И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 38

— Он бы не стал пробираться по таким буеракам. Для него наши двери всегда открыты, даже при том, что он служит чернокнижникам. Ставлю золотой, что это лазутчик. Спускаемся.

Артемис тихо выдохнул и принялся набивать табаком трубку, чтобы затем под удивлёнными взглядами стражей границы зажечь огонёк между пальцев и начать раскуривать пряный табак. Эльфийки в кожаных доспехах передвигались на диво тихо, и их стрелы уже смотрели в грудь юноши. Элементалист же рассматривал чужака с любопытством, подпустив к нему ручного светляка.

— Это что за фрукт? — протянул он с сомнением, уложив ладонь на рукоять ножа-хвостовика. — Ты кто такой?

— Странник, — спокойно отозвался Артемис, даже не думая подниматься с земли. — Ну, знаете, путешествую туда-сюда, мир смотрю, пью потихоньку.

— Это я вижу, — мужчина красноречиво покосился на початую бутылку вина рядом с бедром Акио. — А здесь ты что забыл?

— Иду в Дикие земли, — пожал плечами Охотник, пуская густое облако дыма.

— Почему через нашу территорию? — намекнул на собственное недовольство элементалист. Светлые его волосы на миг взметнулись, будто от сильного порыва ветра, но тут же улеглись обратно на плечи.

— Так если не через вашу, то ещё через чью-нибудь, — Артемис приподнял брови. — Чернокнижники на западе, ещё дальше — их некроманты, тут вы, на востоке эльфы и люди. Да и тут горы не такие высокие и опасные.

— У тебя есть разрешение на странствия по этим землям? — смягчился мужчина, то ли решив, что перед ним круглый идиот, то ли поверив на слово. — И где твоя карта?

— Так вот же, — Артемис залез в сумку и извлёк на свет потрёпанный бумажный атлас, видавший много за свою жизнь. Он смотрел на элементалиста и абсолютно невинно улыбался, протягивая ему раритет. — Я даже маршрут обозначил, вот, смотрите: вышел из Умбрэ…

— Нет, где твоя карта фракции? — насторожился мужчина, сощурившись и отодвинув прочь бесполезную бумагу.

— Помилуйте, мне всего тридцать четыре года, — ужаснулся Артемис, вскинув брови. — Какие фракции, я ещё не путешествовал толком!

— Итак, я правильно понимаю: несовершеннолетний мальчишка по каким-то причинам не посещает занятия в своей академии, находится во многих милях от дома совершенно один, на чужой территории? — элементалист говорил и загибал пальцы, ирония в его голосе была прямо пропорциональна удивлению, которое он тщательно скрывал. — К тому же, распивает алкоголь и курит.

— Так я с шестнадцати лет этим занимаюсь.

Артемис сохранял абсолютную невозмутимость: за весь разговор он ни разу не солгал и, говоря одну лишь правду, смутил своего дознавателя. Эльфийки наблюдали за разговором с несказанным любопытством, то и дело переглядываясь.

— Хорошо. Где и кто твои родители? Семья? Я вынужден отправить тебя к ним, — вздохнул всё же элементалист, проведя по лицу ладонью. — Не хватало ещё, чтобы они на нас обозлились, если с тобой что-то случится.

— Они мертвы, — пожал плечами юноша, затягиваясь трубкой и пуская дым. — Их убили почти десять лет назад.

— Опекуны?

— Нет, я сам по себе, — Артемис белозубо улыбнулся, затем обвёл рукой своё богатство — лошадь и бутылку вина. — Хочу в Диких землях обустроиться. Охотиться умею, убивать тоже, ворую неплохо.

— Эльфы, вам нужен рекрут? — сдался элементалист, обернувшись к девушкам.

— Человек? Упаси Хозяин леса! — отшатнулась Линтавиэль, с ужасом воззрившись на него. — Ты же знаешь, для нас это хуже засухи. Забирайте его себе, пусть у вас в слугах бегает.

— Дамы, господа, — ласково проговорил юноша, поднимаясь со своего насиженного тёплого местечка, — я не желаю вам служить, уж извините. Так получилось, что натура я изменчивая, ветреная, и мне не по душе плясать под чью-то дудку. Но если вы мне дадите разрешение на проход через Единение стихий, то я быстро пройду по этим землям и больше вас не побеспокою.

— Ты много хочешь, — фыркнул элементалист, протянув руку и уложив её на плечо Артемису. Ему этот жест даже отдалённо не показался дружеским. — Вот, как мы поступим. Ты отправишься со мной к Повелителю, и он решит, отпускать тебя или нет.

