскажу.

— Играешь на моём любопытстве?

— Использую все шансы.

И снова губы.

И струи воды, скатывающиеся с волос на спину.

И Ян на коленях перед ним, отфыркивающийся от попадающих в рот капель.

И болезненная дрожь через всё тело, и слабеющие колени, и сердце, скачущее бешеным галопом, и синие звёзды перед глазами.

— Ты изорвал вдрызг мой самый волшебный наряд, — пряча усмешку во взгляде, укоризненно сообщает Ян. — В чём теперь Золушке возвращаться к пыльному очагу, где её ждут сотни неподстриженных розовых кустов? Я, конечно, могу и голым сесть в такси, но у таксиста возникнут вопросы, а откуда я буду доставать деньги. Будет неловко.

Он тихо смеётся, а Ивана снова накрывает щемящей нежностью.

— Я могу дать тебе что-нибудь из своего.

— Оу, это так мило с твоей стороны, отдать нищему последнюю рубашку. Мой герой, — полувздыхает, полуулыбается Ян и скептически оглядывает фигуру Волошина. — Великовата, конечно, но за неимением лучшего…

— Не намного я и больше, — шутливо обижается Иван, горделиво разворачивая плечи. — Надо держать себя в хорошей физической форме.

Ян машинально кивает:

— Кто ж спорит, полностью согласен. Только твоя одежда от твоей формы спадёт с меня при первом движении. Придётся подвязывать. Срочно мне поясок изо льна и гусли в руки.

— Преувеличиваешь, — парирует Волошин и бросает на кровать выуженные из шкафа чистые джинсы и футболку. Ян одевается, затягивая потуже ремень на джинсах, смотрит в зеркало:

— Сойдет, — улыбается. — Я буду безумно хорош в твоих больших шмотках и своих туфлях на платформе. Бесплатное шоу травести — давно улицы такого не видели.

— Ты же на такси, — напоминает Иван.

— А, точно, забыл — шоу будет приватным, но почему-то заплачу за него я.

Иван наблюдает, как Ян вызывает машину, как идёт к входной двери. Внутри него всё сопротивляется: хочется, как же сильно хочется закрыть дверь на сто замков и засовов, приковать Яна цепью потолще к батарее, чтобы он всегда был рядом.

М-да, так в список маньяков попасть недолго.

Волошин сжимает кулаки и, сохраняя внешнее спокойствие, спрашивает:

— Мы же ещё увидимся?

Ян хмыкает:

— Похоже, что это начинает превращаться в закономерность. То, что происходит один раз, просто происходит, как и всё остальное — разные люди встречаются каждый день, и их маршруты не пересекаются или пересекаются на мгновения. Если это повторяется во второй раз — это может быть совпадением и нелепым стечением обстоятельств. Но если это случается в третий раз, то, скорее всего, стоит задуматься, а для чего кто-то сверху сталкивает вас раз за разом. Кому это надо, а главное, для чего?

Волошин изумлённо, потеряв дар речи, молча слушает впавшего в философские размышления парня, а тот, внезапно фыркнув, заканчивает монолог:

— Один раз — случайность. Два — закономерность. Три — клиника.

Открывает дверь и на пороге оборачивается:

— И запомни, ты должен мне королевский прикид — одна штука.

Дверь закрывается, запирая за собой целый мир, заключённый всего в одном человеке, а Иван вспоминает, что снова забыл попросить номер телефона. Он идёт в комнату, собирая по пути разбросанные, в хлам порванные вещи Яна, поднимает с кровати слетевший с его ноги чулок, смотрит на него и опускается на пол, стискивая невесомую ткань в крепко сжавшемся кулаке.

========== Часть 11 ==========

Если что-то случилось три раза подряд — это не может быть случайностью. Это уже система.

Раз — рандомный случай поставил их друг напротив друга и коротким замыканием пустил искру между ними. Коротнуло.

Два — закоротило снова в том же месте, и по оголённым проводам до потери управления. С моста на полной скорости, ломая все перекрытия, в бурлящий поток.

Три — ток по максимуму, высоковольтной дугой по нейронам, провода перемотаны изолентой, но уже осознанно она сорвана с них с безрассудной смелостью, и разрядом по голым ладоням до костей, до остановки сердца.

Ян — сумасшедшее Солнце.

Ян — сгореть до взлетающих в небо клочков пепла.

Ян — утекающая сквозь пальцы вода.

Это безумие, это счастье и самое непоправимое горе.

Снова неопределённость, снова неизвестность… и каким взглядом посмотрит на него Ян при новой встрече — скользнёт коротким мазком равнодушия и пройдёт мимо?

И снова с самого начала?

Иван вздыхает и косится на часы. Утро в самом разгаре, почти день, а неугомонный Самойленко до сих пор так и не объявился. Смутное беспокойство постепенно закрадывается в мысли, и Иван близок к тому, чтобы самому начать названивать другу, чего отродясь не было.