И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 33

Глаза Артемиса разгорелись жадным огнём, он уставился на мужчину, выпустив из носа клубки сладковатого дыма. Но чернокнижник упрямо молчал, хмурый, как туча. От его мрачного вида судорогой сводило челюсти, но Охотник был полон решимости выцарапать сведения из первых рук, а не шариться по пыльным полкам ради энциклопедической сухой сводки.

— А что они делают? И кто ими правит? Я вроде не видел ни одного на ярмарке. Они же вроде должны отличаться от других? Мне рассказывали о них, точнее, упоминали, да и ты пару раз обмолвился на собрании…

— Не смей, — холодным шёпотом выдохнул Найтгест, стискивая в пальцах волосы Акио, отчего тот невольно зашипел и сжался, — больше о них любопытствовать. Ясно?

— Но почему?! — яростная обида захлестнула юношу, он забыл о субординации «господин — раб», вскинув полный злости взгляд на мужчину.

— Потому что я так тебе сказал! — рявкнул чернокнижник, встряхнув любовника как следует, отчего тот тихо заскулил, пытаясь высвободиться из стальной хватки. — Ни слова больше о них! Я твой Господин, я хозяин твоих души и тела. И никакие иные Повелители не посмеют тебя отнять.

Пусть Артемис и сходил с ума от боли, опрокинутый на стол и упавший прямо на его острую грань, впившуюся между позвонков, но кое-что он всё-таки понял. Дело не в жрецах. Дело в их Повелителе. Однако эта догадка покинула его голову так же быстро, как и явилась: чернокнижник обрушил на его тело всю свою голодную страсть, истязая до того, что даже кончить не получалось от боли, в то время как его любовника всё устраивало.

Распятый тенями на столе и уткнутый лицом в карту, он мог лишь стискивать зубы и обессиленно рычать, совершенно взмокнув от напряжения. Но даже в столь плачевном состоянии Артемис понимал, что добьётся своего, сможет получить желаемое и узнать истину.

И по горлу кованый сапог:

«Всё, бродяга, ты отпелся, хватит.

Нам за проклятых двойную цену платят,

Не споёшь, твой кончился полёт!».

Всё равно, изломанным клинком,

Вскидываю руки для удара.

Я пою, я помню правду, но потом

У меня сожгли мою гитару.

========== Глава 5: Расплата ==========

Здравствуй!

Мелькнули чёрные перья где-то у входа в зал.

Вижу испуган, вижу растерян, знать, ты меня не ждал.

Вот и учись без истерик и позы вызов бросать судьбе,

Я называю: «Кровь или Слёзы?»,

Но выбирать тебе!

Этот мир был прекрасен. Настолько, что я не желал более иного, не мог думать ни о чём другом, кроме как познавать его тайны и его особенную мелодию жизни. Она текла между пальцев столь торопливо, что мне приходилось временами срываться на бег, лишь бы не упустить. Год проходил за годом, а прорва моего невежества будто бы даже росла с каждой прочитанной книгой, с каждым увиденным феноменом. Прав был тот человек, сказавший, что, чем больше мы знаем, тем больше мы и не знаем. Открывая для себя нечто новое, я было преисполнялся гордостью за собственное продвигающееся обучение, а потому за поднятым носом не замечал пропасти. Это напоминало переход в ночи через болото, когда густой туман поднимается от топкой и вязкой земли, когда не видно ни зги. Только ощущая под ногами твёрдую почву, стремишься вперёд, рвёшься, а потому не замечаешь коварного бочага, проваливаясь в него затем по самые уши.

Это было верно и в отношении магии, и в отношении политики, географии. Обложившись книгами, я быстро понял, что одними ими не насыщусь и за тысячу лет. Сердце звало странствовать, душа томилась на одном месте в душном покое. Изучая новую территорию, я всегда был осторожен, но случалось и такое, что становился безрассудным глупцом, наивным в своей жестокости. Осенённый идеей или же задумкой, я был способен ничего вокруг не замечать. И чем ближе я узнавал Гилберта Найтгеста, тем больше уверялся в том, что смогу вырваться из его плена, отплатив свой кровавый долг. Думалось мне, что я способен читать его мысли и душу, что понимаю его так же хорошо, как диких зверей, ставших мне новой семьёй. Безмолвной, свободной и справедливой.