Акио не был уверен, проявилась ли паника на его лице, но он всерьёз забеспокоился о том, что помощь Гилберта может ему понадобиться. Если Тарис его узнает, а он обязательно узнает, то всё накроется медным тазом, и довести своё дело до конца он не сможет. Однако Охотник решил пойти ва-банк:

— Ладно, так уж и быть. Всегда хотел посмотреть на Тариса Молниеподобного. Ведите.

— Ехать долго. Твоя кобыла отдохнула? — элементалист выдохнул с облегчением и опустил руку. — Я оставил своего голема в полумиле отсюда.

«Голема?» — едва не переспросил юноша, но вовремя укусил себя за язык и, подойдя к до того смирно лежавшей Мундрие, похлопал её по боку. Лошадь лениво покосилась на него, затем поднялась на ноги, встряхнулась и отвернулась от хозяина, всем своим видом говоря: «А я тебя предупреждала!». Покачав головой, юноша быстро взобрался в седло и кивнул элементалисту, чтобы показывал дорогу. Тот поступил по-своему и забрал у него поводья, затем махнув рукой эльфийкам:

— Дамы.

Те снова переглянулись и торопливо отошли прочь, теряясь во тьме леса подобно живым теням. Акио встряхнулся и глотнул вина, затем протянув бутылку элементалисту.

— Я при исполнении, — мрачно, но твёрдо отказался мужчина. — В другой раз, парнишка.

— Как скажете, дяденька, — поддразнил Акио, прикладываясь к бутылке, а затем расслабленно потягиваясь, потому как вести лошадь не было нужды, и элементалист вёл его своими известными тропами, хотя сам юноша наверняка бы знатно поблуждал по чащобе. — Какие-то дорожки, да? А карта есть?

— Малец, тебя сильно по голове били?

— Сильно, — ни разу не соврал Артемис, иронично вскинув брови. — А что, это государственная тайна? Я вот выучил столько секретных дорог чернокнижников, и ничего, жив пока что.

Заметив полный любопытства алчный взгляд, Охотник едва различимо ухмыльнулся, но не стал развивать тему, расположившись в расслабленной позе и едва не разлёгшись на лошади. Акио было любопытно, что же он расскажет своему Повелителю, и как тот отреагирует на появление фаворита Господина чернокнижников на собственном пороге. Ведь Акио делал ставку на собственную внешность и то, что его считают бестолковой подстилкой. Это всегда помогало ему и было на руку. «Интересно, что будет, если я убью его?» — про себя хихикнул юноша, представив лицо Гилберта при таком известии. Но судьба решила распорядиться иначе. До того, как кто-нибудь из них успел отреагировать, раздался рык, и с веток ближайшего дерева на спину элементалисту обрушился огромный белоснежный зверь, придавив его к земле. Мундрие встала на дыбы и истерично заржала, забив копытами, а потому Артемис быстро вылетел из седла, не ожидавший подобного. Воздух выбило из груди, нестерпимая боль ударила в рёбра, и юноша едва увернулся от копыт струсившей кобылы. Бой не продлился долго: маг пытался защищаться, но его шея задорно хрустнула под зубами могучего животного. Он походил на мохнатого саблезубого тигра с невообразимо длинным хвостом; широкие мощные лапы поддерживали поджарое гибкое тело на высоте почти что метра от земли. Повернув голову к Артемису, зверь облизнулся, и его фосфоресцирующие во тьме зелёные глаза опасно сощурились. Акио уже готовился прощаться с жизнью, когда махина просто села на землю и стала аристократично облизывать перепачканные в крови передние лапы. Лощёная его шерсть лунно сверкала в свете светляка.

— Ну и где спасибо? — не совсем разборчиво, зато гулко и раскатисто поинтересовался тигр, поведя плечами. — Я его тут, понимаешь, спасаю, а он лежит, пасть разинув.

— Что? О, не-ет, только не ты, — юноша застонал и приложил дрожащую ладонь ко лбу. — Люук, что ты здесь вообще делаешь?! Иди отсюда, котяра!

Тот недовольно фыркнул, поднялся на лапы и встряхнулся. Затем тело его стало неистово ломать с невыносимым хрустом костей. Оборотень порыкивал, жмурился и скалился, пока тело его ужималось до человеческих размеров. Вытянутые ступни, по-кошачьи приподнятые, были покрыты тонкой белой шерстью, он слегка горбился, а его то ли звериная, то ли человеческая мордашка была с какой-то стороны даже мила. Длинная грива белоснежных волос превращалась в холку и становилась всё короче вниз по позвоночнику, переходя в длинный хвост. Треугольные комки звериных ушей чутко подрагивали, улавливая все звуки. Он повёл носом, дёрнул плечом и вскочил на дерево, цепляясь крепкими когтями за кору. Рядом с Артемисом плюхнулась походная сумка, а следом — Люук.