Подарок (СИ) - "May Catelyn" - Страница 45

Допросы задержанных начнутся уже завтра с утра, ими займутся профессионалы, письменный отчет ляжет на его стол позже, а сейчас перед своим отъездом Мельбурн хотел лично поблагодарить особо отличившихся участников операции.

Единственным человеком, не желающим разделить общего энтузиазма, был инспектор Николас Пирс. Хмурое выражение лица так и не покинуло его, о неудаче этого профессионала лондонского сыска стало уже известно всему управлению. Несмотря на успешное задержание ирландцев, просочившихся за периметр оцепления, он непостижимым образом упустил сегодня вечером двух подозрительных субъектов.

В сопровождении комиссаров Скотленд-Ярда Мельбурн прошёл по коридору в комнату дежурных. Одним из отмеченных начальством стал рядовой Хью Аддингтон, получивший на посту предательский удар по голове. Каска смягчила его силу, но повязка на голове и бледность лица говорили об ущербе здоровью, нанесённому полицейскому.

Он смущённо принял благодарность премьер-министра, стараясь молодцевато отвечать, но головная боль и тошнота подступили в самый неподходящий момент. Хью чуть покачнулся, и Комиссар Роуэн, стоявший рядом, успел подставить стул и посадить своего подчиненного.

— Отдыхайте, — сказал Мельбурн раненному и направился к выходу. Но тот неожиданно обратился к нему, вновь пытаясь подняться:

— Ваша Светлость, на два слова! Прошу…

Начальник недовольно посмотрел в его сторону, но виконт уже успел оглянуться. Он вдруг почувствовал, что то, что хочет сказать ему рядовой, должно быть очень важным. Лишние тут же покинули комнату и плотно прикрыли дверь. Премьер-министр ждал…

Хью собрался с силами и сказал:

— Из тех двоих, что мы сегодня упустили у театра, одна была молодая дама. И я ее узнал… Я лично провожал ее накануне Рождества до Вашей резиденции на Довер-стрит. Она тогда мне показалась такой безобидной и излишне доверчивой… Ее спутника я разглядеть не мог, но пока не потерял сознание, увидел, что они вдвоём забежали в дверь угольного склада театра. Это все, что я могу рассказать о сегодняшнем происшествии… и только Вам.

— Благодарю за службу, рядовой! — подчёркнуто официально ответил Мельбурн и в полном смятении вышел на улицу.

Остатки ночи и поздний ужин, поданный по прибытию в резиденцию, ни к продуктивной работе, ни к крепкому сну не располагали. Он, не раздеваясь, в халате и панталонах, устроился в своём любимом вольтеровском кресле, приказав разбудить его не позже семи. Мельбурн искренне надеялся с утра дописать черновой вариант речи королевы и окончательную повестку дня к Тайному Совету.

Доклад королеве о сегодняшних событиях он практически обдумал, и записывать его на бумагу не имело смысла — дар красноречия и логики оставался всегда при нем.

Быстрому переходу ко сну уставшего за день Мельбурна мешала одна назойливая, но совершенная несуразная мысль: «Неужели сегодня у Королевского викторианского театра постовому встретилась мисс Виктория Кент? Как это возможно? Нет, это, должно быть, ошибка! Она сейчас спит крепким сном в Брокете и ждёт его возвращения…»

Он прикрыл на минуту веки… и настойчивый голос Хопкинса окончательно вернул его к действительности ранним декабрьским утром.

Аудиенция, запрошенная премьер-министром у королевы, прошла на удивление гладко. Мельбурн был собран, деловит и лаконичен. Выглядел он как всегда безукоризненно, и только заострившиеся скулы и тени под глазами выдавали степень его усталости.

Королева внимательно слушала краткое изложение фактов и событий, происходивших вчера в городе, и помешавших премьер-министру незамедлительно явиться во дворец.

По тому, как она уточняла детали и бросала быстрые взгляды из-под ресниц, Мельбурн понял степень ее интереса. В конце доклада она с плохо скрываемой надеждой посмотрела на своего визави и спросила:

— Лорд М, Вы думаете, мне теперь ничего не угрожает? -

В этом вопросе выражалась вся та растерянность и страх, что засели в глубине ее души после июньских событий.