Впервые получив распоряжение от чернокнижника убить, я был потрясён до глубины души, изумлён и уязвлён. И вместе с тем я полагал, что это начало пути к сладкой воле. С тех пор, как я угодил в лапы вампира, прошло без малого восемь лет. Но уверяю вас, они пролетели для меня незаметной, почти беззаботной чередой ярких дней. Даже в политических поездках я начинал находить нечто прекрасное, прелестные особенности поучающих мелочей. Ночи, проведённые с Гилбертом, никогда не изгладятся из моей памяти, ни одно его прикосновение я не способен забыть. Но больше ласки запоминалась боль, которую он дарил с лихвой за каждый мой проступок. Я был глуп, не умея ценить робкие мгновения его безотчётной нежности, боясь и высмеивая их, как глупый дворовой мальчишка измывается над более младшими и слабыми ребятами.

Вот только Гилберт не был ни младше, ни уж тем более слабее.

❃ ❃ ❃

Несмотря на позднюю осеннюю пору, погода выдалась на удивление приятной для этих мест. Обыкновенно уже лило как из ведра, громыхало, а дороги и тракты превращались в сплошную слякотную кашу, непригодную для поездок. Многие деревья уже скинули листья и не услаждали взгляд живописными яркими красками. Словом, пейзажи поражали однообразием, а мир готовился к зимнему затишью. В свою очередь это означало, что фракции будут выжимать все соки из оставшегося времени, чтобы успеть сделать то, что не успели за год. Как правило, на осеннее время и выпадали самые жестокие свары и бои, сражения, но не все они проходили на полях (которыми, кстати говоря, этот мир не изобиловал, а те, что имел, отводил под более разумные вещи). Это время было золотым для гильдии Воров, в прямом смысле этих слов: каждому было приятно сделать грязную работу чужими руками за не самую высокую оплату. Впрочем те всегда знали, как нагреть себе руку деньгами, и никогда не упускали шанса поживиться. Вот только прибегать к их помощи Господин чернокнижников не любил и не собирался и в этот раз изменять собственным принципам. Но вовсе не потому, что это казалось ему нечестным. Во-первых, наём Вора так или иначе был привязан к личности, обладающей картой, а значит вынужденной ей пользоваться, что может вывести на него самого. Это не устраивало Найтгеста, равно как и привязка к такого рода делам собственных шпионов. А во-вторых, на примете у него был один великолепно обученный убийца, вполне способный справиться с поставленной задачей. Долгое время чернокнижник приглядывался к Артемису и его повадкам, к тому, как он быстро учится, стремясь к какому-то своему необозначенному идеалу. И чем дальше, тем меньше понимал его мужчина, озадаченный желанием юного Акио прикоснуться абсолютно ко всему. Порой это приводило его фаворита к опасным вещам, иногда приходилось выхватывать его буквально из-под носа у диких и необученных драконов, из-под ножей наёмных убийц. Гилберту начинало казаться, что тому просто скучно, и именно тогда пришло воспоминание. Ведь этот лис был неплохим убийцей, многих его чернокнижников убивал, не моргнув и глазом. Вспомнил он и о договоре оплатить этот долг.

Лорд одного из домов элементалистов весьма не изящно прижал ему нос на дальней границе, почти возле людских владений около побережья. Из-за той облавы, произошедшей в ночи не далее как месяц назад, погибло несколько молодых чернокнижников. Они вовсе не были на военном задании, скорее строго наоборот — их отправили наладить связи с Королём людей. Те не были серьёзной бедой для чернокнижников, их даже угрозой не считали, однако всяко приятнее иметь союзника на далёком рубеже, чем ждать удара под дых. Едва выпустившиеся из академии, с особым отличием от самого ректора, они могли бы стать великолепными дипломатами. Но из-за нападения дома Первородной волны были убиты. Господин чернокнижников кипел от ярости, а родители выпускников, даже не успевших встретить собственное совершеннолетие, выслушали горькую весть с плохо скрываемой злостью.

Приняв решение, Найтгест вызвал к себе Артемиса, послав ему мысленный импульс. Тот явился не скоро, и заваленный бумагами чернокнижник того не заметил на благо юноши.