— Думаю, мэм, нет. Я почти уверен, что сегодня было предпринято все, что должно, но личная охрана вне стен дворца будет сопровождать Вас как и прежде.

О тайных агентах, негласно сопровождающих любой выезд монаршей четы, премьер-министр упоминать не стал.

— Каковы Ваши планы в оставшиеся до Тайного совета дни, Лорд М? Мне показалось, что Вы немного утомлены…

— Не скрою, я желал бы уехать из города, мэм. Мне достаточно для отдыха пары дней. Вопросы к заседанию и Вашу речь я уже подготовил. Угодно ли взглянуть?

— Я посмотрю их позже. Принц Альберт, узнав о Вашем приезде во дворец, желал бы переговорить с Вами по интересующему его вопросу.

«Интересно, о чем же Альберт хочет говорить с моим премьер-министром?» — подумала она немного ревниво и позвонила в колокольчик. Рослый лакей в пудренном парике тотчас появился на пороге.

Принц Альберт был свеж и с излишней немецкой тщательностью одет в облегающий бархатный сюртук и неформальные брюки. Галстук был повязан с таким отсутствием фантазии, что любой английский джентльмен за милю признал бы в нем иностранца. Весь его вид выражал здоровое деятельное нетерпение, и, поздоровавшись с Мельбурном, он тут же перешел к делу:

— Хотел бы с Вами, виконт, обсудить вопрос о роли рождественского дерева в укреплении народных традиций!

— Да, сэр, — сказал, на мгновение замешкавшись с ответом, премьер-министр. — Мне представляется, что этот вопрос как никогда актуален.

Королева недоуменно посмотрела на обоих мужчин, которые, откланявшись, вышли из приёмной, продолжая обсуждать в коридоре этот животрепещущий с их точки зрения вопрос.

Ее супруг был неисправим, любое поле деятельности казалось ему важным и значительным в собственных глазах! Она задумчиво перебирала на столике исписанные ровным, немного старомодным почерком Мельбурна листы, когда мысль о том, с кем и как он будет готовиться к Совету, тотчас испортила ее умиротворенное настроение.

Когда обсуждение роли ели и других хвойных пород в укреплении рождественских традиции английского народа было закончено, Мельбурн кратко поделился с принцем итогами вчерашних задержаний. Операция прошла более чем успешно, и он искренне поблагодарил супруга королевы, отметив неоценимый вклад сэра Роберта в ее подготовку. Принцу было приятно это признание опытного политика, и на его, всегда немного отстраненном, лице появилось подобие улыбки. Засим они расстались, и Мельбурн с лёгким сердцем покинул Букингемский дворец — он вернётся сюда только в следующем году!

После аудиенции у королевы он заехал на ланч к сестре в Мельбурн-Хаус. Ее повар всегда мог предложить что-то особенное его взыскательному вкусу, а компания близких и дорогих людей была важна ему перед отъездом в Брокет-Холл.

Эмили видела новое задумчивое выражение, не сходившее с лица брата, но терпеливо ждала: Уильям сам скажет, если захочет.

За столом их было четверо: приехала дочь с мужем и маленьким сыном, что под присмотром няни спал в детской после кормления.

Лорд Палмерстон ещё не вернулся из присутствия и ожидался только к вечеру. Зять Эмили, молодой амбициозный лорд Эшли, в отличие от смешливой племянницы Мельбурна, был сдержанным на эмоции, серьёзным молодым человеком и уже опытным политиком от партии тори.

«На таких, как он, и будет в скором времени держаться Парламент», — думал Мельбурн, намазывая превосходный паштет на тёплую булочку-скон. Бокал вина, изысканные блюда и приятная беседа — вот все, что ему было сейчас нужно.

За двое суток, проведённых в Лондоне в эти последние дни декабря, Уильям толком не спал и ел, что придётся. Это маленькое послабление своему телу перед возвращением в Хартфордшир он позволил себе сознательно. В стенах родного дома, сидя под портретами своих предков, и особенно любимого, кисти Лоуренса портрета матери, он уверился в правильности принятого решения, круто меняющего его жизнь. Уже прощаясь с сестрой в холле, он, практически не проронивший и пары слов за столом, загадочно произнёс: